Файл: Братусь Б.С. - Аномалии личности.pdf

 верное, внимательный  читатель, мы  практически  не  употребляли  в  нашем

анализе  понятия  личности. Это  было  вполне  сознательным  приемом,
согласующимся с фундаментальным правилом науки — не вводить понятия до той
поры, пока  нужда  в  нем  не  станет  совершенно  очевидной. И  вот  оказалось, что
можно  дойти  до  представлений  о  психической  норме, ее  условиях  и  критериях,
минуя понятие личности — кардинальное, казалось бы, понятие всей психологии.
Из этого неожиданного обстоятельства вытекали в свою очередь два следствия, два
возможных дальнейших пути: либо и впредь обходиться без упоминания личности,
либо  найти  и  твердо  обозначить  такое  ее  понимание, которое  вносило  бы
качественно новый аспект в рассмотрение проблемы.

Чтобы  разобраться  в  этом  вопросе, мы  попытались  прежде  всего

проанализировать, что  именно  подразумевают, когда  употребляют  понятие
личности. Картина  оказалась  до  чрезвычайности  пестрой. Одни  отождествляют  с
личностью  черты  человека  как  индивида, другие  идентифицируют  личность  с
характером, третьи — с  социальным  статусом  и  функциями, четвертые — с
родовой сущностью, пятые — с совокупностью различных уровней: от физических
качеств  до  духовного  содержания. Эта  разноголосица  усугубляется, точнее,
помножается  на  разные  представления  о  сроках  и  возможностях  достижения
свойства «быть личностью»: некоторые считают это свойство присущим чуть ли не
изначально, с первого «я сам» ребенка;

другие указывают, что личность рождается не сразу, не один, а несколько раз;

наконец, есть  мнение (его  придерживаются  главным образом  философы), что по-
нятие  личности  имеет  значение  идеала, к  которому  надо  стремиться, но  который
достижим отнюдь не каждым. Таким образом, наше предположение о том, что при
анализе  психического  развития  можно  обойтись  без  употребления  понятия
личности, оказалось  вовсе  не  лишенным  основания, ведь  в  обозначенных  выше
взглядах  личность  по  преимуществу  выступает  как  редуцированная  либо  к
индивидным 

свойствам 

человека, либо 

к 

его 

индивидуальным,

характерологическим  свойствам, либо  к  особенностям  его  социального  функцио-
нирования  и  т. п. Тем  самым  по  существу  определяется  не  особое  содержание
понятия личности, а разные по своим основаниям аспекты понятия человека, и, что

52

самое  главное, эти  определения, выделяя  отдельные, пусть  чрезвычайно

важные  стороны  деятельности  и  сознания  человека, обычно  не  указывают
основных  функций  свойства «быть  личностью», цель  и  назначение  этого
новообразования в человеке. Не случайно поэтому Е. В. Шорохова отмечала, что в
«большинстве  психологических  исследований  советских  ученых  проводится
детальное  изучение  отдельных  психических  явлений, их  материальных  основ,
нередко  речь  идет  и  об  общественной обусловленности  этих  явлений. Однако же
эти  исследования... не  поднимаются, не  доходят  до  уровня  изучения  функций
личности». В  результате «в  большинстве  современных  учебников  психологии
человеческая психика предстает в виде набора деталей недействующей машины. В
лучшем случае в учебниках демонстрируются «узлы», «блоки» деталей, но из этой
демонстрации  по  сути  дела  ничего  нельзя  узнать  о  субъективной  жизни
человека...»

63

. Что касается личности, то демонстрация «блоков» и «узлов» (пусть

талантливая, изощренная  и  изобретательная, снабженная  самой  современной

математической  обработкой) оказывается  мало  полезной  как  теории, так  и
практике *, потому  что она  лишена  представления  о всем «двигателе» в  целом, о
том, ради чего собраны и взаимосвязаны в нем все эти «блоки» и «узлы».

Цитированные выше слова Е. В. Шороховой отнесены ею к большинству, но, к

счастью, не  ко  всем  исследованиям  и  направлениям  в  области  личности; следует
учесть  также, что они написаны  в 1974 г., а  с  того  времени  картина  значительно
изменилась. В рамках ведущей в отечественной психологии теории — теории дея-
тельности — важнейшим  в  этом  плане  событием  стал  выход  монографии  А. Н.
Леонтьева  «Деятельность.  Сознание.  Личность»  (1975),  а  также  ряда  его  статей и
выступлений, посвященных  проблемам  личности. И  хотя  разработанные  А. Н.
Леонтьевым положения но-

*  Между  тем  сторонники  такого  подхода  очень  часто  любят  говорить  о

требованиях  практики, подчеркивать  прикладную  направленность  своих
исследований  в  противовес  отвлеченным, ничего, на  их  взгляд, не  дающим  для
жизни теориям. Но теория в своем подлинном назначении не досужая игра ума, не
бегство от  требований  действительности, а -источник все  нового  понимания  этой
действительности, более  верных  и  адекватных  подходов  к  ней. Как  заметил
выдающийся физик Больцман, нет ничего более практичного, чем хорошая теория.
Подчеркнем, однако, что  речь  идет  именно  о  хорошей, а  не  о  какой-либо  иной
теории.

53

 сили  сугубо  общеметодологический  характер  и  целостной  теории  личности

создано им не было, именно эти положения дали мощный толчок к последующим
разработкам  в  этой  области. В  сохранившемся  конспекте  одного  из  последних
своих  выступлений  А. Н. Леонтьев  писал: «Личность =/^= индивид; это  особое
качество, которое

приобретается

  индивидом  в  обществе, в  цело-купности

отношений, общественных по своей природе, в которые индивид

вовлекается...

Иначе  говоря, личность  есть

системное

  и  поэтому

«сверхчувственное»

качество, хотя  носителем  этого  качества  является  вполне  чувственный, телесный
индивид со всеми его прирожденными и приобретенными свойствами...

С  этой  точки  зрения  проблема  личности  образует  новое  психологическое

измерение:

иное,

  чем  измерение, в  котором  ведутся  исследования  тех  или  иных

психических  процессов, отдельных  свойств  и  состояний  человека; это —
исследование  его  места,

позиции

  в  системе, которая  есть  система  общественных

связей,

общений,

  которые  открываются  ему;  это  —  исследование  того,

что, ради

чего

  и

как.

  использует  человек  врожденное  ему  и  приобретенное  им (даже  черты

темперамента  и  уж, конечно, приобретенные  знания, умения, навыки...
мышление)»

66

.

Значение  этих  положений  велико. Как  справедливо  замечает  А. Г. Асмолов,

данная в  них характеристика предмета  психологии  личности «представляет  собой
пример той абстракции, развертывая которую можно создать конкретную картину
психологии  личности»

67

. Обратим  внимание  на  следующие  основополагающие

моменты  леонтьевских  абстракций. Во-первых, на  решительную  констатацию
несовпадения личности и индивида; во-вторых, на то, что личность есть приобре-
таемое в ходе жизни в обществе особое, психологическое измерение, качественно
иное, нежели то, в котором предстают отдельные психические процессы;

в-третьих,  на  то,  что  это  измерение  является  системным  и  потому

«сверхчувственным» качеством, и, в-четвертых, на то, что исследование личности
должно  заключаться  в  изучении  общений, позиции  и  того,

что, ради  чего

  и

как

использует человек все врожденное и приобретенное им.

Полностью  соглашаясь  с  этими  утверждениями,  к  некоторым  из  которых  мы

будем еще возвращаться,

54
следует, однако, признать, что ни в них, ни в дальнейших исследованиях этого

русла  не  дается  четкого  ответа  на  вопрос: в  чем  цель  и  назначение  выделенного
«измерения» личности? Констатируется  лишь, что  это  измерение —
новое,системноорганизованное, сверхчувственное, возникающее  в  общественных
отношениях

•и  т. д. Изучая  эти  особенности, мы, разумеется, значительно  продвинемся  в

понимании  человеческой  личности, но  останемся  по-прежнему  в  неведении
относительно того, чему в конечном итоге служит, какова точка приложения этого
измерения. Могут возразить, что эта точка, более того, целый ряд этих точек уже
даны  в  вышеприведенных  абстракциях: это  определение  позиции, общений,
использование унаследованных и благо-

• приобретенных  особенностей. Все  это, несомненно, ключевые  моменты,

важнейшие  функции  личности, понимаемой  в  таком  случае  в  качестве
«управителя» психических процессов и отношений. Однако по-прежнему остается

вопрос: чему  в  конце  концов  служит  личность, несет  ли  она  в  себе  самой  свою
конечную цель или ее служба — средство достижения  чего-то большего? Первое
обозначало  бы  растворение  понятия  личности  в  понятии  человека, понимание
личности  как  высшего  проявления, конечной  цели  и  олицетворения  человека, и
отсюда, в частности, представление о личности как об идеале, вершине, доступной
далеко не каждому. Второе возвращает к уже поставленной выше задаче:

выяснению  того, чему, если  не  только  самой  себе, не «личности  ради

личности», служит ее особая, сверхчувственная, системная и т. д. организация.

Для  рассмотрения  этого, крайне  важного  для  контекста  данной  книги,

положения  продолжим  прерванный  на  время  ход  наших  основных  рассуждений.
Напомним, что  в  качестве  ведущего, определяющего  для  собственно
человеческого, т. е. специфического и, следовательно, нормального, на наш взгляд,
для  человека, развития  рассматривался  процесс  самоосуществления, предметом
которого  становится  всеобщая  родовая  человеческая  сущность, стремление  к
приобщению, слиянию  с  ней  и  обретению  тем  самым  всей  возможной  полноты
своего существования  как человека. Реализация  этого стремления  возможна  лишь
через  последовательное  развитие  определенного  рода  отношения  к  Другому
человеку (как к самоценности, но не как к средству), способностей к целетворящей
деятельности

55

 (в  противовес  деятельности  только  причинно  обусловленной), свободному

волепроявлению (в противовес пассивной зависимости) и т. п. Это развитие, хотя,
безусловно, требует  определенных  внешних  и  внутренних  условий *, никогда  не
идет  спонтанно, как  развертывание  некоего  инстинкта, но  всегда  есть  процесс
непрекращающегося  самопроектирования  и  самостроительства. Специально
подчеркнем — непрекращающегося, т. е. идущего  не  по  пути  привычных
взаимоотношений  архитектурного  бюро  и  строительной  конторы (сначала —
проект, потом, после  его  утверждения,— стройка, затем  уже  готовое  здание
передается в практическое пользование), а по пути беспрестанных, на ходу идущих
поправок  и  переиначиваний  проекта, побочных  отвлечении  от  него **, иногда
заведомо фантастичных, сделанных ради пробы и эксперимента, и одновременно с
этим  идущих  все  новых, часто  отрицающих  прежние  способов, приемов  и
направлений  строительства, бесконечных  перестроек, достраивании, частичных, а
иногда  и  полных  разрушений  сделанного, так  что  здание  поэтому  никогда  не
бывает  законченным «под  ключ», раз  и  навсегда  переданным  в  пользование.
Такого  рода  процесс  самоосуществления  требует  постоянных  усилий,
направленных к его побуждению и движению, к обнаружению себя именно в этой,
а  не  в  другой  точке  выбранного  пути, к  сравнению  намеченного  и  сделанного,
наличного  и  должного» будущего  и  настоящего. Если  любое  животное, будь  то
заяц или лев, проснувшись, сразу найдет себя зайцем или львом, а не кем иным, то
человек  ежедневно, если  не  ежечасно, осуществляет  выбор, выбор  себя, и, даже
если перед нами по видимости совершенно тот же человек, с такими же взглядами
и  манерами,  как  вчера  и  год  назад,  все  равно это  продукт  выбора  себя,  выбора  и
отстаивания  именно  такого, а  не  какого-либо  иного  из  множества  доступных
данному человеку образов-Я и способов поведения.

Конечно, существуют внутренние установки разных
* Проблему  соотношения  этих  условий, соотношения  биологического,

психологического  и  социального  при  нормальном  и  аномальном  развитии
личности, мы будем обсуждать в следующей главе

** «Параллельно «видимой», «единственной» жизни,— замечает  Н  В

Наумова,— тянутся  психологическим, ценностным  и  поведенческим  пунктиром
жизни  другие  Человек  внутренне  как  бы  проигрывает  нескочько  жизненных
сценариев и стратегий»

68

56

уровней, роль  которых  в  психической  жизни  чрезвычайно  велика (основная

заслуга в изучении установок по праву принадлежит грузинской школе психологов,
основанной Д. Н. Узнадзе). Мы склонны, однако, согласиться с А. Г. Асмоловым в
том, что  главная  роль  установки — это  сохранение  процесса, поддержание
избранного направления деятельности

69

. Иными словами, это не более, хотя и не

менее, чем  инерция, т. е. не  движитель, а маховик, придающий  в  зависимости от
своих  характеристик (мы  говорим, например, об  инертности  психических
процессов или об их лабильности) большую или меньшую устойчивость движению
в  целом, которое  для  сколь-нибудь  длительного, незатухающего  продолжения
нуждается  в  постоянном  отстаивании  перед  собой  и  людьми,  во  внутреннем
утверждении, в оправдании выбора.

Отстаивание это может быть конечно же существенно разным — и активным, и