Файл: Вагин Ю.Р. - Авитальная активность (злоупотребление психоактивными веществами и суицидальное поведени.pdf

151

навидел я жизнь, ибо всё суета и томление духа», проникнуться
пессимизмом  книги  Иова «человек  рождается  на  страдания» и
при этом верить, что на том свете человека ожидает райское бла-
женство, то где найти способ оставить на этом свете хоть одного
разумного  человека, который  бы  не  стремился  всеми  силами  и
средствами удрать из этого мира «третьесортной красоты», стра-
дания  и  печали  в  божественные «райские  кущи»? Тот, кто  пра-
вильно понимает сущность христианства, только и должен возо-
пить, как святой Павел: «Кто избавит меня от сего тела смерти?».

Недаром  теоретикам  христианства, и  в  частности  святому

Августину, чтобы предотвратить массовые самоубийства первых
христиан и не остаться без паствы и богатых прихожан, которых
они предпочитали убеждать в суетности богатства, но не в сует-
ности жизни, пришлось специально провозгласить самоубийство
грехом  и  слабостью, так  как  якобы  при  этом  нарушается  запо-
ведь  Господня «не убий». Как  только самоубийцам был  обещан
вместо сладостных кущ рая жаркий и зловонный ад, самоубийст-
ва  резко  пошли  на  убыль. Если бы христианство не додумалось
до такой уловки, в настоящее время на Земле, вероятно, не было
бы  ни  одного  христианина, а  каждый  новообращённый  сущест-
вовал бы ровно столько, сколько нужно времени, чтобы завязать
на веревке петлю и накинуть её на шею.

В Японии, напротив, до сих пор широко распространён обы-

чай  самоубийства  от  любви — синьжу. Молодые  люди, влюб-
лённые друг в друга и не имеющие возможности обрести счастье
в этой жизни (по разным обстоятельствам: несогласие родителей,
материальное  неблагополучие  и  т.п.), надеются  на  другую  бла-
женную жизнь, в которой будут вместе. Самоубийства такого ро-
да  практически  никогда  не  осуждаются  окружающими, а  сами
самоубийцы  рассчитывают  на  милосердие  богини  Амиды, со-
страдательной ко всем несчастным.

Исходя из вышеприведённых примеров, легко сделать вывод,

что представления о загробной жизни, и в частности своей даль-
нейшей судьбе после смерти, оказывают самое непосредственное
влияние  на  суицидальное  поведение. Поэтому  самый  надёжный
фактор  профилактики  и  блокады  суицидального  поведения —
наличие  у  подростка  стойких  религиозных  убеждений  прохри-

152

стианской или происламской направленности.

Несколько «подпортил» в  этом  плане  ситуацию  Моуди  со

своей  книгой «Жизнь  после смерти». В  этой злополучной  книге
автор  собрал  свидетельства  лиц, перенесших  опыт  клинической
смерти. Выжившие  в  один  голос  якобы  утверждали, что  сразу
после смерти их душа как бы отделялась от тела, проходила боль,
наступало спокойствие, они попадали в длинный туннель, в кон-
це  которого  был  виден  яркий  свет, их  окружали  внимательные,
заботливые  существа, встречали  умершие  родственники — и
только заботами неугомонных реаниматологов они возвращались
назад (без особого удовольствия). Кстати, даже в этих современ-
ных  мифологических  сказаниях (ни  один  известный  мне  реани-
матолог  пока  ещё  не  подтвердил  всех  этих  историй) чётко  про-
слеживается  основной  сдерживающий  противосуицидальный
фактор: многие  из «вернувшихся» рассказывали, что  они  сами
усилием воли вернулись назад при мысли о необходимости забо-
ты о ком-то или при мысли о необходимости что-то доделать, за-
вершить в этой жизни.

Подобные мифы широко распространены в нашем обществе,

несмотря  на  полное  отсутствие  доказательств, и  так  или  иначе
доходят  до  подростков. При  отсутствии  других  сдерживающих
факторов  подобные  представления  достаточно  опасны  в  плане
провокации  или  облегчения  перехода  суицидальных  мыслей  в
суицидальные действия.

Правда, не следует забывать, что даже сам Моуди, понимая,

какой эффект может оказать его книга, писал, что опыт внетелес-
ного существования у самоубийц, возвращённых к жизни, носит
мрачный, безрадостный и иногда даже «ужасный» характер.

Я  описал  здесь  лишь  осознаваемую  мотивацию  суицидаль-

ного поведения, зримо проявляющую себя в форме мыслей, фан-
тазий  или  представлений, но  следует  понимать, что  за  этими
осознаваемыми, видимыми  мотивами  самоубийства  может  ле-
жать скрытая, неосознаваемая, но от этого не менее реальная мо-
тивация.

*

Определение  степени  реального  суицидального  риска, по

153

мнению  Амбрумовой, всегда  должно  проводиться  на  основании
двух рядов факторов: не только на основании суицидальных мо-
тивов, но и на основании противосуицидальных. При этом отме-
чается, что  до сих  пор  противосуицидальные  факторы  не вклю-
чены  ни  в  один  из  инструментов  определения  суицидального
риска (шкалы, опросники и др.). А. М. Понизовский, характери-
зуя  специальные  шкалы  и  таблицы, по  которым  высчитывается
«индекс суицидального риска», основным недостатком их счита-
ет игнорирование антисуицидальных факторов

112

.

С  целью  компенсации  этого  недостатка  в 1997—1998 гг. я

попытался  разработать  тест, позволяющий  выявить  и  количест-
венно  оценить 9 основных  противосуицидальных  защитных  мо-
тивационных комплексов:

·

витальную мотивацию;

·

религиозную мотивацию;

·

этические мотивы;

·

моральные мотивы;

·

эстетические мотивы;

·

нарциссическую мотивацию;

·

когнитивную надежду;

·

временную инфляцию;

·

финальную неопределенность.

Витальные (или  провитальные) мотивы

  отражают  естест-

венный для человека страх перед смертью, тесно связанный с ин-
стинктом самосохранения.

В повседневной жизни этот страх достаточно редко выходит

на поверхность сознания, вытесняемый в глубины бессознатель-
ного, но, как  только  человек  сталкивается  с  реальной  угрозой
собственной жизни и здоровью, этот страх независимо от нашей
воли упрямо внедряется в самую сердцевину нашей психической
деятельности, холодной рукой сжимая сердце человека и парали-
зуя его активность.

Можно  без  преувеличения  сказать,  что  из  всех  живых  су-

ществ  только  человек  способен  сознательно  преодолеть  барьер

112

 Понизовский А.М. Анализ основных подходов к пониманию суицидального пове-

дения при депрессиях //Актуальные проблемы суицидологии: Тр. Моск. НИИ психи-
атр. — Т. 92.— 1981.— С. 150—167.

154

инстинкта самосохранения и способен на равных взглянуть в ли-
цо  смерти. Для  подростков  страх  перед  смертью  в  некоторых
случаях  является  как  бы  своеобразным  испытанием. На  вопрос:
«Что  значит  для  тебя  быть  смелым?» — обычным  ответом  для
североамериканских  индейцев-школьников  является: «Иметь
смелость убить себя».

Хендерсен  приводит  интересный  пример  сновидения  моло-

дого  человека 25 лет, который  испытывает  сомнения  по  поводу
предстоящей  женитьбы  из  страха  стать  зависимым от  жены  так
же, как был зависим от матери. В своём сне молодой человек был
вовлечен  в  ритуальный  танец  с  другим  мужчиной и  двумя  жен-
щинами, одна  из  которых  была  его  невестой. «Мужчина  и  жен-
щина, муж и жена, выглядели старше и впечатляли сновидца по-
стольку, поскольку, несмотря  на  свою  близость  друг  к  другу,
имели  возможность  для  выражения  своих  индивидуальных  раз-
личий  и  не проявляли  собственнических наклонностей. В таком
выражении оба они воплощали брачный союз, не понуждавший к
неуместным  ограничениям  в  развитии  индивидуальности  обоих
партнеров. И  если  бы  он  имел  возможность  достичь  такого  со-
стояния, то  в  этом  случае женитьба  стала бы для него приемле-
мой.

В  ритуальном  танце  каждый  мужчина  смотрел  в  лицо  жен-

щине-партнёру, и  все  четверо  находились  по  углам  квадратной
танцевальной площадки. По мере того, как они танцевали, стано-
вилось очевидным, что всё действие напоминает также и танец с
мечом. Теперь уже в руке у каждого танцора был маленький меч,
с которым тот или та совершали замысловатые арабески, двигая
руками  и  ногами  в  череде  движений, символизировавших попе-
ременно импульсы агрессии и повиновения друг другу. В заклю-
чительной сцене танца все четыре танцора должны были вонзить
свои мечи в свою грудь и умереть. И только сам сновидец в по-
следний  момент  отказался  совершить  самоубийство  и  остался
стоять один, когда все остальные упали. Он чувствовал глубокий
стыд за свою трусливую неудачу: неспособность принести себя в
жертву наряду с другими»

113

.

113

 Хендерсен Дж. Древние мифы и современный человек //Человек и его символы.—

СПб., 1996.— С. 156—157.

155

Религиозные  мотивы

  отражают  сформированные  представ-

ления  о  самоубийстве  как  о  грехе, страх  погубить  свою  бес-
смертную душу, обречь себя на вечные мучения.

С  точки  зрения  верующего  человека, жизнь  даётся Богом, и

только Он может распоряжаться судьбой человека. Человек не в
праве сам определять свой последний час. Чем более мужествен-
но  человек  справляется  с  трудностями, выпавшими  ему  на  жиз-
ненном пути, тем больше ему воздастся после смерти. Самоубий-
цы же, которые «презирают» заповеди Божьи, будут справедливо
наказаны после смерти.

Великий  Данте  в «Божественной  комедии» поместил  само-

убийц среди грешников, мучающихся в аду. Души их превраща-
ются в деревья, а безжизненные тела навеки вешались на эти де-
ревья и своим видом возбуждали вечное отвращение и ужас у не-
счастных грешников.

Как только дух, так сильно огорчён,
Что в ярости сам тело оставляет,
То в ров седьмой Миносом осуждён,
И в этот лес несчастный попадает;
Здесь места нет, куда судьба пошлёт,
Там, как зерно, уж он росток пускает
И отпрыском и дерево взрастает.
И гарпия, насытившись листами,
Исторгнет грусть и язвы нанесёт.
Мы полетим за нашими телами,
Но никогда не облачимся в них:
Не вправе взять, что бросили мы сами,
А привлечём в трущобы эти их,
И каждый дух повесит труп злосчастный
На дерево всех горестей своих.

Интересно, что  по  результатам  проведённого  мной  исследо-

вания  противосуицидальной  мотивации  самоубийство  как  грех
воспринимают даже те люди, которые формально отрицают у се-
бя какие-либо религиозные убеждения.

Этические мотивы

 отражают внутреннюю психологическую

неприемлемость  самоубийства  из-за  нежелания  делать  больно
родным  и  близким  людям, причинять  страдания  окружающим,