Файл: ИРЛЯ_билеты.docx

26. Синтез языковых традиций в творчестве а.С. Пушкина и стабилизация русского литературного языка. Пушкин и его значение в истории русского литературного языка.

Грамматический строй, отличаясь устойчивостью, в процессе исторического развития языка улучшается и совершенствуется. Писатели, бесспорно, играют видную роль в грамматической нормализации языка, в отборе и утверждении самих средств и норм литературного выражения.

Грамматическая норма наряду с другими нормами (лексической, орфоэпической и др.) опирается на лучшие образцы языка, представленные в произведениях выдающихся писателей. Эти произведения являются критерием для определения образцовой литературной нормы. Поэтому значение писателя для грамматической нормализации языка определяется тем, насколько правильно он понял состояние грамматического строя в его эпоху, а главное, насколько верно определил жизненные тенденции его развития. Основное, чем характеризуется подход Пушкина к грамматическим нормам языка и определяется отбор соответствующих морфологических и синтаксических средств,—^это отказ от архаики, от всего устаревшего, относящегося уже к элементам старого качества в языке.

К числу таких устаревших элементов в начале XIX века относились многие произносительные нормы, морфологические и синтаксические явления. Например, в области фонетико-орфоэпиче- ских норм до Пушкина, особенно в стилях поэзии, удерживалось ударное е , произносимое как е\ идет, живет. Но Пушкин не культивировал такого произношения; в его произведениях е, не переходящее под ударением в о, встречается лишь в стилистически мотивированных контекстах, тесно связанных с общим стилистическим строем произведений. Например, послание Пущину им написано в торжественно-приподнятом стиле, обильном славянизмами. В нем поэтому вполне уместно архаичное произношение:

Мой двор уединенный,

Печальным снегом занесенный,

Твой колокольчик огласил.

Таким образом, в отношении грамматической нормализации взоры поэта были устремлены вперед, а не назад. Известно, что во времена Пушкина были еще довольно употребительны усеченные прилагательные в функции определения. В этой же функции их иногда употребляет и Пушкин (стары годы, тайну прелесть и т. д.). Но в его языке такие контексты все же не часты, так как поэт не поощрял употребления усеченных прилагательных. То же самое можно сказать относительно выходивших из употребления деепричастий типа глядючи, играючи и т. п. В прошлом это были вполне употребительные формы, происшедшие от кратких причастий. Но вслед за Ломоносовым Пушкин не одобряет их употребления в литературном языке.

В области синтаксиса Пушкин занимал вполне определенную позицию, отличающую его от карамзинистов, шишковистов и вообще от предшествующих традиций. Он объявил борьбу засилью категории качества и эмоциональной оценки, что было типично для поэзии и прозы карамзинистов. Это засилье приводило к тому, что обычно предложения загромождались огромным количеством определений. «Реформа синтаксиса, основанная на признании преимуществ глагола и имени существительного и связанная с изменением форм времени, следовательно, приемов сочетания предложений, привела к полному обновлению повествовательных стилей в стихах и в прозе».

Благодаря этой реформе основную конструктивную роль в предложении начинает играть глагол. Проза Пушкина насыщена глагольными словами, которые становятся центром фразы, и от них зависят многие другие члены предложения. По подсчетам исследователей, в «Пиковой даме» насчитывается 40% глаголов при 44% существительных и 16% прилагательных и т. д. «Мертвые души» Гоголя значительно уступают в этом отношении: в них 31% глаго- лов. Обилие глаголов делает повествование динамичным. Например, в «Капитанской дочке»:

«Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался одушевленным; снег засыпал меня и Савельича; лошади шли шагом — и скоро стали...» Пушкин одобряет и культивирует типичный для русского языка порядок слов в предложении, ориентируясь на такую схему: определение, затем подлежащее, после которого идет сказуемое, а далее следует дополнение или обстоятельство. Эта схема обычно нарушается в тех случаях, когда поясняется чужая речь: сказал ону ответила она (глагол на первом месте), а также в фольклорных произведениях, в которых глагол-сказуемое может употребляться перед подлежащим.

Значение Пушкина для установления порядка слов в предложении велико и потому, что в XVIII веке было внесено в расположение слов много иноязычного, не типичного для русского языка. Например, по образцу латино-немецких конструкций глагол ставился в конце фразы, а определение — после определяемого слова1. Подобного рода нетипичные для русского языка конструкции Пушкин пародийно воспроизводит в «Истории села Горюхина», где стилизуется Белкин и язык старинных повествований. В данном случае он вводит многие устаревшие конструкции, в том числе причастия после определяемого слова: «Горюхино платило малую дань и управлялось старшинами, избираемыми народом на вече, мирскою сходкою называемом»; «Обедневшие внуки богатого деда не могли отвыкнуть от роскошных своих привычек — и требовали прежнего полного дохода от имения, в десять крат уже уменьшив- шегося»; «В последний год властвования Трифона, последнего старосты, народом избранного, в самый день храмового праздника, когда весь народ шумно окружал увеселительное здание (кабаком в просторечии именуемое)...».

Анализ синтаксиса Пушкина убеждает, что поэт активизировал конструкции устно-разговорного характера, ориентировался на непринужденный, естественный порядок расположения слов, характерный прежде всего для живой разговорной речи. В силу этого поэт использует структуру многих предложений, которые характерны для диалогической речи. Например, у него весьма употребительны вопросительные предложения. Наряду с ними («Ах, ножки, ножки, где вы ныне? Где мнете вешние цветы?» «Мои богини, что вы? где вы?» и др.) Пушкин употребляет много восклицательных предложений: «Причудницы большого света! Всех прежде вас оставил он»; «Татьяна, милая Татьяна! О тобой теперь я слезы лью».

Ср. также следующий пример искусного использования синтаксических конструкций, типичных для разговорной речи:

Вы тоже, маменьки, построже

За дочерьми смотрите вслед:

Держите прямо свой лорнет!

Не то... не то, избави боже!

Я это потому пишу,

Что уж давно я не грешу.

Таким образом, значение Пушкина в развитии и совершенствовании синтаксической системы литературного языка трудно переоценить. «Самой сильной стороной прозы Карамзина был, несомненно, синтаксис — область, где он добился больших успехов. Стоит, однако, сопоставить ее с пушкинской фразой, чтобы увидеть всю недостаточность и односторонность реформы Карамзина и в области синтаксиса. Краткость и точность, благородная простота и разнообразие интонаций живой речи пушкинской прозы противопоставлены манерной, чопорной однообразности и однотонности, цветистости стиля Карамзина»

Известно, что каждый выдающийся писатель вносит свой вклад в культуру образного слова, в искусство стилистического совершенствования языка. Роль Пушкина в развитии средств словесно- художественной изобразительности трудно переоценить. Все способы, средства и приемы образного употребления слов поэт значительно развил, показав, какие неистощимые возможности поэтического выражения таятся в языке. Пушкинские средства художественной изобразительности поражают своим богатством, художественностью, многогранностью.

Например, Пушкиным употреблено более 800 различных сравнений, которые представляют большой интерес в смысле их структуры и образно-метафорического использования языка. Эти сравнения поражают также верностью и зоркостью взгляда большого художника. Укажем, что образ Татьяны раскрывается им при помощи такого сравнения:

Как лань лесная, боязлива,

Она в семье своей родной

Казалась девочкой чужой...

Ольга изображена так:

Всегда скромна, всегда послушна,

Всегда как утро весела,

Как жизнь поэта простодушна,

Как поцелуй любви мила,

Глаза как небо голубые...

Мария Кочубей:

Как тополь киевских высот,

Она стройна.

Поражают также художественной силой и верностью пушкинские эпитеты, многообразие, точность и образность которых изумительны. По наблюдениям Б. В. Томашевского, в эпитетах Пушкина преобладает глагольная стихия; у многих прилагательных суффикс -лив-: кропотливыйt горделивый, обильно количество эпитетов с суффиксом -тельн-: решительный, пленительный и другие, или с причастной формой страдательного залога: забыт, необозрим и т. д. Таким образом, стремление сделать глагол центром фразы отражается и на создании средств словесно-художественной изобразительности.

Выгодно отличаются также пушкинские перифразы, эти иносказательные выражения, отличающиеся образностью и эмоциональной окрашенностью, употребляющиеся обычно в качестве художественного эквивалента к более «будничным» выражениям. Например, для обозначения осени поэт создает такой перифраз:

Унылая пора, очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса.

Сельских кузнецов, которые чинят помещичьи повозки, он изображает следующим образом:

Меж тем как сельские циклопы

Перед медлительным огнем

Российским лечат молотком

Изделье легкое Европы...

Пушкинские афоризмы вошли в золотой фонд фразеологии русского языка. Способность выражаться лаконично, содержательно, в короткой фразе обобщая характерные и типичные жизненные явления, особенно хорошо прослеживается в фразеологическом новаторстве поэта.

Тургенев, Щедрин, Чехов, Горький и многие другие писатели охотно цитировали пушкинские изречения: «а счастье было так возможно, так близко»; «жалок тот, в ком совесть не чиста»; «тяжела ты, шапка Мономаха»; «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей»; «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей»; «что день грядущий мне готовит» и др. Далеко не все афоризмы поэта сразу приобрели широкую популярность. По мере развития речевой культуры, освоения и изучения богатейшего пушкинского наследия все больше и больше его изречений, отличающихся глубиной мысли, становятся крылатыми и широко известными всему народу.

Для создания комического и сатирического Пушкин использовал смысловой строй своих образов и метафор и практиковал присоединение фраз, относящихся к разным смысловым сферам. Такое неожиданное сближение далеких понятий придает повествованию комический оттенок. Например:

Он в том покое поселился,

Где деревенский старожил

Лет сорок с ключницей бранился,

В окно смотрел и мух давил.

Укажем еще на такой пример присоединительного сочетания из «Капитанской дочки»: «В то время воспитывались мы не по-нонешнему: с пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному Савельичу, за трезвое поведение пожалованному мне в дядьки. Под его надзором на двенадцатом году выучился я русской грамоте и мог очень здраво судить о свойствах борзого кобеля. В это время батюшка нанял для меня француза, мосье Бопре, которого выписали из Москвы вместе с годовым запасом вина и прованского масла».

Таким образом, творчество Пушкина привело к реорганизации старой стилистической системы литературного языка, сдерживавшей языковое творчество в пределах трех резко ограниченных друг от друга стилей, каждый из которых имел дело с заранее заданными нормами языкового выражения и в силу этого требовал стилистической однородности текста художественного произведения. Творческая деятельность Пушкина определила основные пути и нормы дальнейшего развития русского литературного языка, а также средства и способы совершенствования и обогащения его стилистической системы.