Файл: Пигров К. С. Социальная философия.pdf

жизни, в процессе создания и использования производительных сил люди вступают в производственные отношения. Эти отношения объективны, то есть не зависят от воли и сознания участвующих в них людей. Вот это и есть "социальная материя", социальная реальность, которая хотя и не вещественна, но материальна в том смысле, что объективна. Это и есть общественное бытие, определяющее общественное сознание. На базе этих объективных производственных отношений конституируются социальные классы, а также другие объективные социальные общности. Осознавая свое положение в процессе производства, общности создают объединения, в которых уже сознательно проводится линия особых интересов этой общности. В частности так и формируются классовые интересы. Объединения вступают друг с другом в борьбу, отстаивая интересы своих общностей. Так возникает политическая жизнь общества, в которой важную роль играет государство, отстаивающее интересы господствующего класса. Особое значение имеет политическая форма классовой борьбы, выражающая основные противоречия в обществе - между эксплуататорами и эксплуатируемыми. Естественно, что политическая борьба не может эффективно осуществляться, если у партий нет своей идеологии. Идеология, с одной стороны, предстает как отражение интересов классов, а с другой стороны - как способ активной организации деятельности политических сил и представленных ими классов.

Ясно, что материалистическая модель, особенно в ее развитом виде, не сводится только к односторонней определенности общественного сознания общественным бытием. Постоянно подчеркиваются и обратные воздействия: идеологии - на политику, политики - на экономику. Таким образом, в своем развитом виде материалистическая модель представляет социальную реальность как целостную систему с саморегулированием (или самоорганизующуюся систему), в которой материальная и социальная жизнь предстают как объект регулирования, а политическая и духовная жизнь (прежде всего - идеология) в качестве регулятора. Эта целостная система, если ее взять на некотором историческом этапе развития, предстает как общественно-экономическая формация. Закономерная смена общественно-экономических формаций и представляет собой содержание всемирной истории. В марксистской модели в основе общественно-экономической формации лежит способ производства, единство производительных сил и производственных отношений. Однако, в других модификациях деятельностной модели это "царское место" может занять только одна техника (техницисткая модификация деятельностной модели). Такой взгляд тесно связан с марксизмом, однако он возник независимо и даже раньше марксизма [21]. Сегодня такая техницистская модель является по существу социально-философской основой официальной идеологии индустриально развитых стран (Д.Белл, У.Ростоу и др.). К техницисткой модели социальной реальности близка и модель М.Мак-Люэна, который основу общественного развития видит в средствах коммуникации, а не в средствах производства материальных благ.

Феноменологическая модель.

Феноменологическая модель отказывается от допущения какой-либо субстанции в общественной жизни. Ее представители считают, что нет никакого заранее заданного основания, которое бы определяло социум, которое было бы неизменно, всегда равно самому себе. Во всяком случае, нам о таком основании ничего не известно. Поэтому мы должны воздержаться от суждения на этот счет. "Явление не есть... какое-либо "субстанциальное" единство, оно не имеет

никаких "реальных свойств", оно не знает никаких реальных изменений, и

никакой причинности... Приписывать феноменам природу, искать их реальные, подлежащие определению части, их причинные связи - значит впадать в полнейшую бессмыслицу, не лучшую чем та, которая получилась бы, если бы кто-нибудь пожелал спрашивать о каузальных свойствах, связях и т.п. чисел", - писал создатель феноменологии Э.Гуссерль [22]. Обратим внимание на конфронтацию по отношению к идее каузальности ("никакой причинности"), а также на уподобление мира феноменов миру чисел (это как бы взгляд Гуссерля, обращенный в сторону абсолютного идеализма). Социальный философфеноменолог не может принять на веру (как это делает обычный человек) тезис о доступности заранее конституированного мира явлений для исследования. Сам процесс того, как социальный мир становится доступным исследователю (то есть - конституируется), и должен стать предметом анализа. Чтобы решить эту задачу, необходимо воздержаться от веры в существование этого мира как объективной реальности. Здесь и действует гуссерлевское эпохе, по существу синоним феноменологической редукции. Посредством эпохе осуществляется переход от естественной установки к феноменологической установке.

Методологический прием эпохе вообще восходит к античной Стое, затем встречается у скептиков (особенно у Секста Эмпирика). Осуществляя эпохе, субъект исключает из поля зрения все накопленные историей научного и ненаучного мышления мнения, суждения, оценки. По Гуссерлю, эпохе позволяет открыть новую онтологическую область, недоступную средствам классической философии. Возникает новый способ опыта, мышления и теоретизирования. Субъект возвышается над своим естественным бытием и естественным миром, но не теряет ни их бытия, ни их объективных истин, ни своей "мирской" жизни.

Прием эпохе особенно существенен для осмысления социальной реальности. С феноменологической точки зрения, любые субстанциалистские концепции социальной реальности более или менее прямо ведут к позитивизму, поскольку они сводят к минимуму различия между физическим миром и миром социальным. Для натуралистических концепций социальной реальности общественный мир не открывается непосредственно, как и мир природы. Между сущностью (в частности, предполагаемой субстанцией социума) и ее проявлением есть дистанция, которую необходимо и до определенной степени можно преодолеть. Эта необходимость диктуется тем, что общество, как и природа, независимо от человека и равнодушно к нему, что человек должен полагаться только на свои силы, на свои способности познать и как-то покорить общество, или приспособиться к нему. Общество же как субстанция может быть разрушено либо внешними, либо имманентными ему силами, и тогда человечество погибнет.

Для реалистических (идеалистических) концепций социальной реальности, в отличии от натуралистических, характерно чувство доверия к миру и к Богу. Бог в сущности прост и не станет скрывать нужную правду от искренне верующего простого человека, естественно, владеющего интеллектуальной интуицией. Вера в Провидение наполняет душу социального философаидеалиста надеждой на разумное устройство мира и, в частности, социума. Феноменолог же воздерживается от подобных суждений и оценок. Он подчеркивает, что специфика социальной реальности в ее искусственной, то есть социально организованной природе. Социальная реальность сконструирована. Нет никакого "внешнего" мира, существование которого не зависит от процессов его исследования, интерпретации, понимания и объяснения. Нет никакого заранее конституированного поля объектов, лишь ожидающих объяснения. Социальная реальность творится ее участниками здесь и теперь. В этом смысле социальная реальность не техноморфна (как во многих деятельностных моделях),

она не предполагает раз и навсегда созданной общественной машины ("мегамашины"). Общество это не пластинка, которая вновь и вновь проигрывает все ту же мелодию, а музыкальная импровизация подобная джазовой или народной песни.

Конечно, идея конструированной реальности есть еще у Канта. Почетное место эта идея занимает и в марксистской модели, где, например, специально подчеркивается то значение революционных движений, что они сами создают своего субъекта. Однако, наиболее последовательно проводит эту идею именно феноменология, она, так сказать, додумывает ее до конца. Впрочем, последовательное додумывание этой мысли приводит к целому ряду парадоксов. Да, понимание социального мира, его интерпретация участниками - это часть его самого. Но возникает проблема остатка. Что остается за вычетом самих этих интерпретаций? Может ли часть (интерпретация) включить в себя целое (общество)? Очевидно, нет. Следовательно, действительное понимание всего социального мира невозможно. Мы всегда схватываем только какую-то часть его.

Немецкий философ Хоркхаймер, работая в традиции так называемой Франкфуртской школы, стремится соединить деятельностную модель марксизма и феноменологию и определяет социальную философию как рефлексию общественной теорией своей собственной социальной обусловленности. Здесь налицо тот же парадокс.

Социальная реальность (в отличие от природной) сконструирована, она постоянно конституируется в процессах (процедурах) интерпретаций участников. Поэтому социальная реальность обладает внутренней смысловой структурой. Социальный мир это не только мир конституированный, но конституированный особым образом, именно - конституированный смыслами. Проблема значения ("Нам сужден мир значений" - Мерло-Понти) или проблема смысла - это и есть проблема природы социальной реальности. Наблюдать общество - это совсем не то же самое, что наблюдать природу. Наблюдать общество это значит понимать смысл действий того или иного участника. Причем наблюдатель должен понимать не только объективный смысл действия, но и тот смысл, который вкладывается в действие самим участником. Скажем, в нашей историографии утвердилось мнение, что поп Гапон был провокатором, агентом охранки. Однако весьма существенно для понимания всего происходившего в 1904-1905 гг. учитывать и то обстоятельство, что, вероятнее всего, Гапон не понимал своей "объективной" роли, своего значения в сложном переплетении событий. Субъективно он не хотел никого провоцировать, он искренне хотел примирить власть и рабочих. Он взывал как раз к пониманию: пусть рабочие поймут властных людей именно как людей, а власть имущие пусть поймут рабочих тоже как людей.

Социальный мир как бы прекращает свое существование, если ему отказано в человеческом признании. Вне человеческого признания социальная реальность не обладает свойством существования. Общество реально потому и постольку, поскольку члены общества признают его реальным, относятся к нему как к реальности, определяют его как реальность. Отец-основатель так называемой "феноменологической социологии" Альфред Шютц, последовательно применивший к социальной сфере феноменологические методы, развивая вышеприведенную мысль, говорит не только о том, что вне признания нет социального мира, но и о том, что социальный мир это мир множества реальностей. Различные индивиды сосредоточивают внимание на разных аспектах социальной реальности. (Как в известном фильме Куросавы "Росемон": реальности самурая, его жены, разбойника и случайно видевшего убийство

крестьянина совершенно различны). Словом, социальные феномены реальны, поскольку мы организуем деятельность так, что подтверждаем их реальное существование. И дело вовсе не в психических состояниях индивидов или в их сознательных намерениях. Обратимся к примеру из недавней нашей истории, чтобы лучше понять возможности феноменологической модели.

В 70-х годах в СССР шла дискуссия между двумя диссидентами: А.Д.Сахаровым и С.И.Солженицыным. Предметом спора была по существу социальная реальность социализма. Поскольку этот вопрос ставился диспутантами как вопрос об идеологии, следует предварительно ввести это понятие. Говоря коротко, идеология это и есть как раз способ создания социальной реальности, используемый профессионалами-идеологами, говоря шире - используемый элитой, "верхами" иерархической лестницы в обществе, господствующими классами (если применить термины К.Маркса) или - правящим и творческим меньшинством (в терминах А.Тойнби). Идеология может принимать самые разные формы. В архаическом обществе она была синкретическим образом вплетена в мифологию, в традиционном - существовала в единстве с религией, и только в новоевропейской цивилизации она конституировалась относительно самостоятельно как собственно идеология, базирующаяся на науке. Но так или иначе идеология содержит в себе три обязательных момента:

а) императивный проект социальной реальности; б) ценностно нагруженный прогноз этой реальности;

в) план того, каким образом сблизить между собой проект и прогноз, то есть план действий, на который необходимо мобилизовать массы, большинство населения.

Так вот, если вернуться к упомянутой полемике, то вопрос ставился так: "Представляет ли идеология главную злую силу в сегодняшнем СССР или она уже обветшала, никто ею никого не направляет, и к жизни страны и к политике она не имеет отношения, а только все притворяются" (А.И.Солженицын)[23]. Именно к положительному ответу на этот вопрос и сводилась позиция А.Д.Сахарова: в советскую идеологию уже никто не верит, а потому с ней и не нужно бороться. Советская элита, считает Сахаров, верит только во власть. Точка зрения А.Д.Сахарова есть по существу позиция субстанциализма: существует некая субстанция социума, независимая от воли и сознания людей. Советская идеология ее ни в коей мере не отражает, потому даже элита в эту идеологию не верит, хотя и использует ее в своих корыстных интересах. А.И.Солженицын, хотя, очевидно, и не сознательно, но ближе к последовательно антисубстанциальной позиции, феноменологической по существу. Он подчеркивает, что вовсе не какое-то особенное властолюбие элиты конституирует ту социальную реальность, которая есть. Ее конституирует именно идеология. Он приводит такой юмористический пример: идет международная конференция по проблемам народонаселения, выходит советский представитель и говорит, что "голод царит в мире от капитализма". Он сам так не думает, те, кто его послали, тоже так не думают, естественно, что слушателей в зале убедить ему в этом тоже не удастся. Однако этот поступок есть один из "атомов", отдельных актов в создании некоторой реальности, называемой "реальный социализм". Каждый отдельный "атом" может представляться абсурдным, но в целом возникает весьма устойчивая конструкция, которая представляется прямо нерушимой. Благодаря прессингу такого рода реальности люди не могут даже и помыслить о каких-то других вариантах, у них для этого просто нет подходящих понятий и слов.

В одном из Библейских текстов рассказывается о сне патриарха. Ему