Файл: Братусь Б.С. - Аномалии личности.pdf

Помимо  этого  весьма  распространенного  направления  существуют  и  другие

варианты предыстории раннего алкоголизма. Укажем здесь два из них. Во-первых,
это  дети  с  более  выраженной  резидуальной (остаточной) патологией, чем
предыдущая  группа, и  дети-олигофрены (часто  в  легкой  степени  дебильности),
которые  вырастают  в  неблагополучных  семьях  и  попадают  в  массовую  школу. В
массовой  школе  их  истории  в  чем-то  сходны  с  вышеописанными, с  тем, однако,
качественным  отличием, что  хроническое  отставание  в  учебе  вызвано  не  только
повышенной утомляемостью, раздражительностью, нарушениями внимания и т. п.,
но  и  общим  снижением  интеллектуального  уровня, сугубо  конкретно-
ситуационной структурой мышления, что ведет к принципиальной невозможности
овладения  уровнем  и  объемом  общеобразовательной  школы. Во-вторых,
встречаются случаи раннего алкоголизма, когда не выявляется органической, пусть
даже  стертой, недостаточности  и  наследственной  отягощенности. Однако  все  эти
случаи, как правило, характеризуются выраженной так называемой педагогической
запущенностью, ребенок остается  без  психологически  грамотных  воспитательных
усилий.

В 

результате 

описываемые 

дети («группы 

риска») оказываются

психологически  оторванными  от  школьного  коллектива  или  занимающими  в  нем
изолированное, отчужденное от большинства место. Эти дети. как

26:

 правило, оказываются  не  вовлеченными  и  во  внешкольные  организации,

которые, к  слову  сказать, обычно  ставят  обязательным  условием  участия  в  них
хорошие отметки,  заведомо отсеивая тем  самым  «трудных»  детей,  т.  е.  тех,  кому
они больше  всего нужны. К этому  добавляется  нередкое неблагополучие  в  семье,
«пьяный  быт», наглядное восприятие  алкогольных  обычаев. Важно отметить, что
неблагополучное  влияние  семьи  отнюдь  не  ограничивается  привитием
алкогольных  установок. В  семьях «трудных» детей  в  порядке  вещей  ссоры, кон-
фликты, драки  между  родителями, применение  тяжелых  физических  наказаний, в
то время как в семьях благополучных школьников это единичные случаи. В иссле-
довании Е. Н. Голубевой, проведенном под нашим руководством, было показано,
что  уже  в  раннем  детстве  и  младшем  школьном  возрасте  на  операциональном
уровне  воспринимаются  и  усваиваются  будущими «трудными» детьми
разнообразные асоциальные формы поведения, например «выяснение отношений»
как обязательная драка и т. п.

С  этой  преддиспозицией  ребенок  и  подходит  к  подростковому  кризису, к

новому для него потребностному состоянию, которое подразумевает выбор новых
мотивов, предметов деятельности. В качестве ведущих для подросткового возраста
обычно  указывают  потребность  в  общении  со  сверстниками, потребность  в
общественно  значимой  деятельности, потребность  познать  самого  себя  как
личность, почувствовать  себя  взрослым, стремление  к  самоутверждению  и
самовыражению. Сознание поглощено переходом  из «мира  вещей» в «мир  идей»,
выработкой  самостоятельных  суждений  об окружающем, своих  принципов, своей
позиции. Этим  особенностям  и  должны  соответствовать  те  новые  предметы,
которые будут выбраны в качестве мотивов деятельности.

Наблюдения 

показывают, что 

именно 

с 

подросткового 

возраста

рассматриваемый контингент детей начинает злоупотреблять алкоголем. Причем в
некоторых  случаях  буквально  первые  же  опыты  алкоголизации  оценивались
чрезвычайно  высоко. Можно  ли  считать  па  этом  основании, что  алкоголь
становится  тем  предметом, на  котором  замыкается  переходное  потребностное
состояние трудного подростка?

На  наш  взгляд, было  бы  ошибкой  думать, что  подросток  ввиду  своего

отягощенного психического разви-

262
тия  выбирает  в  качестве  предмета  новых  потребностей  собственно  алкоголь.

Как  правило, выбирается  не  алкоголь, а  компания, группа, в  которой  уже, т. е.
вторично, обязательным  элементом  общения, времяпрепровождения  является
выпивка. Эта  компания, группа, которую  в  литературе  называют  по-разному —
«уличной», «дворовой», «асоциальной» и  т. п.,— может  быть  однородной  по
возрасту или, что чаще, разнородной, с двумя-тремя старшими заводилами. Чем же
привлекают  эти  группы, почему  из  широкого  спектра  предметов, отвечающих
потребностному состоянию подростка (часто неосознанным желаниям личностного
общения, самоутверждения, взрослости и т. п.), выбирается именно этот?

Главным  здесь  является  то, что  в «уличной» микросреде  подросток  с

рассмотренной  выше предысторией  находит  референтную  группу  себе  подобных.
Именно  в  этих  группах,  и,  к  сожалению,  ни  в  каком  другом  месте,  будущие
пациенты алкогольных отделений находят  реальное поле  самоутверждения, могут

обрести  наконец  высокий  статус, проникнуться  самоуважением, чего  они  не  в
состоянии были сделать ни в школе, ни в своей семье, ни в какой-либо социально
приемлемой  внешкольной  деятельности. Группа, особенно  сначала, кажется
новичку  полной  демократизма, теплоты, лишь  позднее  обнаруживаются  ее
жесткость, иерархия, обязательное  подчинение  лидерам, корпоративность  и  т. п.
Употребление  же  алкоголя  занимает  здесь  особое  положение. Именно  групповая
выпивка нередко играет роль психологического рубежа, своеобразного посвящения
в  члены  группы. Потребление  спиртных  напитков  в  свою  очередь  требует  денег,
которых у подростков, только начинающих самостоятельную жизнь, либо нет, либо
очень мало, что толкает группу на первые выраженные асоциальные поступки.

С  началом  систематического  употребления  алкоголя  подростков  неизбежно

возникают  конфликты  в  учебном  заведении, на  работе, в  семье. Однако, как
правило, в  историях  больных  ранним  алкоголизмом  это  противодействие
микросреды  ограничивалось  либо  мерами  репрессивного  характера (выговоры,
порицания, административное  воздействие), либо  их «пугали» последствиями
алкоголизма, пагубными  перспективами  связи  с «дурной  компанией». Подобные
меры, будучи негативными, не могли оградить подростка от «уличной» компании,
поскольку не сочетались с психологически обо-

263

 снованными  позитивными  решениями, с  предложениями  такого  социально

приемлемого  стиля  жизни, таких  форм  деятельности, в  которых  могли  бы  быть
удовлетворены эмоциональные запросы и ожидания подростка, его потребность в
личностном общении, ощущении собственной значимости, силы и т. п. «Уличная»
же  компания, пусть  в  извращенной  форме, но  давала  им  все  это, и  в  подобной
ситуации  сопротивление, а  тем  более  репрессии  лишь  увеличивали  внутреннюю
сплоченность  компании, отрезая  или  во  всяком  случае  крайне  затрудняя  путь
возвращения ее членов к благополучному детству.

Несколько  иными,  нежели  у  взрослых,  являются  и  пути  формирования

психологического 

содержания 

алкогольной 

деятельности. Во-первых,

свойственные  подростковому  возрасту  лабильность, возбудимость, быстрая
«заражаемость» общим  групповым  настроением  крайне  ускоряют  формирование
искомых  в  опьянении  эмоциональных  состояний. Во-вторых, диапазон  этих
потребностных состояний значительно уже, чем у взрослых, фактически сводясь к
одному — весело  провести  время  в  своей  компании. В-третьих, если  у  взрослых
притягательная сила алкогольной деятельности во многом, как мы видели, связана
с возможностью «улаживания», разрешения конфликтов реальной жизни, переноса
их в план ирреальный, то у подростков компенсаторная функция этой деятельности
долгое  время  не  является  столь  актуальной. Их  ущемления  в  реальной  жизни
(неудачи  в  учебе, отвержения  в  классных коллективах и  т. п.) компенсирует сама
компания, членство  в  ней, а  алкогольная  деятельность  является  лишь  атрибутом,
одной из форм, хотя и чрезвычайно значимой, групповой активности.

Все  увеличивающееся  злоупотребление  неизбежно  приводит  к  значительным

изменениям и нарушениям в еще неокрепшем организме подростка. Выше мы опи-
сали  нарушения  базового  уровня  психического  здоровья, некоторые  основные
клинические симптомы алкоголизма у взрослых. Подростковая клиника имеет и в
этом  плане  свою  специфику. Во-первых, симптомы  болезни  возникают  здесь
значительно  скорее. По  данным  П. И. Сидорова, например, у  подростков 14—18
лет  признаки  алкоголизма  могут  появиться  даже  в  течение 5—6 месяцев
регулярного пьянства, тогда как у взрослых этот срок обычно 5—7 лет. Во-вторых,
в отличие от

?f!

относительно  выраженной  последовательности, смены  одного  симптома

другим, при  подростковом  алкоголизме  наблюдается  их  нередкое  смешение,
лавинообразное  нарастание. В-третьих, здесь  можно  наблюдать  описанный
психиатрами  своеобразный  феномен «клиники  до  болезни», т. е. появление
внешних  признаков, симптомов  алкоголизма  до  того, как  наступает  собственно
болезнь. Этот  феномен, на  наш  взгляд, тесно  связан  с  общей  психологией
отрочества, с  выраженной  группо-центрической  ориентацией, подражанием
групповым  нормам.  В  данном  случае  это  подражание  приводит  к  тому,  что
подростки  могут, например, демонстрировать «симптом  потери  контроля  за
количеством выпитого», полное игнорирование меры, тогда как на деле это будет
не  подлинным  симптомом  болезни, а  лишь  следованием  принятой  в  компании
норме  пить «до  отключки», «пока  не  упадешь» и  т. п. То  же  и  относительно
центрального для всей клиники алкоголизма абстинентного синдрома:

подросток  начинает  наутро  регулярно  опохмеляться  не  потому,  что

испытывает такую необходимость, а потому, что так «принято», так делают «все».
Тем  самым  складывается «алкогольная  личность  до  болезни» (А. Л. Нелидов),
точнее, ее внешние атрибуты, отношение к алкоголю, способам его употребления.
Здесь  мы  еще  раз  убеждаемся, что  всякое  психологическое  образование  вначале
существует  как  бы  разделенным  между  двумя  полюсами — субъектом, его
усваивающим, и  неким  воспитующим, несущим  в  себе  образ, бытие  этого
образования  началом. Лишь  после  того  как  эти  два  полюса  замыкаются  в  единое
смысловое  поле, начинается  подлинное  усвоение, интериоризация  данного
психологического  образования. Причем  вначале  усвоению  подлежат  внешние
атрибуты, навыки, операции и действия. Вслед за тем присваиваются и лежащие за
ними  смысловые  отношения, приобретающие  затем  инерцию  и  переходящие  в
смысловые установки.

В данном случае вхождение в «компанию», подражание ее нормам формируют

не  просто  готовность  к  злоупотреблению  алкоголем,  но  сразу  навязывают  самое
это злоупотребление в самых его крайних, существующих лишь при уже развитой
болезни  формах. Понятно  поэтому, что такое массированное  употребление, падая
на  несформированный  подростковый  организм, столь  быстро  приводит  к  его
перестройке, к  появлению  уже  не  подражательной, а  подлинной, настоящей
клиники

265