Файл: Анна Лёвенхаупт ЦзинГриб на краю света. Овозможности жизни на.pdf

Можно начать с нематоды – и с понятия о жизне- способности.
«Зовите меня Bursaphelenchus xylophilus. Я – кро- шечное, похожее на червя существо, нематода, и обыкновенно я занята тем, что грызу сосны изнутри.
Однако моя родня – не меньшие путешественники,
чем китобой, повидавший семь морей. Айда за мной,
и я расскажу вам о кое-каких занимательных стран- ствиях».
Но постойте. Кому захочется слушать червя и его рассказы о мире? Как раз этот вопрос задал в 1934
году Якоб фон Икскюль, описывая мир с точки зрения клеща
179
. Обратив внимание на сенсорные особенно- сти этого членистоногого – например, на способность улавливать тепло млекопитающего и, соответствен-
179
Jakob von Uexküll, A foray into the world of animals and humans, trans.
Joseph D. O’Neil (1934; Minneapolis: University of Minnesota Press, 2010).

но, потенциальной трапезы кровью, – Икскюль пока- зал, что клещ знает миры и творит их. Его подход при- звал к жизни ландшафты как пространства чувствен- ной деятельности: с живыми существами стоит обра- щаться не как с инертными объектами, а как с субъ- ектами, располагающими знанием.
И все же… Представления Икскюля о возможно- сти действия ограничили его героя-клеща мирком немногих чувств. Пойманный в тесную клеть про- странства и времени, клещ не стал участником более масштабных ритмов и историй ландшафта
180
. Это- го недостаточно – как свидетельствуют странствия
Bursaphelenchus xylophilus, нематоды соснового увя- дания. Вот, к примеру, одно из самых красочных.
Нематода увядания хвойных пород не может пере- мещаться от дерева к дереву без помощи сосновых жуков-усачей, которые переносят нематоду на себе
– без всякой личной выгоды. На определенной ста- дии своей жизни нематода может забраться на жука и странствовать безбилетником. Однако такие переез- ды происходят не когда попало. Прокатиться на жуке можно лишь на определенной стадии его жизни – как
180
Мирки Икскюля вдохновили представление Мартина Хайдеггера о
«бедном мире» животных. Martin Heidegger, The fundamental concepts of metaphysics: World, finitude, solitude, trans. W. McNeill, N. Walker (1938;
Indianapolis: Indiana University Press, 2001).

раз когда они готовы выбраться из трещин в коре и отправиться к другому дереву. Нематода забирается к жуку в трахею. Жук оказывается на другом дереве
– чтобы отложить там яйца, – и нематода выскальзы- вает в трещину на коре. Это поразительная слажен- ность, в результате которой нематода приспосаблива- ется к ритмам жизни жука
181
. Чтобы постичь такие сла- женные системы, мирков Икскюля недостаточно.
Пусть нематода странствует себе, а мы вернемся к мацутакэ. Основная причина теперешней редкости этого гриба в Японии – вымирание сосны, связанное с привычками нематоды соснового увядания. Как ки- тобои ловят китов, так и нематода ловит сосны и уби- вает их – и их союзников – грибы. Однако нематода не всегда выживала так. Как и в истории китов и ки- тобоев, нематода становится убийцей сосен лишь по обстоятельствам и историческим причинам. Ее стран- ствие в японскую историю изумительна не менее, чем сети слаженности, которые она сплетает.
Нематода соснового увядания – лишь одна из на- пастей американской сосны, они эволюционировали вместе. Нематода стала убийцей деревьев, только
181
Lilin Zhao, Shuai Zhang, Wei Wei, Haijun Hao, Bin Zhang, Rebecca
A. Butcher, Jianghua
Sun, «Chemical signals synchronize the life cycles of a plant-parasitic nematode and its vector beetle», Current biology (October
10, 2013): dx.doi.org/10.1016/j.cub.2013.08.041

добравшись до Азии, где сосны были не готовы к ее появлению и уязвимы. Что поразительно: экологам удалось довольно точно отследить это перемещение.
Первые нематоды сошли на берег в японском пор- ту Нагасаки, прибыв туда на американских соснах из
США в первом десятилетии ХХ века
182
. Древесина бы- ла ресурсом индустриализации Японии: деловая эли- та жадно стягивала этот ресурс со всего света. Вместе с ним приехало немало незваных гостей, в том числе и нематода. Вскоре после прибытия она отправилась в путешествие с местными жуками-усачами, ее кон- центрическое распространение от Нагасаки удалось отследить. Вот так местные жуки и заграничная нема- тода изменили японские лесные ландшафты.
Замечу, зараженная сосна необязательно умирает
– если она живет в хороших условиях, все обойдет- ся, но эта неопределенная угроза удерживает рост мацутакэ, которые терпят попутный ущерб. Сосны,
обитающие в неблагоприятных условиях слишком гу- стой поросли, недостатка света или слишком бога- тых почв, – легкая добыча для нематоды. Вечнозеле- ные широколиственные растения стесняют и затеня-
182
Беседа с Кадзуо Судзуки, 2005; Kazuo Suzuki, «Pine Wilt and the Pine
Wood Nematode», в: Encyclopedia of forest sciences, eds. Julian Evans,
John Youngquist. P. 773–777 (Waltham, MA: Elsevier Academic Press,
2004).

ют японскую сосну. В трещинах коры иногда заводит- ся грибок плесени, он подпитывает нематоду
183
. Чем теплее делается антропогенный климат, тем активнее распространяется нематода
184
. Здесь сходится мно- жество историй, они ведут нас за пределы отдель- ных мирков к подвижным каскадным союзничествам и многосложности. Источники существования немато- ды – и сосны, которую она одолевает, и грибницы, ко- торая пытается сосну спасти, – порождены неустой- чивыми ассамбляжами, по мере того как возникают новые возможности, а старые умения удается приме- нить по-новому. Японские мацутакэ – в гуще этих со- бытий: их судьба зависит от укрепления или ухудше- ния икскюлевой приспособляемости у нематоды.
Отслеживая странствия нематоды, я очень кстати возвращаюсь к рассказам о приключениях ландшаф- тов, на сей раз – с выводами.
Во-первых, если мы собираемся понять, что имен- но придает тем или иным местам пригодность к оби- танию, не следует сводить наш анализ к одному су-
183
Yu Wang, Toshihiro Yamada, Daisuke Sakaue, Kazuo Suzuki,
«Influence of fungi on multiplication and distribution of the pinewood nematode», в: Pine wilt disease: A worldwide threat to forest ecosystems,
eds. Manuel Mota, Paolo Viera. P. 115–128 (Berlin: Springer, 2008).
184
T.A. Rutherford, J.M. Webster, «Distribution of pine wilt disease with respect to temperature in North America, Japan, and Europe», Canadian
Journal of Forest Research, 17, № 9 (1987). P. 1050–1059.

ществу за раз (в том числе и к человеку) – или даже к одним отношениям: нужно изучать полифонические ассамбляжи – совокупности способов бытия. Ассам- бляжи – воплощения способности выживать. Истории мацутакэ втягивают нас в истории сосны и нематоды:
в согласованных жизнях друг с другом они создают пригодные к жизни – или смерти – обстоятельства.
Во-вторых, приспособляемость у тех или иных био- логических видов складывается в согласованности внутри ассамбляжа. Икскюль выводит нас на верный путь, примечая, как в создании миров участвуют даже самые незаметные существа. Чтобы расширить это восприятие, нам нужно проследить многовидовые со- настроенности, в которых окончательно формируется каждый организм-участник. Мацутакэ без ритмов сво- его леса – ничто.
В-третьих, согласованность возникает и исчезает по обстоятельствам исторических изменений. Суме- ют ли мацутакэ и сосна продолжить сотрудничество в
Японии, сильно зависит от других союзов, порожден- ных прибытием на острова нематоды соснового увя- дания.
Чтобы все это свести воедино, стоит вспомнить по- лифоническую музыку, о которой я коротко говорила в главе 1. В отличие от объединенных гармоний и рит- мов рок-, поп- или классической музыки, чтобы по до-

стоинству оценить полифонию, необходимо слушать одновременно и отдельные мелодические линии, и их слияние в неожиданные мгновения гармонии или диссонанса. Точно так же, чтобы постичь ассамбля- жи, нужно присматриваться и к отдельным жизням, и к тому, как они то и дело действуют в значимом для дальнейшего согласии. Более того, в отличие от пред- сказуемости уже записанного музыкального произве- дения, которое можно сыграть много раз, полифония ассамбляжей в постоянных изменениях условий теку- ча. Именно такое слушание и пытается внушить эта часть книги.
Приняв за объект исследования основанные на ландшафте ассамбляжи, можно разглядеть взаимо- действие многих организмов разом. Я не сосредото- чиваюсь исключительно на отношениях человека и его избранных союзников, как это принято в боль- шинстве исследований животных. Организмам, что- бы иметь значение, нет нужды доказывать свое ра- венство человеку (в роли сознательных деятелей, со- знательных собеседников или субъектов, наделен- ных нравственностью). Если нам интересны условия выживания, непостоянство и непрерывное зарожде- ние, имеет смысл наблюдать за действиями ланд- шафтных ассамбляжей. Ассамбляжи сливаются, из- меняются и растворяются: это и есть их сказ.

Сказ ландшафтов излагать одновременно и про- сто, и трудно. Иногда читатель расслабляется в его дремоте – кажется, что мы не узнаём ничего ново- го. Таково следствие досадной преграды, которую мы возвели между представлениями и историями. Это за- метно, к примеру, по разрыву между историей окру- жающей среды и научными изысканиями. Ученые не привыкли рассматривать свои представления через призму сказов, не говоря уж об истории окружающей среды. Возьмем, допустим, прекрасный труд Стивена
Пайна о роли огня в создании ландшафтов; посколь- ку представления автора вписаны в его истории, уче- ных его радикальные предположения о геохимиче- ском воздействии не затрагивают
185
. Проницательное
185
Stephen Pyne, Vestal fire (Seattle: University of Washington Press,

расследование Полин Питерз, как логика британской системы огораживаний внедрилась в систему управ- ления выгонами в Ботсване, – или же неожиданные находки Кейт Шауэрз, касающиеся контроля эрозии почв в Лесото, – могли бы перевернуть наши пред- ставления об обычной науке, но этого не случилось
186
Подобные исключения обедняют науку, поддержива- ют игру понятий в вакууме. Выделяя общие принципы,
теоретики надеются, что частностями займется кто- нибудь другой, но «заниматься частностями» – дело непростое. Именно интеллектуальный аппарат возво- дит стену между понятиями и сказами, тем самым,
безусловно, лишая значения восприимчивость, кото- рую ученые пытаются отточить. В том, что следует далее, я зову читателя подмечать понятия и методы внутри ландшафтных сказов, которые я собираюсь изложить.
2000).
186
Pauline Peters, Dividing the commons (Charlottesville: University of
Virginia Press, 1994); Kate Showers, «Imperial gullies» (Athens: Ohio
University Press, 2005).

Чтобы рассказывать истории ландшафта, необхо- димо разобраться в его обитателях – и не только че- ловеческих. Это непросто – и потому полезно, как мне кажется, применять все методы изучения, какие толь- ко приходят в голову, в том числе и объединенные подходы созерцания, мифы и байки, способы выжи- вания, архивы, научные статьи и эксперименты. Од- нако подобная мешанина выглядит подозрительно –
в особенности, разумеется, если учесть, каких союз- ников я призвала, обращаясь к антропологам альтер- нативных творений миров. Для многих культурных ан- тропологов наука – это главным образом муляж, на сравнении с которым изучают альтернативы: практи- ки коренных народов, например
187
. Смешение науч-
187
Бруно Латур приложил огромные усилия, чтобы отделить истинные утверждения науки, с одной стороны, и практики науки – с другой, одна- ко использование им наследия французского структурализма в проти- вопоставлении структурной логике лишь укрепило резкое разделение

ных и народных свидетельств влечет за собой обви- нения в низкопоклонстве перед наукой. Тем не менее такой подход предполагает монолитную науку, пере- варивающую все методы в единую программу. Я же предлагаю сказы, выстроенные на многослойных от- дельных методах познания и бытия. Если составляю- щие части противоречат друг другу, это лишь расши- ряет пространство возможностей сказов.
Суть методов, за которые я ратую, – искусства этно- графии и естественной истории. Предлагаемый мною новый альянс основан на приверженности наблюде- нию и полевой работе – и тому, что я именую примет- ливостью
188
. Ландшафты, пережившие человеческое вмешательство, – идеальные пространства для гума- нитарного и естественнонаучного наблюдения. Нам необходимо знать истории, порожденные в этих ме- стах людьми, – а также истории местных не челове- ческих обитателей. Сторонники восстановления ред- колесий сатояма – замечательные в этом наставники:
между наукой и мышлением коренных народов. См.: Bruno Latour, We have never been modern (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1993).
188
Здесь я обращаюсь к «новому альянсу» Ильи Пригожина и Изабелл
Стенджерз La nouvelle alliance, неудачно переведенному на английский как «Порядок из хаоса» (Order out of chaos, New York: Bantam Books,
1984). Пригожин и Стенджерз считают, что внимание к неопределенно- сти и необратимому времени могло бы привести к новому альянсу меж- ду естественными и гуманитарными науками. Мои усилия вдохновляет брошенная ими перчатка.

они воскресили во мне понимание «вмешательства»
как одновременно слаженности и истории. Они пока- зали мне, как из возмущения природной среды может родиться сказ о жизни леса
189
Возмущение есть изменение условий окружающей среды, которое приводит к выраженным изменениям в местной экосистеме. Потопы и пожары – разновид- ности возмущения; люди и другие живые существа тоже могут быть источниками возмущения. Оно спо- собно обновлять окружающую среду – и убивать ее.
Насколько ужасно возмущение, зависит много от че- го, в том числе – и от масштабов. Некоторые возму-
189
Наиболее полезный англоязычный источник по сатояме: K.