Файл: Братусь Б.С. - Аномалии личности.pdf

причиной. Дело в том, что все эти воздействия направлены к одной и, разумеется,
очень  важной  цели — доказать, что  пить  плохо. Авторы  полагают, видимо, что,
будучи основательно напуганным «ужасами» алкоголизма, человек воспротивится
пьянству. Однако  психологи  знают, что  только  негативные  стимулы, только
«мотивы  избегания» не  могут  сколь-нибудь  длительно  и  эффективно  определять
сложное  жизненное  поведение  и  нужны, следовательно, помимо  негативных  те
позитивные  элементы, перспективы, цели, мотивы, ради  которых  необходимо
подвергнуть  себя  ограничению  и  сказать  себе «нет». Иными  словами, наглядно
показывая, почему пить плохо, антиалкогольная пропаганда не говорит совсем или
говорит  пока  крайне  невнятно, неубедительно, общими  фразами  о  том, почему
хорошо  не  пить, почему  трезвеннический  образ  жизни  во  всех  отношениях
превосходит  образ  жизни  злоупотребляющих  алкоголем  людей. Наличие  таких
позитивных  идеалов  трезвости  особенно  важно  для  молодежи, для  которой,
скажем, ценность  здорового  функционирования  печени  выглядит  как  далекая  аб-
стракция, и сколько бы пропаганда ни запугивала пагубностью пьянства, ее эффект
без  реальных, привлекательных, доступных  восприятию  и  пониманию  подростка
примеров превосходства трезвости над пьянством будет незначительным.

Большие перспективы открывает применение психо-

271

 логии  и  в  деле  помощи  медицине — в  работе  с  теми, кто  обращается  за

помощью  к  наркологам (а  как  правило, это  люди  с  уже  далеко  зашедшими,
запущенными формами болезни). Психология накопила достаточно большой опыт
в  диагностике  умственных  нарушений, в  разработке  действенных  методов
психокоррекции (об одном из них — формировании установки на трезвость — речь
шла выше), в определении степени и  формы личностной  деградации и во многом
другом. Однако следует  сразу предупредить, что алкоголизм — крайне опасное и
далеко  не  во  всех  случаях  излечимое  психическое  заболевание, поэтому  если
усилия психологов поднимут реальную среднюю эффективность лечения * даже в
2—3 раза, то  общий  результат  будет  выглядеть  все  же  скромным  в  сравнении  с
тяжестью  и  размерами  трагедии  алкоголизма. Разумеется, речь  идет  не  об
абстрактных  числах  и  процентах,  а  о  людях,  их  судьбах,  и  потому  каждый
вызволенный  человек  достоин  любых  усилий, но  если  говорить  о  главной  точке
приложения  психологии  в  пресечении  зла, то, очевидно, развитые  формы
алкоголизма таковой точкой не являются.

Тогда, может  быть, надо  искать  ее  в  начальных  формах  болезни  и  сразу

приниматься  за  лечение? Именно  к  тому  сводятся  многие  распространенные
модели профилактики развития алкоголизма. Согласно этим по своей сути сугубо
медицинским  моделям, чем  раньше  мы  выявим  признаки  алкоголизма, тем
эффективнее, с  большей  вероятностью  сможем  остановить  процесс  развития
болезни (по  аналогии  с  каким-либо  соматическим  страданием: чем  раньше  мы
выявим и начнем ле-

чить, например, туберкулез, тем  больше  вероятность  избавления  от  недуга).

Между  тем  эта  модель  психологически  несостоятельна. Ранние  стадии, что
отмечают  и  сами  клиницисты, нередко  значительно  менее  подвержены  лечению,
чем стадии развернутые. Психологически этот парадокс вполне объясним: человек
еще  не  вышел  из  состояния «восходящего», «самодостаточного» пьянства, не
столкнулся  во  всей  жесткости  с  опустошающими  жизнь  и  душу  последствиями
алкоголизма.  Как  правило,  он  вовсе  не  считает  себя  больным  алкоголизмом  и  в
целом  доволен  собой  и  своим  образом  жизни.  Мало  будет  толку,  если  мы
обратимся  со  своей  помощью  и  к  так  называемым  привычным, «бытовым»
пьяницам, у  которых  нет  еще  признаков  болезни. Они, как  показывает  опыт, с
благородным  гневом  отвергают  даже  намеки  на  возможность  их  дальнейшего
падения.

Так  где  же  тогда  основная  точка  приложения  психологии  в  противодействии

алкоголизму?

Точка  эта  находится  вне  алкоголизма. Пора  осознать, что, говоря  о  борьбе  с

алкоголизмом, следует иметь в виду в качестве главного объекта борьбы вовсе не
«алкоголика» и  даже  не  алкоголизм  как  таковой. Бороться  с  алкоголизмом —
значит бороться с его истоками, пресекать причины его возникновения, в том числе
причины социально-психологические, уводящие человека из мира реального в мир
иллюзорный. Главное  внимание  при  этом  надо  уделять  тем  периодам  жизни
человека, когда он  еще  далек от  тяги  к вину, когда образуется его личность, круг
его  нравственных  интересов, способы  и  стиль  достижения  намеченных  целей.
Иначе  говоря, следует  начать  с  психологических  и  социально-психологических
причин, истоков  алкоголизма  как  аномалии  формирования  личности, а  не

сосредоточивать  все  усилия  исключительно  на  борьбе (подчас  заведомо
бесплодной) с его многочисленными последствиями.

Но здесь, найдя уже, казалось, искомую точку, мы сталкиваемся с еще одним

важным  открытием. Эти психологические  причины, истоки  имеют отношение  да-
леко  не  только  к  алкоголизму. Алкоголизм — одно  из  многочисленных
последствий, вариантов действия этих причин. Скажем, человек не может отделить
желаемое  от  реального, нетерпелив  к  необходимости  сколько-нибудь  отсрочить
выполнение  своих  прихотей. Этот  изъян  при  сопутствующих  отягощенных
условиях может

10 Б С Братусь

                                               273

 одинаково послужить толчком и к неврозу, и к противоправным действиям, и

к частому употреблению спиртных напитков, способному в дальнейшем перерасти
в  пьянство  и  алкоголизм. Тем  самым  психологические  причины, на  которых
следует  сосредоточить  внимание  для  пресечения  алкоголизма, во  многом  не
специфичны по отношению к нему; они могут порождать целый круг аномальных
явлений, в том числе и не связанных с болезненным пристрастием к вину.

Такое открытие лишь на первый взгляд может показаться уводящим слишком

далеко от вопросов алкоголизма. На деле оно обнаруживает принципиально новые
подходы  к  решению  этих  вопросов  и  во  многом  объясняет, почему  столь
малоэффективными оказывались до сих пор привычные методы профилактической
работы. Оно  возвращает  нас  к  той  важнейшей  проблеме, которой  посвящена  по
сути  эта  книга,—проблеме  поиска  и  исследования  общих  корней  личностных
аномалий, которые в случае своего роста могут дать начало разнообразным ветвям
и  сплетениям  аномального  развития.  Мы  же  заняты  главным  образом  тем,  что
рубим ветви, и не мудрено поэтому, что, перекрыв многие каналы распространения
алкоголя, столкнулись  с  резким  увеличением  потребления  других  наркотиков, с
распространением  токсикомании  и  др., ибо  корень — стремление  к  суррогатной,
иллюзорно-компенсаторной  деятельности — остался  невырванным. Пора наконец
переходить от «аварийной», перевоспитывающей политики (когда мы с опозданием
реагируем  на  уже  возникшие  явления, будь  то  алкоголизм, наркомания  или
появление  асоциальных  групп  подростков) к  политике  активной, формирующей,
организующей  свои  результаты. Но  пока  мы  прогнозируем  лишь  строительство
заводов  и  электростанций, уровень  образования  и  число  специалистов, а
«строительство» собственно  души  человеческой  остается, скажем  прямо,
бесхозным. Точно  известно и записано в  инструкциях, что  должен знать ребенок,
кончая  первый  класс  школы, какие  усвоить  арифметические  действия  и
грамматические  правила, но  каковы  должны  быть  конкретные «нормативы» его
становящейся  души, оказывается  на  деле  толком  неизвестным  ни  педагогам, ни
родителям. Стоит ли после этого удивляться тем сюрпризам, которые преподносят
нам вчерашние первоклассники, став подростками и юношами?

ЛА

Изучение  историй  жизни  больных  ранним  алкоголизмом  показывает, что

серьезное  неблагополучие  возникает  уже  в  младшем  школьном  возрасте.
Необходимо поэтому обратить особое внимание на этот период, поскольку им во
многом (хотя, как мы  увидим ниже, не исключительно) ограничены  возможности
профилактики  раннего  алкоголизма, ибо  он  потому  и  ранний, что  развивается  в
подростково-юношеском  возрасте, т. е. следующем  непосредственно  за  младшим
школьным.

Мы уже обсуждали выше, почему у будущих пациентов происходили неудачи

в  осуществлении  ведущей  для  младших  школьников  учебной  деятельности, как  в
результате  этого  ущемлялись  самооценка, самоуважение  ребят, как  отделялись,
выпадали  они  из  школьного  коллектива, как  миновала  их  внешкольная  воспита-
тельная  работа  и  как  поэтому  при  наступлении  подросткового  кризиса  и
соответствующего переходного потреб-ностного состояния без особых раздумий в
качестве  наиболее  подходящего  предмета  новых  возрастных  потребностей
выбирали  они «уличную» компанию, в  которой  обязательным, существенным, а

затем и стержневым моментом групповой жизни становились регулярные выпивки
со  всеми  вытекающими  отсюда  последствиями  вплоть  до  возникновения
алкогольной болезни.

Можно  ли  было, однако, избежать  такого  поворота  событий, можно  ли  было

разорвать взаимосвязанную, плотно пригнанную цепь социально-психологических
причин и следствий, приведших детей к катастрофе, и повернуть в какой-то момент
их  развитие  в  благополучное  русло? Безусловно, можно. Для  этого  надо
проанализировать, просмотреть  весь  путь  аномального  развития, обнаружить  его
ключевые моменты и звенья, попытаться скоррегировать их и сделать так (в соци-
альном  и  психологическом  планах), чтобы  впредь  они  не  были  камнем
преткновения для новых поколений детей. В этом, собственно, вся суть социально-
психологической  профилактики, призванной  оградить  подрастающую  смену,
общество от пагубных для личностного здоровья путей *. Заметим, однако, что эти
ограждения

*  К  сожалению,  психология  слишком  долгое  время  использовала  по

преимуществу  констатирующие  методы, статичную  регистрацию  тех  или  иных
результатов, выраженных, ставших  отклонений. В  стороне  оказалось  наиболее
ценное для теории и практики — анализ процесса аномального развития, который
привел к данному результату, его пнутренние составляющие и механизмы. Область
патоло-

10 *

                                                         275