ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.10.2020
Просмотров: 5059
Скачиваний: 19
та потребности, рассматривая ее как «потребность вообще», мы почти ничего
не можем сказать и о собственно психологической характеристике самой потреб-
ности, о тех конкретных актах, которые будут предприняты для ее удовлетворения.
Эта направляющая, побуждающая к активности функция предмета особо выделена
в общепсихологической теории А. Н. Леонть-ева, где ей придана роль двигателя,
мотива
всей деятельности в целом.
Предмет потребности, как правило, не может быть достигнут сразу, он дан в
сложной, часто препятствующей достижению жизненной среде с присущими ей
жесткими условиями и преградами, так что обычно требуется не одно, а целая
цепь, система взаимосвязанных
действий,
направляемых на некоторые про-
межуточные, опосредующие
цели,
объединенные задачей этого достижения. В
свою очередь каждая цель может быть выполнена разными способами, разными
конкретными
операциями.
Все вместе эти цели, действия, способы, операции и
образуют наличный, или, как говорят,
операционально-технический,
состав
деятельности. Схематически это можно представить себе так:
П-
/ Л| Д2
An
,
(-^-Ц1 ->• Ц2...^Ц„)
м
(1)
где для удовлетворения потребности (П) развертывается деятельность,
состоящая из ряда действий (дь Д2,...,
рп),
направленных на осуществление целей
(ui, цз, ..., Цп), подчиненных в конечном счете задаче достижения предмета, мотива
(М) всей деятельности в целом.
Однако такая схема, взятая сама по себе, вполне укладывается в рамки сугубо
бихевиористских представлений, одинаково по сути отражая и поведение крысы в
сложном лабиринте, и внешнюю сторону действий человека, стремящегося в
условиях стоящих перед ним преград обойти, преодолеть их и достичь желаемого.
Даже поправка на то, что животное действует инстинктивно, а человек выбирает
пути и действия по разуму, не устраняет некоторой механистичности представлен-
ного. Чтобы понять специфику человеческого поведения, необходимо ввести в
рассмотрение некоторые характеристики
сознания,
которые тесно связаны с
регуляцией предметной деятельности.
Важнейшей образующей сознания, исследованию
82
которой посвящены многие работы психологов, является
значение.
А. Н.
Леонтьев описывал значение как идеальную, духовную форму кристаллизации
общественного опыта, общественной практики человечества. «Человек в ходе
своей жизни усваивает опыт предшествующих поколений людей; это происходит
именно в форме овладения им значениями... Итак, психологически значение — это
ставшее достоянием моего сознания (в большей или меньшей своей полноте и
многосторонности) обобщенное отражение действительности, выработанное
человечеством и зафиксированное в форме понятия, знания или даже в форме
умения как обобщенного «образа действия», нормы поведения и т. п.»
23
.
Исходя из данного подхода совокупность значений может быть представлена
как
культура,
т. е. система понятий, норм, образцов, представлений, бытующих в
рассматриваемой среде *.
Важность значения как идеальной формы общественного опыта для
психического развития очевидна. Человек видит явления прежде всего через
призму усвоенных категорий, он как бы накладывает сетку значений, понятий и
определений (Л. С. Выготский сравнивал это с параллелями — горизонтальными
свя-
* Такое понимание культуры не является общепринятым. Но дело в том, что
термин «культура» вообще чрезвычайно многозначен и в различных частных
науках и даже внутри каждой из них толкуется по-разному. В последнее время в
отечественной философской литературе стала преобладать точка зрения, согласно
которой в основу понимания культуры кладется исторически активная
деятельность человека и, следовательно, развитие самого человека в качестве
субъекта этой деятельности. Развитие культуры при таком подходе фактически
совпадает с развитием человечества, причем не в какой-то особой (например,
специфически духовной — научной, художественной и т. п.), но в любой области
общественной жизнедеятельности
24
. Подобное философское понимание,
комментирует В. М. Межуев, «имеет дело с культурой не как с особым объектом,
подлежащим специальному изучению (наряду, например, с природой, обществом,
человеком и т. д.) в границах отдельной дисциплины, а как с всеобщей
характеристикой
всего
действительного
мира»
25
Для
конкретного
психологического анализа такая точка зрения представляется чересчур глобальной,
не позволяющей расчленять компоненты и условия развития личности. Поэтому
мы понимаем здесь культуру более узко — как систему бытующих в обществе
значений (понятий, норм, образцов и т. п.), относя деятельность в иную категорию
анализа, хотя понятно, что как знаки мертвы вне культурогворческой и
культуропотребляющей деятельности, так и сама деятельность (в качестве
собственно человеческой) немыслима вне этих знаков.
83
зями и меридианами — связями вертикальными, иерархическими) на
окружающий мир, познает и выражает, передает плоды своего познания не иначе
как через систему значений. И все же следует признать, что, взятые сами по себе, в
своей объективной представлен-ности, знаки культуры могут быть отчуждены от
реальной душевной жизни человека; они, повторяем, объективны, т. е. существуют
до встречи с конкретным человеком, и остаются, пусть даже измененными, после
этой встречи, являя собой отражение действительности независимо от
индивидуально-личностного отношения к'ней самого человека.
Привнесение же этого отношения неизбежно порождает субъективное
значение данного объективного значения («значение значения»). Чтобы избежать
удвоения терминов, А. Н. Леонтьев предложил говорить в этом случае о
личностном смысле.
Таким образом, «смысл выступает в сознании человека как то,
что непосредственно отражает и несет в себе его собственные жизненные
отношения»
26
.
Выше мы уже определили смысловой уровень как собственно личностный.
Теперь подробно рассмотрим смысл (смысловое образование, смысловую динами-
ческую систему) как «живую клеточку», «единицу» анализа * этого уровня.
* Л. С. Выготский выделял два принципиально отличных способа анализа,
применяемых в психологии. Первый можно назвать разложением сложных
психологических целых
на элементы.
Его Л. С. Выготский сравнивал с
химическим анализом воды, разлагающим ее на кислород и водород. Другой путь
анализа — это анализ, расчленяющий сложное единое целое
на единицы.
«Под
единицей,— писал далее Л. С. Выготский,— мы подразумеваем такой продукт
анализа, который в отличие от элементов обладает
всеми основными свойствами,
присущими целому,
и который является далее неразложимыми живыми частями
этого единства. Не химическая формула ,воды, но изучение молекул и
молекулярного движения является ключом к объяснению отдельных свойств
воды... Психологии, желающей изучить сложные единства, необходимо понять это.
Она должна заменить методы разложения на элементы методами анализа, расчле-
няющего на единицы»
27
. Позже об этом писал и С. Л. Рубинштейн:
«Для того чтобы понять многообразные психические явления в
их
существенных внутренних взаимосвязях, нужно прежде всего найти ту „клеточку",
или „ячейку", в которой можно вскрыть зачатки всех элементов психологии в их
единстве»
28
. Эти положения актуальны и поныне. Необходимо добавить также, что
выделение и обоснование этих единиц — особая теоретическая работа, поскольку
«единицы анализа не могут непосредственно заимствоваться в самой реальности в
качестве ее вещественно экземплифицированных представителей, но каждый раз
являются продуктом мысленного конструиро-
84
Сама проблема смысла в научном рассмотрении человека появилась не сразу.
Выдающийся отечественный ученый Н. А. Бернштейн писал, что каждая наука
применительно к явлениям в своей области должна прежде всего ответить на два
определяющих вопроса:
как
происходит явление и
почему
оно происходит? . Для наук о неживой
природе эти вопросы оказываются и необходимыми, и достаточными. Долгое
время и наука о живой природе — биология— пыталась со всей строгостью
следовать лишь этим вопросам, однако многочисленные наблюдения и факты,
указывающие на неоспоримую целесообразность устройств и процессов, присущих
живым организмам, неминуемо привели к постановке нового, третьего вопроса:
«для чего
существует то или иное приспособление в организме, к какой цели оно
направлено, какую доступную наблюдению задачу оно предназначено решать»?
30
Все эти вопросы сохраняют первостепенное значение и для психологии, в
частности для исследования поведения и деятельности. Первый вопрос ставит
проблему феноменологии деятельности, качественных характеристик этого
явления. Ответ на второй вопрос подразумевает исследование причинности,
механизмов движения деятельности. Наконец, при ответах на третий вопрос мы
должны анализировать цели и мотивы, на которые непосредственно направлен
процесс деятельности. Однако эти три вопроса не затрагивают или, точнее,
затрагивают лишь косвенно проблему смысловой регуляции поведения. Между тем
в психологии накопилось множество фактов, показывающих особую значимость
этого уровня регуляции для судьбы деятельности, ее продуктивности и
конкретного хода. И как биология в рамках ответов на вопросы
как
и
почему
приходила к выводам, оказывавшимся, по словам Н. А. Бернштейна, крайне
бедными предсказательной силой, так и психология, ограниченная на этот раз
тремя вопросами — как, почему и для чего,— оказывается недостаточной для
понимания многих сторон человеческого поведения и деятельности, реальных
вания (разумеется, отнюдь не произвольного по отношению к реальности)» .
Собственно, в каждой сколько-нибудь развитой психологической теории можно
выделить такую единицу: «знак» — у Л. С. Выготского, «установка» — у Д. Н.
Узнадзе, «деятельность» — у А. Н. Леонтьева, «действие», «поступок» — у С. Л.
Рубинштейна, «акт поведения» — у М. Я. Басова и др.
85
проблем их развития. Для преодоления этой недостаточности необходимо
включить в рассмотрение еще один аспект, задать еще один, четвертый вопрос,
внешне сходный с третьим, но все же имеющий свой особый оттенок: это вопрос,
ради чего
совершается то или иное действие, деятельность человека или
в чем
подлинный смысл
достижения тех или иных целей, мотивов, задач,— смысл,
стоящий за взятыми самими по себе или в своей совокупности целями, задачами,
мотивами?
Что же требуется для ответа на данный вопрос, как рождаются смысловые
образования, или, если воспользоваться более точным термином Л. С. Выготского,
динамические смысловые системы, несущие в себе и особое отражение
действительности, ее знак, и эмоционально-личное, пристрастное к ней
отношение?
Мы уже касались некоторых вопросов смыслообра-зования в первой главе
книги, когда рассматривали философские аспекты проблемы личности,
определения ее нормы и аномалии. Там, как помнит читатель, речь шла об одном,
но, разумеется, главном, вершинном для человека смысле — смысле жизни, здесь
же речь идет о всем многообразии динамических смысловых систем. Однако, на
наш взгляд, основная внутренняя закономерность остается единой для всех случаев
— психологические смысловые системы рождаются в сложных, многогранных
соотнесениях меньшего к большему, отдельных ситуаций, актов поведения к более
широким (собственно смыслообразующим) контекстам жизни. В соответствии с
этим их осознание — всегда процесс определенного внутреннего соотнесения.
Поясним сказанное простым примером. Ради чего стоит посещать лекции в
институте? Ради чего стоит стремиться к высшему образованию? Ради чего стоит
жить? Для того чтобы ответить на подобные вопросы, надо соответствующую
данному явлению деятельность соотнести с контекстом деятельностей более
широких, и соотнесение это тем сложнее и индивидуальное, чем выше мы
поднимаемся по ступеням, уровням смысловой иерархии. Скажем, смысл
посещения лекций для большинства очевиден — он в том, чтобы успешно сдать
сессию, закончить вуз. Труднее ответить на вопрос: ради чего нужно кончать вуз?
Ответы могут захватить много взаимосвязанных деятельностей и мотивов,
различные их сочетания и оттенки: интерес к профессии, престиж-
86
ность мотивы самоопределения, материальные интересы, поступление в
аспирантуру и т. д. И уже совсем нелегко ответить на вопрос: ради чего стоит
жить? Ведь здесь, как мы уже говорили в прошлой главе, надо соотнести не что
иное, как всю свою жизнь с каким-то более широким и общим контекстом, с тем,
что больше нашей индивидуальной жизни и не оборвется с ее физическим
прекращением (дети, счастье будущих поколений, прогресс науки и т. п.).
При этом необходимо подчеркнуть два важных момента. Во-первых, смысл
той или иной деятельности не порождается, на наш взгляд, самим по себе мотивом
более общей, вышележащей по иерархическому уровню деятельности. Так, в
последнем примере не сами по себе дети, счастье будущих поколений или прогресс
науки являются смыслом, а те многочисленные и сложные связи, принципы,
соотнесения, противоречия, которые завязываются, возникают вокруг этих
предметов, составляя как бы «кристаллическую решетку», внутреннюю