Файл: Вагин Ю.Р. - Авитальная активность (злоупотребление психоактивными веществами и суицидальное поведени.pdf

256

Он  предположил, что  первичное  бессознательное  желание

убить, смещённое  на  себя, подкрепляется  бессознательным  вто-
ричным чувством вины, которое вызывает в свою очередь жела-
ние  понести  наказание  и  быть  убитым. Собственная  агрессив-
ность, несмотря на то что она как таковая не осознаётся, вызыва-
ет  вторичное  бессознательное  желание  наказания. Так  человек,
сказавший  глупость  или  дерзость, бьёт  сам  себя  по  голове  или
губам так, как когда-то били его другие люди. То, что это чувство
вины также полностью отщеплено от вызвавших его агрессивных
импульсов, может подтвердить мой пример, приведённый выше.
Помимо «свободно  плавающей» агрессии  у  пациента  явно  про-
слеживалось и чувство «свободно плавающей» вины, которое пе-
риодически «привязывалось» к  самым  различным  внешним  со-
бытиям, которые никоим образом не могли быть связаны с пове-
дением  пациента, но, очевидно, было  адекватным  по  масштабу
внутренней  неосознаваемой  агрессивности. Так, пациент  испы-
тывал абсолютно реальное чувство вины и непреодолимую убеж-
дённость  в  том, что  он  каким-то  образом  виноват  в  произошед-
шем  землетрясении  в  Индии, после  которого  погибли  десятки
тысяч людей, и после этого едва не покончил с собой.

Это вторичное чувство вины несомненно связано с внутрен-

ней  агрессивностью  и  глубоким  внутренним  пониманием  недо-
пустимости этой агрессивности. Роберт Бэрон и Дебора Ричард-
сон, рассматривая агрессию как форму социального поведения и
взаимодействие  как  минимум  двух  индивидов, не относят само-
убийство к агрессивным актам, так как при самоубийстве агрес-
сор  выступает  в  роли  собственной  жертвы. «Даже  если  целью
суицида  является  не смерть, а отчаянный призыв к  помощи, са-
моубийца всё-таки стремится причинить вред себе»

161

.

Но, как мы убедились, во-первых, самоубийство может быть

смещённой на себя агрессией против других. Во-вторых, извест-
ный факт борьбы мотивов при самоубийстве предполагает опре-
делённое  противоречие  между  различными  компонентами  лич-
ности. Например, Суперэго  может  вести  себя  агрессивно  по  от-
ношению к Эго, порождая чувство вины, равно как и Эго может
вести  себя  агрессивно  по  отношению  к  Суперэго. В  отношении

161

 Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия.— СПб., 1997.— С. 30.

257

себя  возможны  самые  различные  формы  агрессии: как  вербаль-
ная, так и физическая, как активная, так и пассивная, как прямая,
так и опосредованная. Разве можно найти человека, который хоть
раз в жизни не ругал себя последними словами, испытывая невы-
носимое чувство вины, или не причинял себе боль, проявляя та-
ким образом реальную словесную и физическую аутоагрессию.

И, наконец, третий компонент, выделенный Меннингером, —

это желание умереть. «Не является ли это стремление уйти в не-
бытие неприкрытым проявлением инстинкта смерти?» — задаёт-
ся  вопросом  Меннингер. Он  отвечает  на  этот  вопрос — «Нет».
Фрейд отвечает — «Да».

*

Все  разновидности  авитальной  активности  Меннингер  раз-

деляет  на  два (сознательный  и  бессознательный) класса. Он  пи-
шет что, подобно тому, как ласка, или норка попавшие в капкан,
отгрызает себе лапу, так и мы иногда сознательно чувствуем не-
обходимость  саморазрушения. Мы  можем  понять  сознательное
решение  безнадёжно  больного  старика  принять  яд  для  избавле-
ния от мучений и совершить тем самым сознательное самоубий-
ство.

«В других случаях,— пишет Меннингер,— личность берёт на

себя ответственность за саморазрушение бессознательно»

162

. Для

самого человека и окружающих лиц такое саморазрушающее по-
ведение внутренне  не мотивировано. То есть  главный мотив де-
структивного поведения не осознаётся. Поэтому такое поведение
вторично  мотивируется  различными  поверхностными  причина-
ми, ни  одна  из  которых  не  определяет  истинную  суть  происхо-
дящего. К  таким  бессознательным  формам  саморазрушения
Меннингер относит алкоголизм, наркомании, многие несчастные
случаи и соматические заболевания.

Есть множество примеров, пишет Меннингер, «когда семей-

ный уклад рушится вследствие пристрастия к алкоголю отца, ма-
тери  или  сына... каждый  психиатр  может  поведать  о  таком  ти-
пичном и распространенном явлении, как крушение карьеры, да

162

 Меннингер К. Война с самим собой.— М., 2000.— С. 14.

258

и всей жизни блестящего и подающего надежды человека именно
по этой причине. Как это ни странно, сама причина, то есть алко-
голь, парадоксальным  образом  становится  инструментом  само-
уничтожения...»

163

. В своей работе он пытается выяснить: кто и в

силу каких причин выбирает этот способ самоубийства.

Он  приводит несколько  ярких  примеров  истории  жизни мо-

лодых людей, жизненный путь которых развивался с удивитель-
ной похожестью: внешне благополучное детство и юность (за фа-
садом  которых  скрывались  от  окружающих  многие  драматиче-
ские  события), вступление  во  взрослую  жизнь  с  постоянной  не-
обходимостью  брать  на  себя  и  выполнять  обязательства  и  не-
ожиданный, непонятный, стремительный  уход  в  беспробудное
пьянство, приведший  к  психологической, социальной  и  физиче-
ской деградации. При этом «сама жертва не может понять приро-
ду своих  мук и  страхов, которые проявляются в непреодолимом
стремлении к алкогольному саморазрушению

164

».

На  тот  факт, что  злоупотребление  психоактивными  вещест-

вами несёт внутри себя скрытый самоубийственный смысл, ука-
зывает то, что эта форма хронического самоубийства самым тес-
ным  образом  связана с  другими более очевидными  формами  са-
моразрушения.

Взаимосвязь  между  алкоголизмом  и  самоубийствами  отме-

чена ещё в начале ХХ столетия отечественными учёными В. М.
Бехтеревым (1912), Ф. Е. Рыбаковым (1917) и  подтверждена  в
дальнейшем  клиническими  исследованиями, в  которых  отмеча-
лось, что  покушения  на  самоубийство  совершают  до 20% стра-
дающих алкоголизмом. По мнению Грофа (1975), в 40% случаев
летальный  исход  у  наркоманов  обусловлен  самоубийством, а
риск самоубийства в 60—80 раз выше, чем в общей популяции.

Но  только  в  последнее  время  мы  можем  сказать,  что  при-

ближаемся  к  тому, чтобы  понять  глубинные  биологические  и
психологические механизмы этого явления.

Каждый нормальный ребёнок имеет опыт болезненных трав-

мирующих переживаний. Сам факт рождения и перехода из дли-
тельного девятимесячного состояния максимальной защищённо-

163

 Там же.— С. 170—171.

164

 Там же.— С. 169.

259

сти  и  постоянного  удовлетворения  всех  потребностей  в  окру-
жающий мир можно рассматривать как травму, помня при этом
и о болезненных ощущениях, которые испытывает ребёнок в пе-
риод родов. Затем нас отлучают от груди, затем от родительской
опеки — с каждым годом жизни мы всё больше и больше лиша-
емся чувства защищённости и всё больше и больше должны ко-
го-то или  что-то защищать сами. Жизнь требует от человека за-
нятия  какой-либо  позиции, а  человек  в  противовес  этому  всю
жизнь  бессознательно  стремится  к  тому, чтобы  занять  какое-
либо положение (и в конце жизни всё же добивается этого). Ал-
коголь, как и многие другие психоактивные вещества, возвраща-
ет  подростку и  взрослому  то, чего  так  настойчиво  пытается  ли-
шить его жизнь: чувство полной защищённости и освобождение
от всех и всяческих обязательств.

*

Проблема  авитальной  активности  человека  заключается  в

том, что  человек  научился  использовать  эволюционный  меха-
низм, изначально  обслуживающий  процессы  выживания  вида, в
совершенно извращенной форме. Человек научился использовать
этот  механизм  совершенно неприкрыто, откровенно  и  исключи-
тельно

для  собственного  удовольствия.

Не половой и родитель-

ский инстинкты (как у животных) и не общественное мнение или
коллективный  разум (как  у  примитивных  народностей), а то ка-
чественно новое психическое образование, которое мы называем
самосознанием  и  которое  возникло  совсем  недавно  в  пределах
исторического  летописного  периода (в VI—V веках  до  нашей
эры), получило доступ к  управлению процессами жизни и смер-
ти.

Эта великая тайна доступности смерти, как наркотик, посте-

пенно  поражает  человеческую  психику. Чем  выше  психическое
развитие

человека

, тем с большим любопытством он поглядывает

в  сторону  самоубийства. Чем  выше психическое

развитие чело-

вечества

, тем с  большим любопытством оно поглядывает в сто-

рону самоубийства.

Используя  красивую  аллегорию  первого  наркома  просвеще-

ния Луначарского, можно сказать, что природа дала нам способ-

260

ность  преодолеть  страх  смерти  и  инстинкт  самосохранения  для
того, чтобы «…когда замок осаждён со всех сторон злыми сила-
ми, когда переливают в пули свинцовые желоба, в большой зале,
залитой кровью, немолчно стонут раненые, когда голод смотрит с
бледных  лиц, а  в  окне грозно хохочет дикое зарево, в такие дни
философия величественно сходит из своего терема, и к её поуче-
ниям все пригнетённые силы прислушиваются с небывалым вни-
манием. И, может быть, она, посылая холодные молнии глазами
героини, призовёт  всех  к  последнему  усилию  и  научит  саму
жизнь считать за ничто, когда она не украшена сознанием побе-
ды духа или куплена ценою унижения; может быть, саму смерть
с оружием в руках она превратит в роскошный праздник челове-
ческой гордости, может быть, этой проповедью она доставит на-
селению замка победу…». Вот для чего природа двинула эволю-
ционный  процесс  в  сторону  возможности  индивидуальной  ави-
тальной  активности. А  что  сделал  из  этого  человеческий  разум,
величием которого мы так привыкли гордиться?

А вот что: «Но может случиться и другое,— пишет Луначар-

ский.— Она (философия) сойдёт в трауре, в монашеской рясе, с
посыпанной  пеплом  головой  и  будет  плакать  и убиваться, и по-
вторит с небывалой до тех пор силой свои страшные суждения о
мире  и  жизни, и  скажет, что сопротивление бесполезно, что и в
будущем  всех  ждут  лишь  мучительная  борьба, раны, лишения,
унижения и, в конце концов, неумолимая смерть. Она также при-
зовёт к мужеству, но мужеству иного рода: она даст в руки наи-
более отчаявшегося факел самоубийства и поведёт его, проливая
слёзы, в  траурном шествии в пороховые погреба, чтобы извлечь
оттуда пожирательницу смерть…».

Не удивительны после этого бурные восторги пробуждающе-

гося самосознания по поводу возможности самоубийства. «Толь-
ко для глупца естественно цепляться за жизнь, хоть бы он и был
несчастлив, лишь  бы  он  в  большинстве  вещей  сообразовался  с
природой,— учили в школе стоиков.— Для мудреца жить по ве-
лениям природы – значит вовремя отказаться от жизни, хоть бы
он и был в расцвете сил». «Прекрасна возможность в любой мо-
мент  уйти  из  жизни, если  она  перестанет  доставлять  наслажде-
ние»,— вторили  стоикам  эпикурейцы. Зачем  грустно  размыш-