Файл: Ильин В.А. - Археология детства. Психологические механизмы семейной жизни.pdf

Археология  детства

156

гут выступать как положительные утверждения, так и отрицания. Можно
верить в господа Бога и в то, что его не существует. Можно верить в то,
что коммунизм есть царство Божие на земле, и в то, что он таковым не яв2
ляется. Однако вера, даже возникшая из отрицания, не может существовать
исключительно этим отрицанием. Объектом веры и предметом верности
непременно выступает некая 

идея — 

то есть в буквальном переводе с гре2

ческого “то, что видно”, образ. Она же — “философский термин, обознача2
ющий “смысл”, “значение”, “сущность” и тесно связанный с категориями
мышления и бытия”

10

. И потому идея по определению несовместима с пус2

тотой, являющейся неизбежным, закономерным результатом последова2
тельного отрицания. Наоборот, она призвана ликвидировать пустоту, обра2
зовавшуюся как следствие отрицания, чем2то заполнить ее. Другой вопрос,
чем именно. Сокровищами земными или небесными. Жизненно необходи2
мыми вещами или мусором и ядовитыми миазмами. Само понятие идеи в
наиболее полном, высшем ее проявлении тесно связано с 

жизнью

 в широ2

ком смысле этого слова.

“Живое существо — это наиболее наглядное проявление 

идеи

.

Однако не всякое восприятие “

животного

”, [...] а только то, ко2

торым воспринимается 

жизнь 

его, [...] выводящее за пределы

“

здесь

” и “

теперь

”

11

.

Чистое же отрицание несовместимо с жизнью. Отрицание, ничего не пред2
лагающее взамен отрицаемого, есть смерть. Ощущение этого факта заложе2
но в подсознании человека. Поэтому люди, чья вера возникла из отрица2
ния чего2то, несогласия с чем2то, сознательно или бессознательно начина2
ют искать нечто, какую2то идею, которую делают объектом своей веры и
предметом верности вместо отвергнутого. Атеист, начав с отрицания Бога,
неизбежно приходит к вере в материю, в человечество, в науку. Человек,
отрицающий коммунистический рай, придумывает или ищет рай иной —
подлинный или мнимый. Я помню, как в старших классах школы мы, пред2
ставители советской молодежи начала 19802х, начав свои поиски с крити2
ки и отрицания всех “прелестей” “самого справедливого и прогрессивного
общественного устройства в истории человечества”, пришли к абсолютной
идеализации “западного образа жизни”, о котором в то время имели пред2
ставление в основном по передачам ВВС, “Голоса Америки” и джинсам, ко2
торыми торговали фарцовщики у “Детского мира”.

Итак, молодому поколению, реально вступающему во взрослую жизнь, ви2
тально необходима идея как предмет веры, объект верности. Идея, которой
можно служить. Идея, ради которой молодой человек был бы готов добро2
вольно принять ограничения личной свободы, налагаемые на личность об2
ществом. Идея, к которой он готов стремиться. Для достижения которой он
готов преодолевать трудности, прилагать силы, идти на жертвы.

157

Вера и верность. Поиск пути

Витальность идей: от чего она зависит
и как влияет на судьбу человека

Старшему поколению это достаточно хорошо известно. Поэтому во всем
мире общество, желая включить молодежь в свою структуру, использовать
ее энергию для достижения своих целей и по возможности свести к мини2
муму реальные и потенциальные конфликты, связанные с этим, предлагает
ей те или иные идеи в качестве предмета веры. Это одна из важнейших
функций государственной идеологии. Однако следует иметь в виду, что
идея, подобно большинству живых организмов, имеет определенный жиз2
ненный цикл. В какой2то момент она становится нежизнеспособной и уми2
рает. Помните бендеровское: “Идея себя изжила”. Это может происходить,
например, в том случае, когда идея реализована, провозглашенная цель до2
стигнута. Можно создать новый автомобиль, более совершенный, чем все
созданные ранее, как частное воплощение уже осуществленной идеи. Но
нельзя вновь 

изобрести

 автомобиль вообще — он давно изобретен. Это

может случиться также, если имеются некие условия, в которых данная
идея существовать попросту не может. Скажем, идея всеобщего равенства
по вполне очевидным причинам нежизнеспособна в обществе, строящем
свою жизнь и убеждения на принципах кастовой системы. Другое дело,
что есть вечные, универсальные или, я бы сказал, подлинные идеи и не2
преходящие ценности, но о них чуть позже.

Пока же вернемся к тому, что предлагается молодежи обществом. Идеи, ко2
торые пытается внедрить в ее сознание государственная идеология, тесно
связаны с целями и задачами данного государства. И с тем, как они пони2
маются и формулируются государственной элитой. История знает немало
примеров, свидетельствующих о том, что государственная жизнь и само су2
ществование государственной системы обусловлены жизнеспособностью и
актуальностью господствующих в данном обществе идей. Кризисы госу2
дарственной идеологии и самой государственной системы тесно связаны
друг с другом. Если возникший идеологический кризис не находит удов2
летворительного разрешения: скажем, если на смену полностью реализо2
ванной и, таким образом, изжившей себя идее, не приходит новая, отвеча2
ющая актуальным потребностям времени, — это означает конец данного
государства в том виде, в котором оно существовало. Например, упадок и
гибель Римской империи тесно связаны с умиранием идеи “римского
мира”, максимально реализованной в создании гигантской мировой держа2
вы и, таким образом, исчерпавшей себя. То же самое происходит, если
общество по тем или иным причинам строит свою жизнь и веру в соответ2
ствии с изначально нежизнеспособной идеей. Третий рейх был обречен на
гибель, ибо идея нацизма в своем крайнем проявлении неизбежно проти2
вопоставляла немцев не просто евреям или славянам, но 

всему

 человече2

Археология  детства

158

ству. В этих условиях его не могли спасти ни жестокость Гимлера, ни пол2
ководческие таланты Манштейна, ни “чудо2оружие” доктора Брауна.

И, напротив, если государственная идеология находит ясный и точный от2
вет на вызов времени, созвучный традициям общества и архетипам, укоре2
нившимся в коллективном бессознательном, система выживает в самых не2
благоприятных обстоятельствах. Скажем, Сталин и его окружение, потер2
пев страшное поражение на фронте в 1941 г., столкнувшись с фактами
массовой паники и сдачи в плен в действующей армии, отбросили, как из2
ношенную тряпку, идею мировой революции и “освободительного похода”
в Европу, настойчиво внедрявшуюся в сознание советской молодежи в
предвоенные годы. Взамен во главу угла поставили идею патриотизма, за
которую еще недавно можно было отправиться на лесоповал, заговорили о
славе и традициях русского оружия, деяниях предков, в том числе таких
отъявленных контрреволюционеров, как А.В. Суворов, о былом величии
империи. Прекратились гонения на Церковь. Более того, осенью сорок
первого вокруг Москвы на самолете обносили икону Владимирской Божьей
матери. Армии вернули погоны. Саму войну объявили Отечественной. По
сути, провозгласили старое доброе: “За веру, царя и отечество!”. Правда,
говорят, Иосиф Виссарионович не сам до этого додумался, а, напуганный
до смерти разразившейся катастрофой, лишь скрупулезно выполнил все то,
что рекомендовал ему сделать в личном послании митрополит гор Ливан2
ских. Но в нашем контексте это не так уж принципиально. Важно, что идея
оказалась верной и нашла отклик в сердцах. Принеся в жертву не поддаю2
щееся подсчету количество жизней, народ вырвал победу в, казалось бы,
безнадежно проигранной войне.

То, что сегодня российская государственность и национальная идеология
переживают глубокий и затянувшийся кризис, не требует доказательств.
Необходимость поиска “государственной идеи” была провозглашена лет
восемь назад, а воз и ныне там. Все потуги что2то сделать на этом поприще
“политологов”, “экспертов”, “представителей творческой интеллигенции”,
обслуживающих власть, а точнее, холуйствующих перед ней и одновремен2
но использующих ее, пока ни к чему не привели. Нельзя же, в самом деле,
всерьез воспринимать как государственную идеологию невнятное бормо2
тание о том, что “Россия была и остается великой державой”, о “нашей
верности принципам свободы и демократии”. Или видеть воплощение об2
щенациональной идеи в песнопениях под музыку гимна Советского союза
о том, как “российский орел совершает полет” в сочетании с партийно2
правительственными стояниями на церковных службах в дни великих
праздников. Все это только подтверждает очевидную мысль: пустое сердце
не способно породить подлинно глубокую и великую идею. Недалекий ум
не в состоянии создать привлекательный для массового потребления и
внушающий доверие суррогат такой идеи.

159

Вера и верность. Поиск пути

Таким образом, значительная часть современной российской молодежи
фактически лишена каких2либо ясных и разумных ориентиров со стороны
общества и государства в своих поисках источника личной веры и предме2
та личной верности. А если и семья не в состоянии ничего предложить мо2
лодому человеку, что, увы, сегодня не редкость, то он вынужден делать это
на свой страх и риск, полагаясь на собственный инстинкт и ощущения,
жизненный опыт, врожденные и приобретенные за предыдущие годы каче2
ства собственной личности.

Если все предыдущие возрастные кризисы, о которых мы с вами говорили,
в свое время не получили более или менее положительного разрешения,
если элементы личностной идентичности остались несформированными
или результатом предыдущего развития стала отрицательная идентич2
ность, то очень велика вероятность, что решением юношеского кризиса
станет уход в невроз, в наркотики или алкоголизм. Если же развитие и
формирование личности протекали благополучно, то раньше или позже
молодой человек найдет или сформулирует для себя идею, в которую он
готов верить, верность которой он готов хранить. Если хотите, жизненное
кредо. От качества, глубины и жизнеспособности этой идеи будет во мно2
гом зависеть его последующая жизнь — во всяком случае, в обозримом бу2
дущем.

Чем глубже и качественнее идея, тем больше ее витальная сила. Верность
такой идее не есть бремя, даже если она требует жертв от личности, но ис2
точник вдохновения и дееспособности, необходимый для подлинных жиз2
ненных свершений и достижений. “

Жить стоит только тем и верить

только в то, за что стоит бороться и умереть

”

12

, — на первый взгляд

эта сентенция кажется мрачноватой, но я считаю ее глубоко оптимистич2
ной и жизнеутверждающей. Ведь “человек верит в то, что он воспринимает
и ощущает как 

самое главное

 в своей жизни”

13

. И если самым главным в

своей жизни он считает нечто подлинное, сто

´

ящее такой страшной и выс2

шей цены, как человеческая жизнь, то и награда за верность будет соответ2
ствующей. Я вовсе не имею в виду идею загробного воздаяния, хотя это
далеко не последнее дело. И уж тем более не памятник на братском клад2
бище, пусть даже и с почетным караулом. Я говорю о вещах более призем2
ленных и материальных. Прежде всего о том, что тот, кто верит в истин2
ные ценности, строит свою жизнь в соответствии с этой верой, стремится к
ним, имеет реальный шанс на успех в этой жизни. Тот же, кто присягает на
верность идеям ложным, мелким, малоценным и готов за такие идеи бо2
роться и служить им, обречен на поражение и крах. Человек, который 

ис"

кренне

 верит в коммунизм, как показывает практика, скорее всего окончит

свои дни в концентрационном лагере — неважно, сталинском или гитле2
ровском. Человек, который верит, что московский “Спартак” — лучший

Археология  детства

160

клуб всех времен и народов, и, храня верность этой идее, тратит время,
силы и деньги на разъезды вместе со “Спартаком” по Европе, будет раз за
разом испытывать жестокое разочарование.

Вот еще один распространенный пример. Представим себе девушку, вырос2
шую в российской глубинке, среди нищеты, грязи, мата и безысходного
пьянства. Вот она вступает в юношеский возраст. И первое, что может воз2
никнуть в душе такой девушки, — чувство возмущения и протеста против
окружающей действительности: “Почему я должна здесь жить, терпеть все
это?! Я не хочу! И не буду!”. И из этого возмущения, весьма возможно, воз2
никнет бунт. Бунт этот, скорее всего, найдет свое материальное воплоще2
ние в том, что наша девушка соберет сумку и уедет. Куда? Конечно, в Мос2
кву. Если дело бунтом и ограничится, то по приезде в столицу она, по всей
видимости, помыкавшись какое2то время, устроится на вещевом рынке про2
давцом в палатку, принадлежащую “лицу кавказской национальности”.
Либо, что тоже не исключено, поступит в бригаду уличных жриц любви.
Снимет дешевую комнату. Или квартиру на паях с другими такими же де2
вушками. Если все пойдет нормально, то со временем выйдет замуж без
особой любви за “не нового русского”. Нарожает ему детей. Лет через де2
сять мы встретим ее, подурневшую и постаревшую, во дворе дома в спаль2
ном районе, ворчащую на то, что муж выпивает, что денег хватает только
на еду, что на кухне не повернуться... Если же не сложится, то через ка2
кое2то время вернется домой, окончательно разочарованная и озлоблен2
ная. Или закончит свой путь в грязном наркоманском притоне...

Теперь представим, что наша девушка пойдет в своем протесте несколько
дальше и скажет себе что2то вроде: “Я сделаю все что угодно, но вырвусь
из нищеты!”. В этом случае ее жизнь, скорее всего, сложится иначе. Стрем2
ление стяжать земное богатство или, по крайней мере, состояние, обеспе2
чивающее определенный уровень материальных благ, — это уже не просто
бунт. Это идея. Не Бог весть какая глубокая и оригинальная, но идея. Такая
девушка не пойдет ни на рынок, ни на панель. Там недостаточно платят.
Весьма вероятно, что ее можно будет разыскать в увеселительном заведе2
нии “для состоятельных господ”. Теоретически можно представить себе,
что, проработав там какое2то время и постоянно откладывая деньги из
очень немаленькой зарплаты, которую получают сотрудницы подобных уч2
реждений, на банковский счет, она постепенно накопит сумму, достаточ2
ную для покупки квартиры и подержанной иномарки, и найдет какое2то
иное занятие. Опять2таки теоретически нельзя исключить, что в веселое
заведение заглянет молодой, красивый, богатый и неженатый. И мы станем
свидетелями истории любви в лучших голливудских традициях. Но в ре2
альности все обычно складывается иначе. Истории любви остаются уделом
экранных героев. Необходимая же сумма упорно не скапливается — в се2