Файл: Анна Лёвенхаупт ЦзинГриб на краю света. Овозможности жизни на.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.12.2023
Просмотров: 415
Скачиваний: 5
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
няя их своей листвой, и сосна делается уязвимой для нематоды. Однако его студенты вырубают бамбук, а заодно они научились делать из него уголь.
Порослевый дуб тоже оказался в беде. Мы повос- хищались древними пнями, которые не раз и не два вновь проросли деревьями. Однако лес одичал, и другие деревья плотно обступили их, а поскольку их никто не обрезал много лет, дубам уже не хватало ка- честв вечной молодости, которые когда-то слагали ар- хитектуру этого леса. Профессор К. сказал, что ему и его студентам предстоит научиться подрезать дубы.
Лишь тогда удастся заманить растения и животных крестьянского ландшафта: птиц, кустарники и цветы,
которые придают временам года в Японии их богат- ство и обаяние. Благодаря уже проделанной работе,
сказал он, эти виды жизни уже начали возвращаться.
Но все это – постоянный труд любви. Возобновляе- мость природы, сказал он, никогда не возникает сама,
ее нужно подкреплять человеческим трудом, а тот вы- являет в нас человечность. Крестьянские ландшаф- ты, по его словам, – полигон для воссоздания устой- чивых отношений между человеком и природой.
Порослевый дуб тоже оказался в беде. Мы повос- хищались древними пнями, которые не раз и не два вновь проросли деревьями. Однако лес одичал, и другие деревья плотно обступили их, а поскольку их никто не обрезал много лет, дубам уже не хватало ка- честв вечной молодости, которые когда-то слагали ар- хитектуру этого леса. Профессор К. сказал, что ему и его студентам предстоит научиться подрезать дубы.
Лишь тогда удастся заманить растения и животных крестьянского ландшафта: птиц, кустарники и цветы,
которые придают временам года в Японии их богат- ство и обаяние. Благодаря уже проделанной работе,
сказал он, эти виды жизни уже начали возвращаться.
Но все это – постоянный труд любви. Возобновляе- мость природы, сказал он, никогда не возникает сама,
ее нужно подкреплять человеческим трудом, а тот вы- являет в нас человечность. Крестьянские ландшаф- ты, по его словам, – полигон для воссоздания устой- чивых отношений между человеком и природой.
Крестьянские леса в Японии начали привлекать к себе внимание сравнительно недавно. Еще 30 лет на- зад лесники и историки леса с ума сходили по ари- стократам среди деревьев – по японскому кедру и ки- парису. Высказываясь о японском «лесе», они обыч- но имели в виду эти два дерева
235
. И тому есть ува- жительная причина – это красивые и полезные де- ревья. Суги, который называют кедром, – на самом деле Cryptomeria, криптомерия японская, вырастает прямой и высокой, как калифорнийская секвойя, и из нее получается превосходная, стойкая к распаду дре- весина – для досок, обшивок, столбов и колонн. Хи- ноки, японский кипарис (Chamaecyparis obtusa) – де- рево еще более замечательное. Оно душисто, хоро- шо поддается резьбе. Не гниет. Идеальный материал для храмов. И хиноки, и суги могут разрастаться до
235
Конрад Тотмен, следуя ранним японским историкам, обращает внимание на такой взгляд, см.: Conrad Totman, The green archipelago:
Forestry in preindustrial Japan (Berkeley: University of California Press,
1989).
невероятных размеров, из них получаются поражаю- щие своими размерами столбы и доски. Неудивитель- но, что ранние правители Японии делали все возмож- ное, чтобы вырубить все суги и хиноки в лесу – себе на дворцы и молельни.
Давнее аристократическое помешательство на су- ги и хиноки позволило крестьянам заниматься други- ми деревьями – особенно дубами
236
. В XII веке вой- ны раскололи единство аристократии, и крестьянам удалось узаконить свои претензии на деревенские ле- са. Ириаи – права общей земли, принадлежащей всем крестьянам: согласно этим правам, крестьяне, входя- щие в общину, могут добывать дрова, делать уголь и потреблять любые другие продукты земли данной де- ревни. В отличие от общих прав на лес во многих дру- гих местах, ириаи в Японии были закреплены зако- нодательно и имели силу в суде. Однако добыть су-
236
Этот абзац опирается на: Totman, Green archipelago; Margaret
McKean, «Defining and dividing property rights in the commons: Today’s lessons from the Japanese past», International Political Economy Working
Paper № 150, Duke University, 1991; Utako Yamashita, Kulbhushan
Balooni, Makoto Inoue, «Effect of instituting “authorized neighborhood associations” on communal (iriai) forest ownership in Japan», Society and Natural Resources, 22 (2009). P. 464–473; Gaku Mitsumata, Takeshi
Murata, «Overview and current status of the irai (commons) system in the three regions of Japan, from the Edo era to the beginning of the
21st century», Discussion Paper № 07–04 (Kyoto: Multilevel Environmental
Governance for Sustainable Development Project, 2007).
Давнее аристократическое помешательство на су- ги и хиноки позволило крестьянам заниматься други- ми деревьями – особенно дубами
236
. В XII веке вой- ны раскололи единство аристократии, и крестьянам удалось узаконить свои претензии на деревенские ле- са. Ириаи – права общей земли, принадлежащей всем крестьянам: согласно этим правам, крестьяне, входя- щие в общину, могут добывать дрова, делать уголь и потреблять любые другие продукты земли данной де- ревни. В отличие от общих прав на лес во многих дру- гих местах, ириаи в Японии были закреплены зако- нодательно и имели силу в суде. Однако добыть су-
236
Этот абзац опирается на: Totman, Green archipelago; Margaret
McKean, «Defining and dividing property rights in the commons: Today’s lessons from the Japanese past», International Political Economy Working
Paper № 150, Duke University, 1991; Utako Yamashita, Kulbhushan
Balooni, Makoto Inoue, «Effect of instituting “authorized neighborhood associations” on communal (iriai) forest ownership in Japan», Society and Natural Resources, 22 (2009). P. 464–473; Gaku Mitsumata, Takeshi
Murata, «Overview and current status of the irai (commons) system in the three regions of Japan, from the Edo era to the beginning of the
21st century», Discussion Paper № 07–04 (Kyoto: Multilevel Environmental
Governance for Sustainable Development Project, 2007).
ги или хиноки в японских лесах того времени крестья- нам вряд ли удалось бы: на те деревья претендова- ла знать, даже если они росли на деревенской зем- ле. Однако временами крестьяне могли присвоить се- бе дуб, даже на господских территориях: ириаи дей- ствует как прослойка пользовательских прав на зем- лю, находящуюся в чужом владении. Господам, кото- рых кормили крестьяне, дуб был ни к чему
237
. И все же неудивительно, что знать изо всех сил старалась уре- зать права ириаи. После реставрации Мэйдзи в XIX
веке многие общинные земли оказались приватизи- рованы или присвоены государством. Как ни порази- тельно, вопреки всему, некоторые лесные права ири- аи сохранились до сих пор, хоть их применимость и призрачна: в конце ХХ века сельские жители заброси- ли деревни и подались в города.
Что же за деревья составляют деревенский лес ириаи? Японцы гордятся своим расположением на пе- рекрестке умеренного и субтропического поясов с со- ответствующими растениями и животными: в Японии четыре времени года – и она при этом круглый год зе-
237
Оливер Рэкэм подчеркивает, что знать в Европе применяла дуб для особых построек, и потому это дерево было господским. В
Японии же знать строила из суги и хиноки. Oliver Rackham, «Trees,
woodland, and archaeology», доклад на Йельском коллоквиуме аг- рарных исследований, October 19, 2013: www.yale.edu/agrarianstudies/
colloqpapers/07rackham.pdf
237
. И все же неудивительно, что знать изо всех сил старалась уре- зать права ириаи. После реставрации Мэйдзи в XIX
веке многие общинные земли оказались приватизи- рованы или присвоены государством. Как ни порази- тельно, вопреки всему, некоторые лесные права ири- аи сохранились до сих пор, хоть их применимость и призрачна: в конце ХХ века сельские жители заброси- ли деревни и подались в города.
Что же за деревья составляют деревенский лес ириаи? Японцы гордятся своим расположением на пе- рекрестке умеренного и субтропического поясов с со- ответствующими растениями и животными: в Японии четыре времени года – и она при этом круглый год зе-
237
Оливер Рэкэм подчеркивает, что знать в Европе применяла дуб для особых построек, и потому это дерево было господским. В
Японии же знать строила из суги и хиноки. Oliver Rackham, «Trees,
woodland, and archaeology», доклад на Йельском коллоквиуме аг- рарных исследований, October 19, 2013: www.yale.edu/agrarianstudies/
colloqpapers/07rackham.pdf
лена. Субтропические растения и насекомые Японии общие с Тайванем, а флора и фауна холодного кли- мата – с северо-востоком континентальной Азии. Ду- бы обитают и там, и там. Листопадный дуб, с боль- шими, просвечивающими листьями, что меняют цвет и опадают к зиме, – часть северо-восточной флоры.
Вечнозеленые дубы, с листьями помельче и поплот- нее, листву носят круглый год и живут на юго-западе.
И те, и другие полезны как топливо и уголь. Но в неко- торых важнейших, богатых на традиции частях цен- тральной Японии вечнозеленым дубам предпочитают листопадные. Крестьяне изводили поросль вечнозе- леных дубов – вместе с прочим подлеском и травами под деревьями – и поддерживали листопадные. Этот выбор определил отношения между дубом и сосной
– и архитектуру всего леса: в отличие от вечнозеле- ных с их постоянной тенью, вокруг листопадных дубов зимой и весной много освещенного пространства, где получают возможность пробиться сосны, а также тра- вянистые растения умеренного климата. Более того,
крестьяне постоянно расчищали и прореживали лес,
пуская жить средь дубов сосны и растения других ви- дов
238
В отличие от европейских, средневековые япон- ские крестьяне не держали ни молочного, ни мясного
238
Tabata, The future role of satoyama.
Вечнозеленые дубы, с листьями помельче и поплот- нее, листву носят круглый год и живут на юго-западе.
И те, и другие полезны как топливо и уголь. Но в неко- торых важнейших, богатых на традиции частях цен- тральной Японии вечнозеленым дубам предпочитают листопадные. Крестьяне изводили поросль вечнозе- леных дубов – вместе с прочим подлеском и травами под деревьями – и поддерживали листопадные. Этот выбор определил отношения между дубом и сосной
– и архитектуру всего леса: в отличие от вечнозеле- ных с их постоянной тенью, вокруг листопадных дубов зимой и весной много освещенного пространства, где получают возможность пробиться сосны, а также тра- вянистые растения умеренного климата. Более того,
крестьяне постоянно расчищали и прореживали лес,
пуская жить средь дубов сосны и растения других ви- дов
238
В отличие от европейских, средневековые япон- ские крестьяне не держали ни молочного, ни мясного
238
Tabata, The future role of satoyama.
скота, и потому удобрять навозом поля, как европей- цы, не могли. Сбор растений и лесного перегноя на зеленое удобрение занимал большую часть крестьян- ской жизни. Лесную подстилку выносили всю, остав- ляя столь любимые сосной оголенные минеральные почвы. Некоторые территории очищали от поросли –
ради травы. Опорой таким возмущенным лесам были порослевые дубы, чаще всего – Quercus serrata, тот самый конара. Дубовая древесина годилась много на что – от дров до выращивания грибов шиитакэ. Пери- одическая подрезка омолаживала ствол и ветви дуба,
и эти деревья властвовали лесом, разрастаясь быст- рее, чем успевали обосноваться другие растения. На хребтах и лесных лугах, а также на оголенных склонах холмов пробивалась акамацу – сосна густоцветковая
(Pinus densiflora) – со своим напарником мацутакэ.
Японская сосна – дитя крестьянского вмешатель- ства. Она не способна соперничать с широколиствен- ными растениями, которые и затеняют сосну, и созда- ют густой, глубокий перегной, который лишь помогает их росту. Палеоботаники обнаружили, что несколько тысяч лет назад, когда люди только начали изводить лес в японских ландшафтах, пыльцы густоцветковой сосны резко прибавилось – а прежде ее не было почти вообще
239
. Сосна в возмущенных крестьянских ланд-
239
Matsuo
ради травы. Опорой таким возмущенным лесам были порослевые дубы, чаще всего – Quercus serrata, тот самый конара. Дубовая древесина годилась много на что – от дров до выращивания грибов шиитакэ. Пери- одическая подрезка омолаживала ствол и ветви дуба,
и эти деревья властвовали лесом, разрастаясь быст- рее, чем успевали обосноваться другие растения. На хребтах и лесных лугах, а также на оголенных склонах холмов пробивалась акамацу – сосна густоцветковая
(Pinus densiflora) – со своим напарником мацутакэ.
Японская сосна – дитя крестьянского вмешатель- ства. Она не способна соперничать с широколиствен- ными растениями, которые и затеняют сосну, и созда- ют густой, глубокий перегной, который лишь помогает их росту. Палеоботаники обнаружили, что несколько тысяч лет назад, когда люди только начали изводить лес в японских ландшафтах, пыльцы густоцветковой сосны резко прибавилось – а прежде ее не было почти вообще
239
. Сосна в возмущенных крестьянских ланд-
239
Matsuo
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 24
Tsukada, «Japan», в: Vegetation history, eds., B. Huntley, T.
шафтах благоденствует: просторные поляны, возни- кающие при вырубке и подрезке, выскобленные под- чистую минеральные почвы. Дуб способен вытеснить сосну со склонов холмов. Однако практика подрезки и сбора зеленого перегноя создала пространства, удоб- ные одновременно и дубам конара, и соснам акама- цу. Мацутакэ росли вместе с соснами, помогая им уко- рениться на скалистых хребтах и склонах, изъеден- ных эрозией. В особенно сильно оголенных местах,
заросших соснами, мацутакэ стали самыми распро- страненными лесными грибами.
В XIX и XX веках представители японского процве- тавшего среднего класса начали навещать провин- цию – с пикниками и сбором мацутакэ. Когда-то это было привилегией знати, но теперь стало удоволь- ствием многих. Селяне выделили территории сосен и мацутакэ как «гостевые горы» и брали с городских посетителей мзду – за возможность утренних грибных походов и последующих обедов с сукияки на свежем воздухе. Благодаря этой практике сложилась любов- ная связь между походами за мацутакэ и всеми радо- стями сельского многообразия – и побегом от буднич- ных забот. Подобно поездкам к дедушке с бабушкой на их ферму в далеком детстве, походы за мацутакэ пронизывают все сельское ностальгией, и этот аро-
Webb III. P. 459–518 (Dordrecht, NL: Kluwer Academic Publishers, 1988).
заросших соснами, мацутакэ стали самыми распро- страненными лесными грибами.
В XIX и XX веках представители японского процве- тавшего среднего класса начали навещать провин- цию – с пикниками и сбором мацутакэ. Когда-то это было привилегией знати, но теперь стало удоволь- ствием многих. Селяне выделили территории сосен и мацутакэ как «гостевые горы» и брали с городских посетителей мзду – за возможность утренних грибных походов и последующих обедов с сукияки на свежем воздухе. Благодаря этой практике сложилась любов- ная связь между походами за мацутакэ и всеми радо- стями сельского многообразия – и побегом от буднич- ных забот. Подобно поездкам к дедушке с бабушкой на их ферму в далеком детстве, походы за мацутакэ пронизывают все сельское ностальгией, и этот аро-
Webb III. P. 459–518 (Dordrecht, NL: Kluwer Academic Publishers, 1988).
мат по сей день влияет на восприятие сельских пей- зажей.
Современные сторонники восстановления япон- ского крестьянского ландшафта эстетизируют кре- стьянский лес как плановое следствие традиционно- го знания – гармонию природы и человеческих нужд.
И все же многие ученые считают, что подобные гар- моничные формы сожительства возникли из выруб- ки леса и уничтожения природных ландшафтов. Исто- рик-эколог Кадзухико Такэути обращает особое вни- мание на уничтожение леса, связанное с индустриа- лизацией Японии в середине XIX века
240
. Он счита- ет, что исторические изменения были ключевыми для крестьянских лесов, как их представляют себе их по- клонники, – лесов первой половины XX века. В кон- це XIX столетия из-за модернизации Японии условия жизни крестьянских лесов сделались куда труднее, и
240
Из беседы, 2008. Сведение леса обычно связывали с лесозаго- товками, подсечно-огневым земледелием и распространением интен- сивного сельского хозяйства, а также с жилой застройкой. См.: Yamada
Asako,
Harada Hiroshi, Okuda Shigetoshi, «Vegetation mapping in the early
Meiji era and changes in vegetation in southern Miura peninsula» [яп.], Eco-
Habitat, 4, № 1 (1997). P. 33–40; Ogura Junichi, «Forests of the Kanto region in the 1880» [яп.], Journal of the Japanese Institute of Landscape Architects,
57, № 5 (1994). P. 79–84; Kaoru Ichikawa, Tomoo Okayasu, Kazuhiko
Takeuchi, «Characteristics in the distribution of woodland vegetation in the southern Kanto region since the early 20th century», Journal of
Environmental Information Science, 36, № 5 (2008). P. 103–108.
Современные сторонники восстановления япон- ского крестьянского ландшафта эстетизируют кре- стьянский лес как плановое следствие традиционно- го знания – гармонию природы и человеческих нужд.
И все же многие ученые считают, что подобные гар- моничные формы сожительства возникли из выруб- ки леса и уничтожения природных ландшафтов. Исто- рик-эколог Кадзухико Такэути обращает особое вни- мание на уничтожение леса, связанное с индустриа- лизацией Японии в середине XIX века
240
. Он счита- ет, что исторические изменения были ключевыми для крестьянских лесов, как их представляют себе их по- клонники, – лесов первой половины XX века. В кон- це XIX столетия из-за модернизации Японии условия жизни крестьянских лесов сделались куда труднее, и
240
Из беседы, 2008. Сведение леса обычно связывали с лесозаго- товками, подсечно-огневым земледелием и распространением интен- сивного сельского хозяйства, а также с жилой застройкой. См.: Yamada
Asako,
Harada Hiroshi, Okuda Shigetoshi, «Vegetation mapping in the early
Meiji era and changes in vegetation in southern Miura peninsula» [яп.], Eco-
Habitat, 4, № 1 (1997). P. 33–40; Ogura Junichi, «Forests of the Kanto region in the 1880» [яп.], Journal of the Japanese Institute of Landscape Architects,
57, № 5 (1994). P. 79–84; Kaoru Ichikawa, Tomoo Okayasu, Kazuhiko
Takeuchi, «Characteristics in the distribution of woodland vegetation in the southern Kanto region since the early 20th century», Journal of
Environmental Information Science, 36, № 5 (2008). P. 103–108.
в центральной Японии они оказались масштабно све- дены. Гости провинции отмечали «лысые горы», ви- димые с дорог. К рубежу веков эти лысые возвышен- ности начали зарастать соснами акамацу. Иногда сос- ны высаживали – например, на водораздельных ли- ниях, но семена акамацу распространились повсюду,
и сосна – с помощью мацутакэ – поперла сама по се- бе. В первой половине ХХ века мацутакэ были столь же повсеместны и изобильны, как и сосновые боры.
Дров и древесного угля требовалось все больше, а попутно подрезали и дуб. То было время расцвета ду- бово-сосновых редколесий – современного носталь- гического пейзажа.
Миколог и поклонник соснового леса Фумихико Ёси- мура обращает особое внимание на позднейшую вы- рубку леса – возмущение лесов непосредственно до и во время Второй мировой войны
241
. Деревья руби- ли не только для крестьянских нужд, но и на топливо и строительные материалы для военной промышлен- ности. Крестьянский ландшафт значительно оголил- ся. После войны эти места озеленились: на разорен-
241
Из беседы, 2008. Об одном подробно описанном лесе Канто и уплотнении лесозаготовок пишет Вадзиру Судзуки: «С развитием мест- ной промышленности после Первой мировой войны потребность в дре- весном угле возросла многократно, а во время Второй мировой произ- водство древесного угля и военной техники сделалось в этих местах главным» (Suzuki, Forest vegetation, 30).
и сосна – с помощью мацутакэ – поперла сама по се- бе. В первой половине ХХ века мацутакэ были столь же повсеместны и изобильны, как и сосновые боры.
Дров и древесного угля требовалось все больше, а попутно подрезали и дуб. То было время расцвета ду- бово-сосновых редколесий – современного носталь- гического пейзажа.
Миколог и поклонник соснового леса Фумихико Ёси- мура обращает особое внимание на позднейшую вы- рубку леса – возмущение лесов непосредственно до и во время Второй мировой войны
241
. Деревья руби- ли не только для крестьянских нужд, но и на топливо и строительные материалы для военной промышлен- ности. Крестьянский ландшафт значительно оголил- ся. После войны эти места озеленились: на разорен-
241
Из беседы, 2008. Об одном подробно описанном лесе Канто и уплотнении лесозаготовок пишет Вадзиру Судзуки: «С развитием мест- ной промышленности после Первой мировой войны потребность в дре- весном угле возросла многократно, а во время Второй мировой произ- водство древесного угля и военной техники сделалось в этих местах главным» (Suzuki, Forest vegetation, 30).
ных ландшафтах пробилась сосна. Доктору Ёсимуре хотелось бы восстановить сосновые боры до состоя- ния 1955 года – до времен того возрождения. С тех пор лесам делалось лишь хуже.
Историю преобразований, изменивших леса после
1950-х годов, я оставлю до следующих глав. Здесь же я желаю пролить свет на вопрос, как великие ис- торические возмущения могут открывать возможно- сти для сравнительно устойчивых экосистем вечно- зеленых просторных крестьянских лесов. Как ни па- радоксально, периодическая полная вырубка позво- лила возникать лесам, которые в современных япон- ских представлениях как раз и стали образом устойчи- вости и возобновляемости. Этот парадокс не умаля- ет ни пользы, ни привлекательности крестьянских ле- сов, однако направляет наше почтение в сторону тех,
кто в возрождающихся лесах работает и живет: еже- дневные усилия крестьян – зачастую отклик на исто- рические перемены, что выходят далеко за пределы влияния самих крестьян. Мелкие возмущения вихрят- ся бурунами в потоках больших. Чтобы проникнуться этой мыслью, полезно, думаю, оставить ностальгиче- ские взгляды японских поклонников и волонтеров кре- стьянского леса: своим эстетическим совершенством такие представления уводят нас в сторону от истории.
Историю преобразований, изменивших леса после
1950-х годов, я оставлю до следующих глав. Здесь же я желаю пролить свет на вопрос, как великие ис- торические возмущения могут открывать возможно- сти для сравнительно устойчивых экосистем вечно- зеленых просторных крестьянских лесов. Как ни па- радоксально, периодическая полная вырубка позво- лила возникать лесам, которые в современных япон- ских представлениях как раз и стали образом устойчи- вости и возобновляемости. Этот парадокс не умаля- ет ни пользы, ни привлекательности крестьянских ле- сов, однако направляет наше почтение в сторону тех,
кто в возрождающихся лесах работает и живет: еже- дневные усилия крестьян – зачастую отклик на исто- рические перемены, что выходят далеко за пределы влияния самих крестьян. Мелкие возмущения вихрят- ся бурунами в потоках больших. Чтобы проникнуться этой мыслью, полезно, думаю, оставить ностальгиче- ские взгляды японских поклонников и волонтеров кре- стьянского леса: своим эстетическим совершенством такие представления уводят нас в сторону от истории.