Файл: Братусь Б.С. - Аномалии личности.pdf

ГЛАВА II

ИСХОДНЫЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ
ПРЕДПОСЫЛКИ И ГИПОТЕЗЫ
1. ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Знакомство  с  современным  состоянием  психологии  личности  обнаруживает

отсутствие какой-либо однозначности, элементарной согласованности в понимании
самого  термина «личность». Мы  уже  обращали  внимание  в  прошлой  главе  на
частое  смешение  понятия «личность» с  понятиями «индивид», «человек»,
«индивидуальность», «темперамент», «характер», «субъект» и т. п., причем каждый
исследователь  привносит  в  это  смешение  свой  особый  акцент, долю  своего
понимания (или  непонимания), что  еще  более  увеличивает  пестроту  взглядов.
Понятие «личность» как бы  разбрелось  по всем  разделам психологической науки,
стало  расхожим, часто  повторяемым. Любопытно  заметить  в  этом  плане, что
обсуждение  проблем  личности  даже  в  профессиональном  кругу  психологов
(например, на  кафедре  общей  психологии  факультета  психологии  Московского
университета, где  работает  автор) резко  отличается  от  обсуждения  проблем
психофизиологии, восприятия  или  памяти. Если  во  втором  случае  спор  обычно
локализуется  между  непосредственными  специалистами  в  данной  узкой  области,
тогда как остальные, и прежде всего «личностники», занимают позицию сторонних
наблюдателей, не  решающихся  высказать  свое  мнение  в  силу  его  заведомой
некомпетентности, то  в  первом  случае  буквально  каждый — специалист  ли  он  в
области  исследования  личности  или  нет — активно  вступает  в  обсуждение  и
считает  себя  вполне  компетентным  для  спора  и  утверждения (часто
категорического) своего мнения.

Истоки  такого  отношения  к  проблеме  личности  в  общем  вполне  понятны  и

объяснимы. В отличие, скажем, от  исследования  движений  глаз или оперативной
памяти  проблема  личности  интересует  всех, но  в  то  же  время  является
необыкновенно  широкой, сложной  и  многомерной. Эта  многомерность  отражена
уже в са-

62

мом  богатстве  языковых  возможностей описания  личности.  Олпорт  и  Одберг

обнаружили, например, в  английском  языке 17 тыс. слов, с  помощью  которых
можно охарактеризовать поведение, относящееся к личности, из них 4505 являются
названием черт как таковых; Клагес насчитал 4 тыс. таких слов в немецком языке, а
Баумгартен, выбравший более строгие критерии,— 1093.' К. К. Платонов  считает,
что только в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова среди 52 тыс. включенных в
него слов 1548 определяют свойства личности;

по его же данным, в грузинском языке таких слов еще больше — около 4 тыс.
Как  же  возможно  учесть  все  это  обилие  красок, их  смешение, оттенки,

полутона и найти то, что существенно для конкретного понимания личности, для
выявления  предмета  ее  психологического  изучения? Наиболее  очевидным  и  едва
ли  не  единственным  путем  поиска  ответа  часто  считается  путь  исследования  тех
или иных отдельных черт личности и их последующего соотнесения между собой.
Согласно  этому  направлению, надо  внимательно  изучить  и  описать  все  детали, а
затем уже составлять общее представление о конструкции в целом.

Однако, несмотря  на  всю, казалось  бы, разумность, такой  подход

продемонстрировал  по  сути  его  полную  несостоятельность. Архивы  психологии
стали  необозримыми, они  буквально  переполнены  данными, полученными  с
помощью  экспериментов, опросников, тестов, наблюдений  и  т. п. Но  чем  более
накапливается фактов, тем очевиднее становится, что, ни взятые сами по себе, ни в
своей  совокупности, они  не  способны  дать  представление  о  целостной  живой
человеческой  личности. Из  этих  данных  можно  было  бы  вполне  составить
обширную  многоплановую  экспозицию, целый «музей» психологических  черт  и
механизмов, но сама  фигура  личности как таковая в  этом «музее» явно бы отсут-
ствовала, причем для полноты образа добавим, что устроителей такого «музея» —
психологов, изучающих  личность,— это  обстоятельство  практически  мало  бы
смущало и единственное, чем бы они были серьезно озабочены,— это изысканием
новых площадей (т. е. научных журналов, лабораторий и т. п.) для размещения и
представления результатов своих очередных изысканий и опытов, направленных на
поиск еще одной (n+1-й) детали неизвестного целого.

Следование психологов по этому пути было, конечно,

63

 не  результатом  их  личного  заблуждения, а  следствием  вполне  определенных

исторических причин. Мы уже говорили в предыдущей главе, что, отделившись от
философии, психология  в  стремлении  стать  самостоятельной  наукой  обратилась
прежде  всего  к  опыту  естественных  дисциплин. Это  выразилось, в  частности, в
заимствовании  моделей  научного  исследования, образцов  методологического
подхода. Одна  из  таких  моделей  состояла  в  том, что  последовательное  и  полное
изучение  отдельных  частей  некоторой  системы, их  взаимных  связей  приводит  к
познанию  всей  системы  в  целом.  Однако,  как  показал  еще  Кант,  это  может  быть
верно на  уровне  механических  систем. На  уровне  живых  систем  такая  модель  не
работает. Здесь  целое  определяет  части, а  не  части  целое. Функция  и  назначение
отдельных  частей  и  деталей  могут  быть  поняты  только  в  свете  целостного
представления.

Необходимость  поворота  к  целостным, обобщающим  гипотезам, к  выработке

широких  теоретических  взглядов, способных  объединить, осветить  частности
психологических исследований и наблюдений, стала особенно очевидной и острой
в  отечественной  психологии  где-то  с  начала 70-х  годов. А. Н. Леонтьев
неоднократно  подчеркивал, что  главным  препятствием, камнем  преткновения  в
изучении  личности  является  вопрос  о  соотношении  общей  и  дифференциальной
психологии. Подавляющее  большинство  авторов  идет  путем  дифференциальных
исследований, суть которых сводится к тому, что выделяются признаки, имеющие
или способные иметь какое-либо отношение к личности, затем они коррелируются
между собой, вследствие чего выделяются факторы, индивидуальные профили и т.
д. Не  ставя  под  сомнение  правомерность  и  просто  необходимость  во  многих
случаях  применения  дифференциального  подхода (проблемы  профотбора,
диагностики  и  т. п.), приходится, однако, констатировать, что  следование
преимущественно  лишь  по  этому  пути  уводит  психологию  от  изучения  личности
как  таковой, подменив  его  по  сути  изучением  индивидуальных  различий. В  ре-
зультате  и  создалось  нынешнее  парадоксальное  положение: несмотря  на  обилие
работ, в  заголовке и  тексте  которых фигурирует  слово «личность», реальная  лич-
ность  человека, если  воспользоваться  замечанием  одного  западного  психолога,
«растворилась в тумане метода». Едва ли не основную причину этого А. Н. Леонть-

64

ев  усматривал  в  том, что «изучение  корреляций  и  факторный  анализ  имеют

дело с вариациями признаков, которые выделяются лишь постольку, поскольку они
выражаются в  доступных измерению индивидуальных или групповых различиях»
и, далее, «подвергаются  обработке  безотносительно  к  тому, в  каком  отношении
находятся  измеренные  признаки  к  особенностям,

существенно

  характеризующим

человеческую личность»

3

.

Увлечение  формализованными  методами  вызвало  беспокойство  и  многих

психологов за рубежом. Так, В. Метцгер на вопрос о том, как он оценивает состоя-
ние психологии, писал: «Прогноз не является очень радостным, потому что как раз
среди  молодых  людей  энтузиазм  по отношению  к  новым  методам,  пришедшим  в
большинстве  случаев  из  англосаксонских  стран, столь  велик, что  часто  они, как
мне  кажется, рассматривают  психологию  как  резервуар  для  упражнений  на
статистические  и  другие  методические  задачи, так  что  собственные  основания
проблем  больше  не  видятся, а  метод  в  известной  степени  становится

самостоятельным» . Об  этом  же  писал  и  известный  американский  ученый  С.
Тулмин: «Принятый  позитивистский  подход  привел  к  тому, что  бихевиористские
методы проникли всюду, в множество никак не сообщающихся между собой, часто
узкоспециализированных  дисциплин... преобладающим  стал  принцип: чем  уже  и
определеннее  ставится  вопрос  исследователя, тем  он  более «научен». Так, на-
пример, зачастую  задача  исследования  сводится  к  получению  статистических
корреляций между числовыми значениями «поддающихся подсчету» вариативных
данных»

5

.

Альтернативой  подобным  подходам  является  развитие

общей  психологии

личности.

  И здесь,  в  частности,  одной  из  главных  задач  должно  стать  выделение

того, что  с  точки  зрения  психологии  относится  к  собственно  личности. Не  к
личности ученого, инженера, рабочего, студента, астеника, флегматика и т. п., что
обычно  составляло  предмет  психологического  рассмотрения, а  к  личности  как  к
совершенно особому психологическому образованию, особому уровню отражения,
который  будет  конечно  же  по-разному  преломляться  в  людях  разных  профессий,
обладающих разными темпераментами и особенностями нервной организации. Без
создания такого целостного представления о лич-

3  Б. С. Братусь

65

 ности  нельзя  с  достаточной  степенью  осознанности  и  полноты  подойти  к

насущным вопросам развития, воспитания и коррекции личности.

Особенно  пагубно  сказывается  отсутствие  целостной  общепсихологической

концепции  при  исследовании  аномалий  личности. Отдельные, даже  блестяще
разработанные, аспекты, «куски» теории  личности  оказываются  явно
недостаточными  для  такого  рода  исследований. Проблемы  аномального  развития
настолько  тесно  взаимосвязаны  с  реальной  жизнью, многосторонни, «целостны»,
что  их  возможно  сколь-либо  глубоко  отразить  только  в  достаточно  целостной
теоретической  концепции, причем, и  это  важно  подчеркнуть, теоретической.
концепции «среднего  уровня», т. е. исходящей  из  общих  методологических
принципов, но  в  то  же  время  могущей  быть  примененной  к  исследуемой
реальности, ее анализу и коррекции.

При этом перед нами по крайней мере два возможных основных пути. Один —

использовать  уже  имеющиеся  подходы  к  изучению  аномалий, данные  психолого-
клинического  опыта  и  исходя  из  этого  материала  строить  подходящую  теорию.
Здесь, однако, сразу встает вопрос: как будет относиться построенная таким путем
теория  к  развитию  нормальному  и  что  мы, исходя  из  патологии, будем
подразумевать под нормой?

В  начале  первой  главы  мы  уже  приводили  типичные  ответы  на  этот  вопрос,

согласно  которым  норма  понимается  лишь  как  отсутствие  или  слабая, не
мешающая  социальной  адаптации  выраженность  болезненных  явлений, их
относительная  скомпенсированность. Патология  при  этом  часто  рассматривается
как  увеличительное  стекло, сквозь  которое  становится  явно  заметным,
гипертрофированным и потому легко обозримым скрытое от нас в норме. В этом
плане  можно  сослаться  еще  на  Гарвея,  который  писал:  «Нигде  так  явно  не
открываются тайны природы, как там, где она отклоняется от проторенных дорог».
Однако  сама  констатация  отклонения  подразумевает  некое  понимание  меры,
эталона, относительно  которого  оно  произошло, поэтому, постулируя  изучение
аномалий как исходный момент, мы тем самым неизбежно (а вовсе не вследствие
частных заблуждений) приходим к пониманию нормы как отсутствия недостатков,
но  не  присутствия  некоего  достоинства  со  всей  уже  отмеченной  ранее
методологической ограниченностью этого взгляда.

66

Другой, принципиально  иной  путь  требует  в  качестве  первого  необходимого

шага  создания  развернутого, методологически  обоснованного, позитивного
представления об общем, нормальном  развитии, его принципах, закономерностях,
отталкиваясь  от  которых  появляется  реальная  возможность  судить  об  аномалиях,
отклонениях от этого развития. Надо ли говорить после всего сказанного, что мы
отдаем  решительное  предпочтение  данному  подходу. Если  образно  представить
теорию  как  зеркало, призванное  отражать  мир, то, на  наш  взгляд, аномалии
должны  видеться, познаваться, исследоваться  через  отражение  их  в
ориентированной на позитивное представление о норме теории и рассматриваться
тем  самым  как  собственно  отклонения, искривления  развития, нежели  принимать
за  должное  обратную  позицию, столь  свойственную  пока  современной
психологии,— судить о норме на основании ее отражения в искривленных зеркалах
ориентированных на патологию теорий *.