ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.09.2019
Просмотров: 5675
Скачиваний: 158
4). Априорные синтетические суждения. Формула «7+5=12» демонстрирует, по Канту, человеческую способность получать новое знание из уже имеющегося. Кантовский пример не очень демонстративен, но попытаемся его понять. Всякое уравнение имеет левую сторону (7+5) и правую (12). Ни одна часть левой стороны не равна правой; 7 не есть 12 и 5 не есть 12. Тогда откуда взялось 12? Кант объясняет, что 12 – это результат деятельности разума, объединившего синтезом 7 плюс 5. В результате получилось новое знание в форме числа 12. Для убедительности аргументации приведем другой, не кантовский пример. Возьмем четыре всем известных слова: крыть, буря, мгла, небо. Сами по себе эти слова просто слова, но великий русский поэт А.С. Пушкин синтезировал их особым образом: «Буря мглою небо кроет».
Великий физик А. Эйнштейн взял давно известные понятия физики: m – масса, Е – энергия, с – скорость света и синтезировал их особым образом, в результате получилась новая формула E = mc2, положившая начало современной физики.
Поэтому, по Канту, высшая способность человеческого разума – это способность к априорному синтезу. К априорному потому, что он дан человеку от природы, до опыта. А высшая способность потому, что позволяет человеку и человечеству приращивать уже имеющиеся знания. Субъект познания не просто отражает окружающие объекты, а конструирует их, как бы вносит в них знания. Это демонстрирует активность субъекта в познавательной деятельности.
И. Канта часто упрекают в агностицизме, в утверждении непознаваемости мира. Эти упреки основываются на том, что он разделяет объект познания на «ноумен» и «феномен». Феноменальная составляющая объекта – это то, что лежит на поверхности и дано нашим органам чувств, ноуменальная – то, что на поверхности не лежит и может быть постигнуто в результате сложной познавательной операции. И. Кант утверждает сложность перехода от познания феномена к познанию ноумена, что по существу является верным. Весь процесс развития научного познания - это переход от познания феноменальной стороны объектов познания к познанию ноуменальной стороны.
Еще одним основанием для упрека И. Канта в агностицизме является употребление им понятия «вещь в себе» (das Ding an sich). Но этот упрек малообоснован потому, что «das Ding an sich» можно перевести и как «вещь в себе» и как «вещь сама по себе», что существенно меняет ситуацию. С другой стороны, И. Кант называет «вещью в себе» вполне конкретные объекты познания, а именно «бог» и «смысл жизни». И мы можем согласиться с тем, что человечество не дало ответа на вопросы «что есть бог?», «в чем смысл человеческой жизни?»
Свое этическое учение И. Кант изложил в работе «Критика практического разума». Основное положение нравственной философии И. Канта сформулировано кратко: человека нельзя рассматривать как средство для достижения какой бы то ни было цели; он сам есть эта цель. По мнению И. Канта, «благородность» и «неблагородность» человека зависит не от происхождения человека, как это было при феодализме, а от поступков. Здесь И. Кант исходит из тезиса Ж.-Ж. Руссо о независимости нравственного сознания личности от ее образования и сословного воспитания.
И. Кант говорит о двух императивах, на которых может строиться нравственный выбор. Гипотетический императив (предписание) гласит: приноси пользу другим людям, если хочешь, чтобы они делали полезное для тебя. И. Кант считает, что среди поступков этого типа могут быть поступки, достойные морального одобрения. Но этот принцип не гарантирует моральности поступков. По своей сути он торгашеский («ты – мне, я – тебе»).
Гарантировано моральным может быть нравственное поведение, опирающееся на категорический императив. Суть категорического императива (предписания) состоит в том, что человек должен поступать всегда так, чтобы принцип, которым руководствуется человек в своих поступках, могли стать всеобщими и обязательными для всех людей, для всего общества. По сути И. Кант призывает поступать исходя не из принципа «выгодно – не выгодно», а исходя из внешних достижений человеческой морали: «не убий», «не укради», «не лжесвидетельствуй» и т.д.
Для Канта человек представляет собой высшую цель и абсолютную ценность, и именно по этой причине обязательно должен существовать некий всеобщий принцип, являющийся одновременно законом для всех других людей и определяющий модусы их поведенческого существования. Раскрывая значение данного принципа, Кант, как и в теории познания, пытается обнаружить априорные, сверхэмпирические основания нравственного бытия индивида, которые одновременно будут существовать и в форме закона, и в форме долга, и именно данные основания, в конечном счете, определяют самость личности. Он обращает внимание на то, что связь долга и закона рассматривалась и до него, но не было адекватного пояснения, о том, каким образом закон становится долгом. Кант находит разъяснение в принципе автономной воли. Закон, которому подчиняется личность, оказывается ее собственным законом априорно присущей самости, и который предполагает ее свободу воли. «В морали, – пишет Кант, – человек подчинен только своему собственному и тем не менее всеобщему законодательству». Только через свободу воли можно говорить о разумной воле как нравственно законодательствующей и устанавливающей личностные а так же общечеловеческие формально – абсолютные правила.
Для немецкого мыслителя, глубина сущности человека раскрывается тогда, когда он следует закону категорического императива, того максимально возможного долженствующего поведения, являющего для него предельным модусом возможного бытия и вне которого не совершится прорыв от существования в качестве просто природного индивида к уже зрелой личности, естественным образом руководствующейся принципом долга.
Категорический императив является максимой поведения, высшим принципом всякой практической деятельности индивида, который соединяет в себе два важных момента – необходимость и всеобщность. Всеобщим категорический императив должен быть потому, что он не может ограничиваться индивидуальным, единичным. Понятие же необходимости кроется в самом законе. Так как Кант рассматривает принцип необходимости, который непосредственно относится к разуму и выражается в логически взаимосвязанных построениях, то поэтому принцип причинности, действие которого философ ограничивает миром феноменов, проникает также в сферу независимую от опыта.
Поэтому для мыслителя, человек поступающий нравственно поступает согласно принципам чистого разума. «Разум, – говорит Кант, – дает законы, которые суть императивы, то есть объективные законы свободы, и указывают, что должно происходить, хотя, быть может, никогда не происходит; этим они отличаются от законов природы, в которых речь идет лишь о том, что происходит; поэтому законы свободы называются так же практическими законами». Это рассуждение Канта ценно тем, что позволяет сделать важный для понимания человеческого существования вывод: поступая в соответствии с принципами нравственности, личность одновременно поступает целесообразно и практично.
Свобода для Канта одновременно предполагает соединение свободы воли как таковой и субъективной воли, подчиненной моральным законам. Отсюда нравственная свобода личности состоит в выполнении долга. Кант неоднократно подчеркивает в своих работах, что человек принадлежит двум мирам: как существо чувственное человек принадлежит феноменальному миру явлений, он включен в поток времени и вынужден подчиняться внешним силам – силам природы и законам общества; как существо разумное он принадлежит ителлигибельному миру вещей в себе. Эти два мира не являются противоречащими друг другу, они взаимодополняются. Ноуменальный мир содержит основание феноменального мира, поэтому закон свободы реален для человека как разумного и эмпирического существа. Философ пишет: «Если мы мыслим себя свободными, то мы переносим себя в умопостигаемый мир в качестве его членов и познаем автономию воли вместе с ее следствием – моральностью; если же мы мыслим себя имеющими обязанности, то мы рассматриваем себя как принадлежащие к чувственно воспринимаемому миру и, однако, также к миру умопостигаемому».
Кант первым в истории философии наталкивается на кардинальную проблему духовной самодетерминации человека, которая с неизбежность порождает неразрешимый парадокс. Парадоксальность здесь проявляется в невозможности однозначно определить, что является первичным в этой самодетерминации: конкретная определенность, «понятие человека», его сущность или его экзистенциальный акт выбора, как уже скажут в ХХ столетии. Если мы признаем изначальную субстанциональность человека, то тогда любой его выбор является следствием данной определенности. Если подобной субстанциональности нет, то тогда человек абсолютно свободен и неопределен в своих основаниях, а это логично делает его иррациональным и выходящим за пределы любых моральных норм индивидом. Выбор для личности становится либо предопределенным заранее и несвободным, либо свободным, но совершенно произвольным, не имеющим оснований и критериев. Подобная парадоксальность человеческого бытия уже позже в альтернативных и антиномичных представлениях получит свое дальнейшее развитие в концепциях Фихте, Шопенгауэра, Ницше и философов двадцатого столетия.
Кант, понимая всю сложность поставленной проблемы, признавал, что свобода открывается личности только в сфере практического, когда личность принимается действовать. Он исходил из того, что теоретически свободу нельзя выводить из морального отношения, она должна быть следствием исключительно свойства свободы как таковой. Поэтому философ и переносит проблему свободы из этической сферы в область трансцендентальных идей.
Для него человек только в сравнении своих действий с моральным законом может дать оценку самому себе. Так в «Лекциях по этике», он пишет, что люди часто в своих действиях руководствуются оценками других, что зачастую их приводит либо к самомнению, либо к унынию и уводит в сторону от истинной оценки самих себя, которую можно понять, если в качестве высшего критерия самооценки опираться на моральный закон. «Самомнение и уныние – это два утеса, на которые налетает человек, если с той или другой стороны удаляется от морального закона. С одной стороны, человек не должен падать духом, но верить, что у него есть силы для следования моральному закону, хотя бы он не стал соответственным этому закону. Но, с другой стороны, он может впасть в самомнение и чересчур полагаться на свои силы. Однако такое самомнение можно предотвратить чистотою морального закона, ибо если закон излагается во всей своей чистоте, то никто не будет настолько глуп, чтобы думать, будто он может своими силами вполне чисто исполнить закон, а потому с этой стороны не стоит опасаться столь большой беды, как если человек никогда не осмеливается ни на что по вере».
Далее Кант настаивает на том (здесь мы видим, как его принципы морали перекликаются с декартовскими моральными убеждениями), что человек должен сделать все от него зависящее и соответствующее его способностям, для того чтобы, преодолевая различного рода сомнения, пытаться привести себя в соответствие с моральным долгом и только лишь при таком условии « становится достойным Божьей помощи»1. То есть, по мнению философа, личность только тогда может рассчитывать обрести метафизически – трансцендентные основания своего бытия, если она приложила максимальные усилия в поиске и нахождении своей истинной сущности, которая всякий раз должна корректировать свою деятельность в соответствии с моральным законом.
Значение нравственного закона сформулированное Кантом для личности безусловно, так как именно благодаря ему утверждается самоцельность и полная нравственная самодостаточность индивида. Своим категорическим императивом Кант возвышает идею человечности, глубинного достоинства личности до абсолютного морального канона. Лишь руководствуясь собственно моральными мотивами (а не внешними довлеющими обстоятельствами), постоянно ограничивая, контролируя свои внеморальные побуждения, человек становится господином над своей естественной природой, а, следовательно, обретает свободу.
Фигурой, сопоставимой с И. Кантом в немецкой классической философии, был Г. Гегель (1770 – 1831гг.). Во многих историко-философских исследованиях Г. Гегель определяется даже как вершина немецкой классики.
В советской философии к философии Гегеля было особое отношение. Дело в том, что К. Маркс в молодые годы был преверженцем гегельянства, его так называемого «левого» направления, или младогегельянства. В. Ленин в работе «три источника и три составные части марксизма» прямо указывает на Г. Гегеля как философского предшественника К. Маркса. Диалектика как методология марксизма в идеалистической форме выработана Г. Гегелем и, как считал В. Ленин, переработана К. Марксом в материалистическом духе.
Г. Гегель оставил после себя достаточно большое философское наследие. Хотя первую философски самостоятельную работу («Феноменология духа»). Гегель написал в возрасте 41 года, дальнейшее его творчество было крайне продуктивным. Последующие работы как бы разворачивали «Феноменологию духа» как веер, углубляя и расширяя ее основополагающие идеи. Все гегелевские работы более позднего периода - это развертывание единой философской системы, получившей название гегелевского объективного идеализма.
Г. Гегель считает, что философия может быть только идеализмом. Если какая-то философия не есть идеализм, то это и не философия. Поэтому предметом философии может быть только сознание. Реальность же становится предметом философского исследования лишь в той степени, в какой она проникает в сознание, отражается в нем.
Учение о сознании, или учение о духе, в «Феноменологии духа» представлено как исследование трех форм сознания: учение о субъективном духе (индивидуальное сознание), учение об объективном духе (коллективное сознание), учение об Абсолютном духе (коллективное сознание в форме искусства, религии, философии). Гегель пользуется достаточно мистическими понятиями, как «Абсолютная идея» и «Абсолютный дух». Однако самопознание абсолютной идеи не есть мистика, она выражает тот простой факт, что человечество, познавая окружающий мир, познает еще и свое сознание, свои способности к познанию. И если познание объективной реальности – это проблема естествознания, то самопознание – проблема философии. И если И. Кант пытается постигнуть познавательные способности человека в статике, как бы остановив познавательный процесс, то Гегель наоборот – анализирует познавательные способности человека в истории процесса познания. Если И. Кант пытается вывести универсальную формулу процесса познания, то Гегель рассматривает историческое изменение человеческого познания, изменение форм мышления, особенно отчетливо это просматривается в «Науке логики».
Главная задача «Науки логики» показать, что в части форм мышления человек не всегда мыслит так, как он мыслит сейчас. Наше мышление, как считает Гегель, меняется не только по содержанию, но и по форме. История «форм человеческого мышления начинается с простого «бытие» и «ничто». Здесь сознание еще не может дифференцировать объект познания, он воспринимается только как противоположность сознанию. Далее сознание вырабатывает такие мыслительные формы как «одно» и «многое». Человек того периода еще не выработал счет, он может отличать одно и не - одно (много). Далее вырабатывается такая форма мышления, как количество (счет). Здесь многое превращается в счет и цифры (один, два, три и т.д.). В конце первой такой формы мышления, как «мера». В мере человек улавливает взаимосвязь между количественными и качественными изменениями («переход количества в качество»).