Файл: ПСИХОЛОГИЯ КОНФЛИКТА_Гришина.doc

0 ПОЗИЦИИ КОГНИТИВИСТОВ

Кооперативное и конкурентное взаимодей­ствие не прямо порождает соответственно позитивные и негативные межгрупповые установки, а является детерминантой со­циальных установок, выступающих в каче­стве когнитивных критериев для социаль­ной категоризации, т. е. конкурентное вза­имодействие подчеркивает, а кооператив­ное затушевывает воспринимаемые грани­цы между группами.

В С Агеев

Авторы эксперимента, однако, сделали вывод о том, что кооперативное взаимо­действие как таковое не ведет к симпатии и аттракции между членами групп, но скорее стимулирует их к пересмотру своих взглядов относительно друг друга. В дру­гом эксперименте тех же авторов имело место на­глядное различие между членами взаимодейству­ющих групп — одна группа была одета в белые халаты, а другая — в красные. В этом случае, ког­да границы групп были столь явно очерчены, ус­пешная совместная деятельность приводила к меньшей взаимной симпатии, чем в предшеству­ющих экспериментах, тогда как неудача вела к конфликту, даже если группы и не были ранее в конкурентных отношениях (чего также не на­блюдалось в предыдущих экспериментах). Таким образом, решающим условием оказались воспри­нимаемые границы между группами, а установки групп относительно друг друга зависели от выраженности этих границ (Агеев, 1990, с. 25-26). Эксперимент, на­чавшийся скорее в духе ситуационного подхода Шерифа, дал результаты в когни­тивной парадигме.

Когнитивный подход к межгрупповому взаимодействию делает акцент на реша­ющей роли когнитивных установок групп относительно друг друга. Прежде всего в серии экспериментов было показано, что аутгрупповая враждебность может на­блюдаться и без объективного конфликта интересов, на наличии которого основы­валась вся реалистическая теория конфликтов. Это стало началом поиска иных де­терминант межгрупповых конфликтов. Данное направление связано прежде всего с именем крупнейшего европейского психолога Г. Тэджфела, известного своими ра­ботами по теории социальной идентичности.

Таким образом, по мнению когнитивистов, решающим фактором межгруппового взаимодействия являются не кооперативный или конкурентный характер ситуации их взаимодействия, но возникающие при этом социальные установки. Точно так же общие цели не могут сами по себе вести к разрешению межгрупповых конфликтов, которое зависит от того, формируются ли социальные установки, объединяющие группы и способствующие преодолению их психологического противостояния. На­пример, ранее на основе теории фрустрационной детерминации агрессии утверж­далось, что к агрессии может вести явление «относительной депривации», вызыва­ющей у группы или ее отдельных членов чувство социальной несправедливости.

В теории социальной идентичности, развиваемой Тэджфелом и Тэрнером, меж­групповые конфликты не рассматриваются как единственное и неизбежное след­ствие социальной несправедливости. Сталкиваясь с ней, индивиды могут выбирать разные способы реагирования и преодоления неудовлетворяющей их ситуации. Во-первых, она может быть разрешена за счет индивидуального выхода человека из низкостатусной группы и его перехода в высокостатусную, более привлекательную для него группу. Далее, это может быть один из вариантов того, что авторы называют «социальным творчеством». Это «когнитивная» альтернатива, предполагающая возможность изменения критериев сравнения и ведущая к пересмотру неудовлетворяющих результатов этого сравнения. Например, рабочая группа, «проигрываю­щая» другой группе в своих успехах и признании со стороны начальства, утешает себя тем, что «зато мы самые дружные и у нас самые хорошие отношения». Можно сменить объект сравнения — известно, что наибольшую классовую и социальную нетерпимость проявляют, как правило, представители низкостатусных слоев насе­ления: их «выход» нередко состоит в том, чтобы найти такую низкостатусную груп­пу, по сравнению с которой собственная группа оказывается наделенной более вы­соким в каком-то отношении статусом. Если же эти стратегии не реализуются (по причинам объективного или субъективного характера), возникает межгрупповое соперничество или конфликтность.

Примеры исследований: соединение подходов

Разрабатывая те или иные концепции и объяснительные модели, авторы рассчи­тывают на их универсальное приложение к описываемой феноменологии. Какие-то из отмеченных закономерностей действительно имеют универсальный характер. Отечественный исследователь Б. Ф. Поршнев описывал историю развития челове­ческого общества как противостояние «мы» и «они», взаимная оппозиция которых, по его мнению, оставалась неизменной. Однако явления межгруппового взаимодей­ствия испытывают на себе и бесспорное влияние социокультурных переменных. Известно, что воспроизведение одного и того же эксперимента в различных культу­рах (в том числе и экспериментов Шерифа) часто дает несовпадающие результаты.

Например, проделанный Агеевым анализ случаев проведения одного экспери­мента в разных условиях привел его к выводу, что реалистическая теория межгруп­повых конфликтов, равно как и другие объяснительные модели, «работающие» в одном социокультурном контексте, могут оказаться нерелевантными в другом (Аге­ев, 1990, с. 121). В то же время вряд ли можно

подвергать сомнению универсаль­ность таких феноменов, как ингрупповой фаворитизм или психологическая оппози­ция «мы — они».

По результатам экспериментальных исследований Агеева, в которых разные группы ставились в очевидно неравные, несправедливые условия взаимодействия, эффекты ингруппового фаворитизма, конкурентные, конфликтные и защитные стратегии в межгрупповом взаимодействии «возникают, интенсифицируются, ста­новятся выраженными тогда, когда:

1) оценка результата в значимом для испытуемых межгрупповом взаимодей­ствии (оценка достижений каждой группы) произвольна, выносится извне без какого бы то ни было обсуждения с группой, а сами критерии, по которым она выносится, непонятны, двойственны, недоступны для понимания испы­туемых;

2) само взаимодействие строится по принципу игры с "нулевой суммой" (выиг­рыш, победа одной стороны автоматически означает проигрыш, поражение другой);

3) при одновременном наличии первых двух условий группа терпит стабильный (постоянный) неуспех, неудачу (поражение, например, если речь идет о меж­групповом соревновании);

4) существует прямая зависимость индивида от группы , например, когда личный успех или неудача (пусть даже и чисто символические) зависят исклю­чительно от соответственно успеха или неудачи группы, членом которой он является;

5) нет ощутимой связи между индивидуальной активностью и степенью успеш­ности, иначе говоря, от индивидуальных усилий человека конечный резуль­тат полностью не зависит;

6) при наличии всех вышеназванных условий существует возможность прямого сравнения, сопоставления ингруппового и аутгруппового результата, т. е. до­стижений, успехов обеих групп и их соответствующего вознаграждения (пусть и в чисто символической форме, в форме оценки) извне» (Агеев, 1990, с. 100).

Результаты исследований Агеева, выполненных в том числе в трудовых органи­зациях, напоминают нам о том, что межгрупповые отношения — это не только вза­имодействие различных социальных групп (которым всегда более интересовались социологи), но, например, и взаимоотношения различных структурных подразделе­ний и профессиональных групп в организациях.

В работах ряда специалистов описывается так называемый «системный конф­ликт», характерный для противоречий между функционально взаимосвязанными группами, между лицами, находящимися на одной и той же ступени иерархии. Речь идет о взаимозависимости людей или групп, имеющих разные задачи, но объеди­ненных одной последовательностью действий или общим использованием каких-либо служб или оборудования: «Организационные единицы, которые имеют разные функции, такие как производство продукции, контроль за качеством, продажа, обо­рудование и финансовый контроль, могут оказаться в разногласии друг с другом в силу их своеобразных функций» (Tiffin, McCormic, 1965, р 417). Конфликт, вызван­ный объективным положением различных групп работников в системе производ­ства, А. И. Пригожий называет позиционным. Такой конфликт является отражени­ем так называемого «межцелевого напряжения». Автор иллюстрирует это приме­ром взаимодействия конструкторского и технологического отделов предприятия. Конструкторы заинтересованы в постоянном совершенствовании продукции, что и является показателем их работы, а технологи — в отлаженном и стабильном произ­водстве. Возникающее взаимное сопротивление сторон выполняет позитивные функции и соответствует интересам организации (Пригожий, 1980, с. 52—53). Фак­тически конфликты такого рода становятся для определенных категорий работни­ков нормальным явлением, если работа выполняется успешно и замена одних спе­циалистов другими не меняет дела, поскольку причина конфликтов содержится в самих обязанностях людей.

Классическим считается описание конфликтов этого типа, данное в работе Дж. Марча и Г. Саймона «Организации» (March, Simon, 1967). Необходимыми ус­ловиями для возникновения «межиндивидуального организационного конфликта» (по терминологии авторов) является сочетание осознаваемой необходимости в со­вместном принятии решения, с одной стороны, и различие в целях или различия в восприятии реальности, или же то и другое вместе, с другой стороны. Каждая из этих переменных, в свою очередь, определяется рядом факторов. Так, осознание необходимости в совместном принятии решений прямо связано со степенью взаим-

ной зависимости сторон в плане используемых ресурсов или последовательно осуществляемых действий.

M. Дальтон в своей работе, посвященной изучению разногласий между штабно-линейными работниками, описывает их постоянные конфликты как следствие сложных взаимозависимостей между этими категориями работников в организации (например, продвижение штабных служащих зависит от линейных, тогда как авто­ритет последних, в свою очередь, в какой-то мере зависит от штабных). Не менее ве­сомой причиной конфликтов является наличие значительных профессиональных и психологических различий между ними (Dalton, 1961).

В одном из проведенных нами исследований на материале нескольких организа­ций изучались взаимоотношения двух категорий работников — медсестер и вра­чей. В контексте анализируемой проблемы уместно остановиться на следующих результатах. В целом мы имели дело с благополучными организациями. Опрошен­ные нами работники были довольны своей работой и не намеревались менять место работы. Взаимоотношения врачей и медсестер оценили как благоприятные 66,6 % врачей и 73,2 % медсестер. Помимо оценки взаимоотношений в целом опрашивае­мым предлагалось раздельно оценить отношение врачей к медсестрам и медсестер к врачам. При этом предлагались следующие варианты ответа: «В целом врачи отно­сятся к медсестрам доброжелательно, с пониманием трудностей их работы и их вклада в лечебный процесс»; «Врачи могли бы более уважительно относиться к тру­ду медсестер и больше считаться с трудностями их работы»; «Врачи часто недобро­желательно относятся к медсестрам, пренебрежительно относятся к их работе». Вопрос об отношении медсестер к врачам имел тождественные закрытия. Результа­ты приведены в табл. 3-5.

Результаты показывают, что, при общей благоприятной оценке взаимоотноше­ний «мы к ним» «относимся доброжелательно», по мнению подавляющего большин­ства опрошенных врачей (76,5%) и медсестер (81,4%), а «они к нам» «могли бы относиться более уважительно», считает большинство врачей и медсестер. Таким образом, «мы» — «доброжелательны», а «они» — «недостаточно уважительны».

Описывая межгрупповые конфликты, мы ограничились анализом проблем, воз­никающих при взаимодействии разных групп. Вместе с тем следует помнить, что межгрупповое поведение — это «...любое поведение, демонстрируемое одним или большим числом действующих лиц в отношении одного или большего числа других на основе идентификации действующих лиц (себя и других) как принадлежащих к

Таблица 3-5. Установки врачей и медсестер по отношению друг к другу (в % к числу ответов)

различным социальным группам или категориям» (Тэджфел, Тэрнер, цич. по. Aгеев, с. 203). Исходя из этого понимания, межгрупповое измерение может быть необ­ходимым дополнением в анализе межличностных отношений. Например, когда мужчина в сердцах бросает своей жене: «Все женщины одинаковы!», он фактичес­ки переходит на язык межгрупповых отношений, переводя ее в категорию «Они», автоматически противопоставляемую «Мы». Именно потому, что в этом высказы­вании отчетливо ощущается оппозиция, оно и кажется таким обидным. К сожале­нию, эти межгрупповые компоненты межличностного взаимодействия остаются фактически не исследованными.

С практической точки зрения проблема регулирования межгруппповых отноше­ний формулируется как задача изменения стереотипов. Г. М. Андреева определяет ее содержание как «замену деструктивных, враждебных, негативных стереотипов такими, которые не актуализировали бы межгрупповую агрессию и конфликт и не препятствовали бы установлению взаимоотношения и использованию компромисс­ных стратегий при принятии решений. Иначе говоря, "защита" от стереотипов в психологическом плане означает не ликвидацию стереотипов вообще, но замену одних — деструктивных и враждебных — другими, более конструктивными и ло­яльными» (Андреева, 1988, с. 70). В дополнение к этому правомерно говорить о формировании первичных позитивных чувств. Если чувства патриотизма усваива­ются детьми в возрасте от 6 до 10 лет и они научаются им под влиянием родителей, можно предполагать, что не только любовь к своей стране, но и ненависть к чуже­земцам являются «выученными чувствами» (Волкан, Оболонский, 1992).

Внутригрупповые конфликты

Традиционные классификации конфликтов далеко не всегда включают внутри-групповые конфликты. Это связано с тем, что обычным основанием для разграниче­ния видов конфликта являются его стороны (личностные образования одного субъек­та, разные субъекты или группы людей), а в вычленении внутригрупповых конфлик­тов это основание явным образом нарушается. Действительно, кто является сторо­нами внутригруппового конфликта? Либо отдельные члены группы, либо отдельные группировки внутри нее, либо член группы и остальная ее часть (позиция которой, как правило, персонифицируется лидером или другим активным членом группы). Это стало основанием для принятого (по крайней мере частью специалистов) мне­ния, что внутригрупповые конфликты фактически не имеют самостоятельной фено­менологии и принимают форму либо межличностных, либо межгрупповых конфлик­тов. Для такой точки зрения есть свои основания, но в любом случае приходится констатировать, что нам не знакомо удовлетворительное описание внутригруппо­вых конфликтов, которое не сводилось бы к одной из упомянутых разновидностей.