Файл: Вагин Ю.Р. - Авитальная активность (злоупотребление психоактивными веществами и суицидальное поведени.pdf

246

приводящее  к  возникновению  феномена  суицидальной  активно-
сти. В  этом  особом  качестве, возможно, и  кроются  уникальные
причины суицидального поведения человека.

Подобное предположение об уникальности суицидальной ак-

тивности  человека  должно  базироваться  на  представлении  о  ка-
чественном отличии человека от остального животного мира. По
сути дела, мы должны постулировать некий эволюционный «ска-
чок» и выводить суицидальную активность человека из тех соци-
альных характеристик, которые каким-то образом должны выде-
лять человека из мира животных. Лишь в этом случае при объяс-
нении  суицидальной  активности  мы  можем  не  оглядываться  на
филогенез.

Но, с  другой  стороны, чем  дальше  идёт  развитие  зоологии,

зоопсихологии, этологии, антропологии, тем  больше  стирается
грань между человеком и животным. Какие бы стороны социаль-
ной активности человеческого сообщества мы не взяли, при вни-
мательном  рассмотрении  корни  данной  активности всегда обна-
руживаются, пусть  в  зачаточном  и  примитивном  виде, и  у  жи-
вотных.

Имеет  ли  суицидальная  активность  человека  эволюционные

биологические  предпосылки? Можем  ли  мы  обнаружить  у  жи-
вотных те формы поведения, которые в процессе эволюции при-
вели к возникновению у человека суицидального поведения?

Скорее всего, мы можем дать на этот вопрос положительный

ответ. Каким  образом? Суицидальное  поведение  по  своей  сути
является  прежде  всего

поведением,

то  есть  присущим  всем  жи-

вым существам взаимодействием с окружающей средой, опосре-
дованным  их  внешней (двигательной) и  внутренней (психиче-
ской) активностью

.

Поведение, взятое в целом, проходит в своём

развитии три основные ступени. Первая ступень — наследствен-
ные, врождённые  формы  поведения, или  инстинкты (например,
инстинкт  самосохранения  и  половой  инстинкт). Инстинктивное
поведение  естественным  образом  проявляется  по  мере  созрева-
ния  организма  и  не  является  в  своей  основе  результатом  обуче-
ния или подражания.

Вторая  ступень — условные рефлексы, связанные уже с ин-

дивидуальным опытом, но возникающие исключительно на базе

247

инстинктивной поведенческой  активности (безусловные рефлек-
сы). Условные  рефлексы  представляют  собой  более  тонкий  и
гибкий механизм приспособления живого организма к окружаю-
щей  среде, поскольку  позволяют приспосабливаться к  изменяю-
щимся условиям среды в рамках одного поколения.

Иногда, как показали исследования российских психофизио-

логов (Павлова, Выготского, Лурии), условные  рефлексы, над-
страиваясь  над  безусловными, видоизменяют их  таким образом,
что  мы  видим  своеобразное «извращение  инстинктов», то  есть
врождённое инстинктивное поведение за счёт новых условий ко-
ренным  образом  меняет своё направление вплоть до противопо-
ложного. В  качестве  классического  примера «извращения  ин-
стинкта» можно  привести  результат  опыта академика Павлова с
воспитанием  у  собаки  условного  рефлекса  на  прижигание  кожи
электрическим  током. Сначала  животное  отвечает  на  болевое
раздражение бурной оборонительной реакцией, оно вырывается,
сопротивляется  и  пытается  бороться  всеми  возможными  спосо-
бами. Но  в  результате  длительной  серии  опытов, когда  болевое
раздражение  подкреплялось  пищевым, удалось  добиться  того,
что собака стала реагировать на болевое раздражение как на пи-
щевое. Известный  английский  физиолог  Шеррингтон, который
присутствовал  при  этих  экспериментах  Павлова, заметил, глядя
на  собаку, что  теперь  он  хорошо  понимает  радость  мучеников,
всходящих на костёр.

Не можем ли и мы попытаться усмотреть в данном экспери-

менте  Павлова  объяснение  феномена  суицидального  поведения
за  счёт  своеобразного  извращения  инстинктов? Нельзя ли  пред-
положить, что  некий  индивидуальный  условно-рефлекторный
опыт  человека, надстраиваясь  над  безусловным  видовым  ин-
стинктом  самосохранения, настолько  извращает  его, что  приво-
дит к поведению, направленному не на сохранение жизни, а на её
прекращение? Ведь  вся  загадочность  суицидального  поведения
для большинства исследователей заключается именно в том, что
оно противоречит инстинкту самосохранения.

*

248

Начнём  с  того, что  факт, что  самоубийство  вызывает  наше

удивление, связан  не  с  самим  самоубийством. Добровольный
уход  из  жизни  не  вызывал  ни  у  кого  удивления  на  протяжении
многих  столетий  отнюдь  не из-за  отсутствия  любопытства  у  со-
временников. Самоубийство в прошлом не удивляло никого, по-
тому  что  было  совершенно  понятно  современникам. Могло  ли
удивить  средневекового  индуса  самоубийство (сати) жены  рад-
жи,  если  он  знал,  что,  добровольно  умерев  на  костре  вместе  с
мужем, она  будет  вечно  жить  с  ним  в  ином  мире, а, оставшись
жить,— будет  влачить  жалкое  существование, и  каждый, встре-
тивший её на улице, будет переходить на другую сторону и пле-
вать ей вслед? В Японии самурай с детства усваивал кодекс чес-
ти — бусидо, в котором более половины положений предусмат-
ривают самоубийство (харакири) в случаях, когда чести самурая
что-либо  угрожает. Могло  ли  удивить после этого самоубийство
самурая или его жены тех, кто сам обучал их этому с детства

156

?

Самоубийства современников удивляет нас потому, что что-

то  изменилось  в  самом  феномене  самоубийства. Что-то  измени-
лось  в  его «использовании». Что-то  изменилось  в  тех  формах  и
проявлениях самоубийства, с которыми мы сталкиваемся повсе-
местно в настоящее время. Примеры самоубийств, известные нам
из истории человечества и наблюдающиеся до последнего време-
ни в примитивных сообществах, удивления не вызывают.

Известно, что  самоубийства  происходили  в  самых  прими-

тивных сообществах, возможно, ещё многие тысячи лет тому на-
зад  в  ситуациях, когда  племени  грозила  смертельная  опасность.
Например, самоубийства  стариков  в  голодные  годы

157

.  Согла-

симся, что  психологически  их  поступок  понятен  и  не  вызывает
удивления. Более  того, с  подобной  мотивацией  суицидального
поведения  мы  нередко  встречаемся  и  в  наше  время. Но  мне  бы
хотелось  подчеркнуть  очень  важный  эволюционный  аспект  в

156

 В соответствии с нормами кодекса бусидо для жены самурая считалось позором не

суметь покончить с собой при необходимости, поэтому женщин учили искусству само-
убийства. Они должны были уметь перерезать артерии на шее, знать, как следует свя-
зать себе колени перед смертью, чтобы тело было найдено в целомудренной позе.

157

 В качестве другого примера можно привести распространённые в Древнем Китае и

Японии самоубийства одного или нескольких членов рода при постройке, например,
моста через реку или нового дома для их защиты от злых духов.

249

этих, казалось бы, простых случаях. Сам факт самоубийства ста-
риков позволяет нам предположить, что уже в тот далёкий пери-
од истории имелось значительное ограничение агрессии, направ-
ленной на других. Ведь очень возможно, что одной из причин, по
которым самоубийство стариков получило распространение, бы-
ло то, что их перестали убивать. Табу на убийство, чуть позднее
перешедшее  практически  во  все  религиозные  заветы, снизило
выживаемость  вида  в  определённых  ситуациях. Группа  людей
могла  погибнуть  от  голода, но  при  этом, видимо, уже  не  могла
так  легко, как  прежде, убить  и  съесть  одного  из  своих  членов.
Последним  ничего  не  оставалось, кроме  как «компенсировать»
этот биосоциальный дефект самим.

Таким образом, самоубийство, возможно, впервые и возник-

ло  как  поведение, реально  повышающее биологическую  адапта-
цию  вида  в  условиях  нарастающего  подавления  внутривидовой
агрессии. То, что  окончательно  эти  эволюционные  процессы  не
завершились, следует из возможных случаев каннибализма у не-
которых представителей вида в экстремальных условиях. Подав-
ляющее большинство людей в аналогичных ситуациях предпочи-
тает  жертвовать  собой  ради  сохранения  жизни  своих  детей  и
близких.

В  этой  своей  первичной  форме  самоубийство  существует  и

поныне, наряду  с  другими  формами, которые  за  столетия  на-
столько удалились от своего простого социального предшествен-
ника, что вызывают наше искреннее удивление. Поэтому объяс-
нить  причину  добровольной  смерти  многих  наших  современни-
ков — большая проблема для учёных.

*

Итак, мы видим, как человек может пожертвовать своей жиз-

нью  ради  сохранения  жизни  других  людей, ради  сохранения
жизни своих детей, ради сохранения жизни в целом. Другие жи-
вотные не имеют возможности поступить аналогичным образом,
однако  и  у  животных мы наблюдаем различные формы индиви-
дуальной  авитальной  активности, связанные  с  половым  и  роди-
тельским инстинктами.

250

Известно, что животные способны убивать других животных,

защищая  себя, своё  потомство и своё право на воспроизведение
потомства. Их  агрессия  легко  направляется  вовне  в  этих  трёх
случаях, но только в первом из них внешняя агрессия обслужива-
ет  собственно  инстинкт  самосохранения. Во  втором  и  третьем
случае  агрессивность  обслуживает  половой  и  родительский  ин-
стинкты. И  уже  в  этих  двух  последних  случаях  при  вниматель-
ном рассмотрении мы можем заметить первые признаки индиви-
дуальной авитальной активности у животных.

Животные ради продолжения рода (половой инстинкт) и со-

хранения потомства (родительский инстинкт) реально вступают в
такие  отношения  с  окружающей  средой, которые  снижают  или
полностью устраняют возможность дальнейшего индивидуально-
го  существования. Например, до  трети  самцов  шимпанзе  поги-
бают  в  результате  внутривидовой  борьбы  за  обладание  самкой.
Многие  виды  животных  доводят  себя  до  полного  физического
истощения и реально ставят жизнь под угрозу в период ухажива-
ния  за  самкой, её  оплодотворения  и  вскармливания  потомства.
Некоторые  виды  животных погибают  сразу после воспроизведе-
ния потомства. Представители других видов животных могут по-
гибнуть, яростно  защищая  своих  детей  от  смертельно опасного
врага. По этому поводу Сабина Шпильрейн писала, что «демони-
ческая сила, сущностью которой является разрушение — в то же
время  и  есть  творческая  сила, потому  что  из  разрушения  двух
индивидов  появляется  новый  индивид. Это  и  есть  сексуальное
влечение, которое по своей природе есть влечение к разрушению,
влечение индивида к уничтожению себя»

158

.

Одна из моих пациенток, способная к глубокому самоанали-

зу, однажды задумалась над тем, что её разрушает изнутри. В хо-
де активного фантазирования она увидела тёмную окружность с
острыми, как бы торчащими краями, в которую входила и выхо-
дила нечёткая продолговатая тень. В этом ритмичном движении
она  безошибочно  узнала  сексуальную  символику  и  поняла, что

это

 (сексуальность) и есть то, что её разрушает. «Чувствовалось,

что

этому

 нет никакого дела до меня

всей в целом

, до моих рук,

158

 Эткинд А. Эрос невозможного. История психоанализа в России.— СПб., 1993.—

С. 181.