Файл: Микросоциология семьи М.,1998.doc

242

нологию достижения стабильности брака. Привязка же этих факторов к элементам диспозиционной регуляции брачного поведения в силу их содержательной взаимосвязи в рамках процесса определения ситуаций позволяет не просто упорядочить всю эту массу факторов, но и про­лить свет на сохранение и успешное функционирование супружества как на итог именно диспозиционного взаимодействия.

Конечно, возможно и совершенствование факторного подхода. К примеру, конструктивнее оказались попытки рассмотреть психодина­мику супружества по стадиям жизненного цикла семьи в связи с про­дуцированием ситуаций, способствующих продлению брака или распаду его. В ряде отечественных исследований С. И. Голода, Л. Я. Гозмана, Ю. Е. Алешиной и др. была показана параболическая зависимость удов­летворенности браком от стажа. Через 12-18 лет брака удовлетворенность от него оказывается наименьшей в результате развития у супругов по­требности в автономии, сменяющей первоначальную потребность их в адаптации и в значимости духовных взаимоотношений. Как отмечает Т. А. Гурко, «различия в восприятии брака в значительной мере определяют­ся стадией жизненного цикла...» и «существенных различий в удовлет­воренности мужей и жен браком практически не обнаружено...», хотя «с годами неудовлетворенность браком российских женщин увеличива­ется...»¹². Дестабилизирующими российскую семью на первых стадиях жизненного цикла являются следующие факторы: краткость добрачно­го знакомства, вступление в брак до 21 года, влияние неудачности брака родителей, добрачная беременность, расхождение представлений суп­ругов относительно профессиональной занятости жены, различия в ус­тановках детности, разница в характере проведения свободного време­ни и в распределении обязанностей и властных полномочий¹³.

Проведенный А. В. Шавловым анализ отечественных и зарубеж­ных публикаций позволил увидеть, «что удовлетворенность браком, по сути своей, является характеристикой межличностного восприятия суп­ругами друг друга», и сделать вывод, что «взгляд большинства исследо­вателей сосредоточен на утверждении брачной удовлетворенности как важнейшей движущей силы современных брачно-семейных отноше­ний...» и что почти «нет работ, которые бы затрагивали противополож­ный ракурс видения проблем удовлетворенности, а именно механиз­мов формирования того или иного уровня самой удовлетворенности...»¹⁴.

¹² Семья на пороге третьего тысячелетия. Ред.: Антонов В А., М а ц - ковский М. С., Мэддок Дж.. Хо ган М. М., 1995. С. 64

¹³ Гурко Т А. Становление молодой семьи в крупном городе: условия и факторы стабильности. Дисс. канд. филос. наук 1983.

¹⁴ Шавлов А. В Факторы удовлетворенности браком в семье кадрового военного России. Дисс. канд. социол. наук. !996. С. 60—61.

243

Это замечание в равной мере можно отнести и к изучению факторов развода, поскольку они характеризуют негативную сторону факторов устойчивости брака.

Интересно, что в социологической литературе изучение факторов развода занимает гораздо меньше места, чем факторов удовлетворен­ности браком и его стабильности. Это фактически одни и те же факто­ры, но действующие в разных направлениях, хотя не всегда безуспеш­ное супружество обязательно заканчивается разводом. Данное обсто­ятельство лишний раз свидетельствует о необходимости внимания к изучению элементов дислозиционной регуляции брачного поведения, определяющих весь веер его конечных результатов, а именно: эффек­тивность брака, исключающего развод при достижении высокой или умеренной сплоченности, сохранение брака и семьи при любых ухуд­шениях взаимоотношений, разные виды разъединения супругов, но без развода, дезертирство и прочие формы распада брака без оформления развода, развод. Кстати говоря, в русском языке нет подходящего сло­ва для обозначения поведения, относящегося к разводу; «разводное поведение» не звучит, «девиантно-супружеское поведение» слишком сложно, поэтому лучше воспользоваться термином «бракоразводное поведение» или «предразводное поведение», который точнее отражает суть супружеского разлада, предшествующего разводу. Ведь речь идет не о самом поведении разводящихся в ходе бракоразводного процесса (хотя оно тоже может быть интересно с социологической точки зре­ния), а о том, каким образом налаженная семейная жизнь начинает расстраиваться и разрушаться.

В российской социологии семьи уже употребляются термины «пред-разводная» и «послеразводная» ситуации и даже «послеразводное пове­дение»¹⁵. Конвенционально можно принять термин «предразводное поведение» для конфликтных ситуаций брачного поведения, ведущих к разводу и заканчивающихся им. «Послеразводное поведение» лучше закрепить за теми видами поведения бывших супругов, которые связа­ны с контактами по поводу детей и прошлых семейных дел, а также за индивидуальным поведением каждого из них, ведущим либо нет к по­вторному браку. Бракоразводное поведение в вышеуказанном смысле будет, таким образом, заполнять пространство между предразводной и послеразводной ситуациями, хотя послеразводное поведение, относя­щееся к новому браку, уже может иметь место, а тенденции предраз-водных взаимоотношений будут продолжать действовать на стадии

" Солодников В.В. Социологический анализ предразводной ситуации в молодых семьях. Автореферат канд. дисс. М , 1986; Седельников С. С. Социальные последствия разводов. Автореферат канд. дисс. М , 1990. С. 16.

244

бракоразводного процесса. В самом широком смысле понятие «бра­коразводное поведение» целесообразно употреблять в качестве видо­вого для всех типов поведения, связанных с разводом, и для проведе­ния различия между ним и брачным поведением.

Все брачные ситуации, создающие среду реализации потребности в успешном браке, можно разбить на три части; ситуации брачного выбора и заключения брака, ситуации состояния супружеских отношений, удли­няющие или укорачивающие длительность семейного цикла; ситуации собственно предразводные и связанные с разводом. В социологической и социально-психологической литературе больше всего повезло по частоте и интенсивности исследований ситуациям брачного выбора и предразвод-ным. Брачные ситуации, относящиеся к спокойному и монотонному ходу семейной жизни, остаются в тени. Пожалуй, науку, как и литературу, сильнее влечет к маргинальным, пограничным состояниям.

Начнем с классификации ситуаций, в стихии которых пребывает усиливающаяся или угасающая потребность во вступлении в брак, в выборе супруга. Заключение отдельного брака нельзя рассматривать вне контекста брачного рынка в целом по стране, по отдельным регионам, городам и селам. Следовательно, самый широкий уровень брачных ситуаций относится к общенациональному уровню, к демографичес­кой структуре населения. Следующий уровень — ситуации, способству­ющие или препятствующие вступлению в брак в зависимости от про­живания в том или ином городе, районе, селе, т. е. там, где общенаци­ональные тенденции могут совсем не действовать. Чаще всего «женс­кие города» или «мужские поселения» возникают в связи с возможно­стями приложения труда и использования рабочей силы, резко умень­шая вероятность заключения брака.

Еще один уровень — социальное положение, принадлежность к оп­ределенному классу, слою, страте. Известно, что самые высшие и са­мые низшие социальные группы практикуют жесткую эндогамию: одоб­ряются браки среди людей своего круга и ограничиваются смешанные, экзогамные браки с людьми из других социальных страт. Наконец, если исключить из рассмотрения всех тех, кто по состоянию здоровья или по каким-либо еще вынужденным обстоятельствам не может вступить в брак, то остаются ситуации, создаваемые социально-психологическими параметрами брачного выбора. Человеческие симпатии или антипатии влияют на селекцию женихов и невест, сужая зону выбора одних и рас­ширяя зону выбора других. Все перечисленные уровни распространя­ются и на ситуации, связанные с фактическим, незаконным браком.

Брачный рынок в каждой стране не есть нечто абстрактное, в де­мографии семьи рассчитывается потенциал брачности, характеризу­ющий возможность вступления в брак для тех, кто в нем не состоит.

245

Демограф А, Б. Синельников, поданным переписи 1970 г., определил, что 20,3 млн неженатых мужчин и 39,4 млн незамужних женщин могли бы чисто теоретически образовать не 20 млн браков, а лишь 11,6 млн. Этот расчет сделан только с учетом соотношения возрастов потен­циальных супругов (и сложившихся социокультурных норм и устано­вок на то, что муж должен быть немного старше жены), и тем не менее за бортом «теоретического брака» осталась почти половина мужчин и две трети женшин (точнее говоря, теоретическая возможность вступ­ления в брак есть соответственно у 57% и 29% холостых людей стар­ше 16 лет}¹⁶.

Если бы можно было в эту теоретическую модель ввести учет тер­риториального расселения, тогда стало бы ясно, что для многих соци­альные ситуации удовлетворения потребности в браке неблагоприят­ны и потенциал брачности стал бы меньше. Учет социально-классо­вых ограничений и психологических предпочтений людей уменьшает брачный потенциал до фактической брачности. В приведенном при­мере среднегодовое число браков составило 2,3 млн, т. е. потенциал брака по соотношению возрастов был реализован всего на 20%. По России динамика показателя реализации потенциала брачности за пос­ледние 40 лет свидетельствует не о каких-то внешних препятствиях к браку, а о кризисе официально регистрируемого супружества.

В 1958—59 гг. реализация брачного потенциала (по соотношению возрастов) составляла 22,4%, в 1969-70 гг. — 19,2%, в 1978-79 гг. — 17,7%, в 1988-89 гг. - 14,3% и в 1993-94 гг. — 9,7%¹⁷. Это означает, что если проживание в сугубо мужских или женских регионах можно условно считать «объективным препятствием» к вступлению в брак, то соци­альные и психологические предпочтения сказались на таком индиви­дуальном определении своей брачной ситуации, которое привело к пребыванию вне законного брака. В условиях снижения ценности се­мейного образа жизни «состояние вне брака» оказывается не столь тяжким «грехом*, поскольку людьми учитываются другие, более пре­стижные, чем брак, жизненные ценности и нормы.

Но известны и опросы мнений, согласно которым семья получа­ет более высокие оценки (85%) в сравнении с интересной работой (78%), творчеством (21%), материальным благополучием (74%), здо­ровьем (83%), дружескими связями (73%), уважением (70%) и добрым отношением окружающих (75%)^1S. Такого рода опросы привлекают

¹⁶ Синел ьн и ко в А. Б. Методические проблемы изучения брачности в СССР. Автореферат канд. дисс. М., 1981. С. 8

¹⁷ Семья: краткий демографический словарь / Авт.-сост. Синельников Б. А. М., 1996. С. 30.

¹⁸ Семья на пороге третьего тысячелетия. С 13—14.

246

внимание к методике исследования — выявляемые предпочтения к бра­ку и семье (в сопоставлении с одиночеством и другими аспектами бытия) не инструментальны. В обиходных интерпретациях жизни семья и брак остаются ключевыми значениями в ряду других внеин-струмвитальных символов. Однако эти интерпретации часто исполь­зуются при обсуждении фактов падения числа детей в семье, сниже­ния брачности и роста разводимости, т, е. феноменов, требующих ин­струментальной трактовки в терминах диспозиционной регуляции семейного поведения.

Смешение уровней методологии исследования, наблюдаемое в дан­ном случае, не может быть снято требованием повышения надежнос­ти измерения — сколько ни расширяй перечень оцениваемых объек­тов, сколько ни добивайся однородности континуума сравниваемых между собой ценностей — все равно это будут не те ценности, что побуждают к внебрачному состоянию, уменьшению числа детей в се­мье и к разводам. (Об измерении ценностей иными средствами, чем процентные оценки, речь пойдет далее, в той части данной главы, где обсуждается исследование репродуктивного поведения.)

В социологии семьи и брака рассматривается влияние на брачную ситуацию возраста, образования, национальной принадлежности, со­циального происхождения и других личностных характеристик. Расчет коэффициентов ассоциации браков может показать действие правила гомогамии по рассматриваемым переменным. Например, В. М. Мед-ков продемонстрировал с помощью статистических данных по России, что никогда не состоявшие в браке предпочитают вступать в брак с себе подобными (коэффициент ассоциации 1,18 выше 1,0 — величины, по­казывающей равные шансы на вступление в брак) и что у разведенных эта тенденция в 2 раза сильнее (1,93), а у овдовевших — почти в 10 раз (9,7). Любопытно, что одна из самых высоких вероятностей заключе­ния брака с себе подобными относится к супругам с самым низким, начальным образованием (32,5 — данный коэффициент превышает в 8 раз вероятность брака между супругами с высшим образованием)¹⁹. Подобные индексы ассоциации браков, разработанные украинским демографом М. В. Птухой, позволяют определять степень притяжения или отталкивания, например по национальному статусу, как это сде­лала Л. В. Чуико, рассчитав по Украине брачную привлекательность всех национальностей²⁰.