Файл: ПСИХОЛОГИЯ КОНФЛИКТА_Гришина.doc

Очевидная значимость проблематики внутригрупповых конфликтов явно кон­трастирует с недостатком их эмпирических исследований. Кроме уже упоминав­шейся проблемы нечеткой очерченности понятия внутригруппового конфликта (преимуществен-ное сведение его к межличностной или межгрупповой форме), традиционны ссылки на методические трудности в его изучении (например, на уровне методических решений, как мы увидим далее, внутригрупповая конфликтность фактически сводится к сумме межличностных напряженностей).

Т. Полозова, автор ряда работ по проблемам внутригрупповых отношений и кон­фликтов, считает, что конфликтообразующие факторы делятся на две категории: «1) несовместимость индивидуально-прагматических намерений, характеризую­щая поверхностный слой эмоциональных непосредственных отношений в группе, и 2) противоречивость сложной системы предметно-деятельностных взаимосвязей, характеризующая глубинные слои активности в группе» (Полозова, 1981, с. 98). Автором было выделено два вида внутригрупповых конфликтов — предметно-дело­вые и личностно-прагматические. Чем выше уровень развития группы, тем реже личностно-прагматические интересы являются причиной конфликтов внутри груп­пы. И напротив, наиболее частыми причинами конфликтов становятся предметно-деловые разногласия. Кроме того, в высокоразвитых и эффективных группах имеет место более конструктивное протекание конфликтов, они менее осложнены нега­тивными эмоциональными компонентами.

Хотя различение двух видов конфликтов — деловых и личных — является до­вольно традиционным, при решении практических задач по урегулированию и разрешению конкретного конфликта мы, как правило, имеем дело со сплавом делового и личного. Переход одного вида конфликтов в другой подтверждается данными спе­циальных исследований. Н. И. Фрыгина изучала когнитивные конфликты, возника­ющие в процессе коллективной творческой деятельности. В этом случае противо­поставления и столкновения различных точек зрения считаются не только есте­ственным компонентом выработки коллективных решений, но и их важным факто­ром. При этом подобные противоречия могут переходить из предметной плоскости в эмоциональную, что ведет к разрушению эффективного творческого процесса (Фрыгина, 1980, с. 161). Аналогичные процессы происходят и в научных коллекти­вах. Разногласия, возникающие в предметно-научной сфере, часто воспринимают­ся как личные противоречия.

В исследовании А. С. Морозова (1972) использовалась ситуация конфликта мне­ний. При этом было обнаружено, что замерявшиеся объективными методами эмоци­ональные реакции испытуемых на конфликтную ситуацию были интенсивнее при конфликте со значимыми для них партнерами, с которыми имелась выраженная симпатия или антипатия, чем при несовпадении мнений с безразличным партнером.

Вовлеченность члена группы во внутригрупповые конфликты может определятся его позицией. Так, Р. Кан и его коллеги, рассматривая ролевые конфликты в орга­низациях, нашли, что степень объективного конфликта, испытываемого субъектом, зависит от позиции, которую он занимает в организации. Наибольшей конфликтно­стью характеризуются позиции у границ организации; меньшей интенсивностью, но большей частотой возникновения конфликтов, — позиции у внутриорганизационных rpaниц (Katz, Kahn, 1967, p. 192).

В отечественной психологии многие проблемы группы разрабатывались в русле создания психологической теории коллектива; отсюда имеющиеся эмпирические данные о связи конфликтности в группах с уровнем ее развития.

Связь конфликтности и ее характера с уровнем развития группы была подтверж­дена с помощью исследования семантического поля понятия «конфликт». Оказа­лось, что оно отличается значительным своеобразием в группах разного уровня раз­вития. В группах высокого уровня развития понятие конфликта имело синоними­ческий ряд слабой эмоциональной нагруженности, а сами конфликтные ситуации описывались в рамках социальной нормы. В группах низкого уровня развития сино­нимы понятия «конфликт» имели сильную эмоциональную нагруженность, а конф­ликтные ситуации выходили за пределы социальной нормы (Тащева, 1980).

При изучении групповых реакций на конфликтные ситуации (конфликтная ситу­ация создавалась за счет введения разнообразных помех в групповую деятельность на гомеостате) сравнивались группы разного уровня развития и группы, составлен­ные из лиц с аномалиями развития. Было обнаружено, что в группах-коллективах в ответ на вводимые помехи возникали компенсаторные реакции, тогда как для осталь­ных были характерны агрессивные реакции, рассогласованность и т. д. Серия прове­денных исследований позволила прийти к выводу о том, что между реакцией группы на стрессовую ситуацию и уровнем ее развития существует определенная зависи­мость. Группы высокого уровня развития отвечают на подобные ситуации высокой сопротивляемостью и повышением эффективности своей деятельности. Группы сред­него уровня развития адаптируются к ситуациям, не снижая эффективности. В груп­пах низкого уровня развития наблюдаются дезорганизация, агрессивные реакции, резко снижается эффективность (Акатов и др., 1971).

В экспериментальных исследованиях В.С.Агеева (1990) группы ставились в изначально неравные условия межгруппового взаимодействия. При этом были зафик­сированы разные виды влияния этой ситуации на внутреннюю атмосферу и меж­личностные отношения в группах. В ряде случаев наблюдались позитивные эффек­ты: усиление внутригрупповой солидарности и сплоченности, укрепление межлич­ностных отношений и повышение удовлетворенности от принадлежности к группе. Однако, по свидетельству Агеева, чаще происходило обратное: удовлетворенность от пребывания в группе уменьшалась, внутригрупповые связи ослабевали или раз­рушались, увеличивалась внутригрупповая конфликтность, усиливалось стремле­ние покинуть группу и т. д. Разнообразие возможных реакций группы на конфлик­тные, фрустрирующие, стрессовые ситуации подтверждается данными московских психологов, занимавшихся исследованием уровня развития групп и его влияния на их психологические особенности.

Среди исследователей, изучавших связь конфликтности и уровня развития груп­пы, достаточно общепризнано, что группы разного уровня развития обнаруживают разный тип реакции на конфликтные или стрессовые ситуации. Общая тенденция состоит в том, что высокоразвитые группы реагируют по преимуществу мобилиза­цией усилий на преодоление возникших трудностей, а группы низкого уровня раз­вития — внутренней дезорганизацией. Кроме того, в группах низкого уровня разви­тия больше вероятность возникновения внутренних конфликтов из-за отсутствия единой сформировавшейся системы общих целей и ориентации. Теоретически, ис­ходя из представлений о групповой сплоченности как о ценностно-ориентационном единстве, можно прогнозировать уровень потенциальной конфликтности за счет несовпадения индивидуальных и групповых установок. Вообще, представление о том, что «зрелая группа... способна разрешать свои внутренние конфликты» (Бен-нис, Шепард, 1984, с. 142), довольно распространено.

Другое направление исследований, традиционное для отечественной психоло­гии, связано с изучением зависимости социально-психологических явлений от дея­тельности группы. Полученные данные позволили А. И. Донцову сделать вывод, что «внешне наблюдаемые проявления межличностного конфликта — напряженность эмоциональных связей, сопровождающуюся совокупностью конфликтных дей­ствий, — можно проинтерпретировать как своеобразное преломление во взаимоот­ношениях тех реальных противоречий, которые определяют динамику развития пред­метной активности в группе». Вывод, что «такой, казалось бы, "чисто" эмоциональный феномен, как межличностный конфликт, вне анализа деятельностных взаимосвя­зей конфликтующих сторон, понят быть не может», предполагает, что «необходи­мым моментом исследования механизмов возникновения внутригруппового конф­ликта становится изучение системы предметных взаимосвязей индивидов, основой которых служит социально обусловленное проблемно-целевое содержание совмес­тной деятельности» (Донцов, 1984, с. 141).

Общность конфликтов разных видов

Основанием для вычленения отдельных видов конфликтов, описанных в данной главе, является традиционное различение сторон конфликта, представленных в виде малых групп, отдельных личностей или отдельных сторон личности. Фактическим субъектом всех этих конфликтов, однако, остается человек — как лич­ность, как участник межличностного взаимодействия, как член группы, вступаю­щий во взаимодействие с другими членами своей группы и другими группами.

Единый «главный персонаж», действующий во всех возможных вариантах конф­ликтов, является основанием для более тесной взаимосвязи разнородных конфликт­ных явлений, чем это нередко предполагается известными классификациями.

Прежде всего, любой конфликт как сложное явление «проживается» на разных «этажах» личности. Так, внутриличностный конфликт обнаруживает себя во вне­шних, межличностных проявлениях, а интерперсональный конфликт получает оп­ределенное «внутреннее» отражение. Межличностный конфликт сопровождается эмоциональными переживаниями человека, который, как мы увидим дальше, часто ведет внутренний диалог с самим собой и т. д. В той же мере внутренние конфликты человека ведут к определенным особенностям его межличностного поведения. Хорни сравнивает состояние невротика «с чувствительностью человека, все тело кото-| ^ч рого покрыто язвами и который вздрагивает от боли при малейшем прикосновении. Он легко чувствует себя обиженным, презираемым, оскорбляемым и реагирует с соответствующим мстительным негодованием» (Хорни, 1993, с. 173). Аналогичные данные получены и при экспериментальном изучении «нормальных» конфликтов. Так, в исследовании Н. И. Алешкина (1997) с помощью техники репертуарных ре­шеток были выявлены следующие особенности учащихся с внутриличностным кон­фликтом: ранимость, обидчивость, противоречивая или негативная самооценка, противоречивое отношение к родителям.

Однако взаимосвязанность конфликтов разного уровня может проявляться и в прямом «движении» конфликта с одного уровня на другой. Во-первых, существует возможность такого перехода. Например, межличностный конфликт, связанный с противоречиями во взаимодействии людей, переходит для кого-то из ее участников во внутриличностный, в конфликт мотивов, трудности выбора альтернативы дей­ствий и т. д.; межличностный конфликт, возникающий между отдельными участни­ками разных групп, может стать началом межгруппового конфликта и т. д. К. Рудестам приводит практические примеры того, что «некоторые противоположности вначале переживаются как конфликт между своим "Я" и окружающими» (Рудестам, 1990, с. 160).

Другой иллюстрацией взаимосвязанности различных видов конфликтов служит известное в психологии явление переноса, когда субъект сознательно или бессознательно замещает одну из сторон конфликта другим объектом. Класси­ческим примером такого рода является перенос внутриличностного конфликта на межличност­ный уровень, когда субъект конфликта делает «козлом отпущения» кого-то из окружающих.

Сама принципиальная возможность переноса и перехода конфликтов с одного уровня на другой указывают на родовую взаимосвязанность конф­ликтов всех уровней. Однако эта взаимосвязан­ность не лишает смысла задачу четкого разграничения разных видов конфликтных явлений. В частности, указанная возможность пе­реноса конфликта с одного уровня на другой ставит проблему адекватности прояв­ления конфликта уровню его возникновения: например, когда проблема, имеющая внутриличностное происхождение, проявляется в нарушениях межличностного взаимодействия, возникает задача диагностики уровня возникновения конфликта. Общность разных видов конфликтов прежде всего определяется общностью их природы. Напомним, что конфликт характеризовался нами как биполярное явле­ние, проявляющееся в активности сторон. В рассмотренных нами видах конфлик­тов нетрудно видеть это противостояние двух начал независимо от того, идет ли речь о взаимодействии групп и отдельных людей или о внутреннем конфликте чело­века. Во всех этих случаях мы фактически наблюдаем интерсубъектное взаимодей­ствие, что очевидно в интерперсональном конфликте, проявляется в межгрупповом конфликте (в виде того же взаимодействия субъектов в «межгрупповом измере­нии») и может быть увидено во внутриличностном конфликте.

Муж терпит неудачи в делах и, вместо того чтобы удвоить усилия, впадает в апатию, перекладывая на жену значительную часть финансовых тягот. Он дает понять, что окончательно падет духом, если открыто признает проблему, и жена оберегает его. Всякий раз, когда ее начинает злить отсут­ствие честолюбия у мужа, она принимается пилить сына, требуя, чтобы он взялся за ум и стал человеком - делал уроки, учился иг­рать на скрипке или прибрал у себя в комна­те. Это кончается ссорой между матерью и Биллом, и тогда отец уединяется у себя в комнате и смотрит телевизор. Оба родите­ля отрицают существование проблемы в их браке, при этом жена заявляет: «Мой муж не любит ссориться, и я с этим примирилась»

С Минухин, Ч. Фишман

Идея «многосубъектности» внутреннего мира человека в разных понятиях встречается у многих авторов. Особенно явным образом это обнаруживается в ра­ботах тех психологов, которые исходят из структурного устройства личности. «Оно», «Я» и «Сверх-Я» Фрейда взаимодействуют между собой, вступают в конф­ликт, стремятся к подавлению друг друга и т. д. У Э. Берна в активные взаимоотно­шения вступают Родитель, Взрослый и Дитя. Структурные компоненты личности у К. Юнга наделяются такой активностью, что это дает основания говорить о том, что они имеют тенденцию «образовывать как бы отдельную маленькую личность». Тем самым внутриличностные противоречия и конфликты превращаются во взаимодей­ствие субличностей.