ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.11.2020
Просмотров: 2244
Скачиваний: 2
8 Ibid. P. 373—374.
9 Burke E. Op. cit. P. 149—150.
203
раз господство капиталистических отношений. На примере Берка ясно видно, что индивидуалистический либерализм легко совмещается с консерватизмом, поскольку последний принимает в качестве бесспорного положение о наличии капиталистического рынка как основы здорового общества.
Когда Берк утверждает, что любит «мужественную, моральную, регулируемую свободу» не меньше, чем любой сторонник Французской революции, он имеет в виду именно это. Но в чем его идеи принципиально расходятся с идеями французских революционеров, так это в том, что права человека не могут и не должны вытекать из абстрактных рассуждений. Здесь он вновь приходит в противоречие с постулатом Просвещения, что разум освободит человека. По его мнению, права человека могут быть обеспечены только в условиях защищенной среды хорошо организованного гражданского общества. Правление столь же важно, как и свобода, поскольку без стабильного правительства истинная свобода не может существовать.
«Но я не могу встать на позиции восхваления и обвинения чего-то, что связано с человеческой деятельностью и человеческими интересами, согласиться с простым взглядом на объект, когда он освобожден от всех отношений, во всей обнаженности и одиночестве метафизической абстракции. Условия (которые ничего не значат для некоторых джентльменов) придают в действительности каждому политическому принципу различающие их цвета и эффект обособленности. Условия — это то, что делает любую гражданскую или политическую схему или выгодной, или
гибельной для человечества__
Поэтому я воздержусь от поздравлений в связи с новой свободой во Франции до тех пор, пока я не узнаю, как она связывается с правлением, общественной силой, с дисциплиной и повиновением армии, с эффективным сбором и хорошим распределением доходов, с моралью и религией, с надежностью собственности, с миром и порядком, с гражданскими и социальными нравами. Все это (в своем роде) также хорошие вещи, но без них свобода является благом до тех пор, пока она продолжается, а долго вряд ли она сохранится»10.
Берк уделил внимание также проблеме наилучшей, с его точки зрения, формы правления. Французская модель, очевидно, вызывала у него большое сомнение. В момент написания «Размышлений о революции во Франции»... там шел процесс разрушения абсолютной монархии и создания новой, демократической системы правления. Берк был настроен весьма критично в отношении происходящего, но не следует считать его позицию однозначно негативной. Будучи убежденным сторонником
> Burke E. Op. cit. P. 89—90.
204
конституционной монархии британского типа, в которой суверен, лорды, парламент, церковь и общины занимали определенные и уравновешивающие друг друга места в соответствии с законом, он считал подрывным взгляд, что вся власть должна исходить от народа. В то же время Берк был противником и взглядов «старых фанатиков единой произвольной власти», настаивавших, что только абсолютная монархия, установленная свыше, может быть единственной легитимной формой власти. Но и в этом случае Берк вновь выдвигал определенные условия. Конституционная монархия — желательная форма правления, но она оставляет для монархов возможность узурпации власти. В этом случае монарха следует сместить, как это сделали англичане в 1688 году.
Что же касается Франции, то Берк отнюдь не относил Людовика XVI и королеву Марию-Антуанетту к «безжалостным и жестоким тиранам», в противном случае он не имел бы возражений против необходимости «наказания действительных тиранов как благородного и ужасного акта справедливости»". Однако, рассматривая французскую монархию как не лишенную недостатков, он не считал ее настолько деспотичной, чтобы легитимировать ее искусственное разрушение — она могла и должна была быть всего лишь реформирована. Он обвинил французских революционеров в преувеличении преступлений монархии и ее ошибок как средстве легитимации революции, не имевшей иных оснований, кроме спекулятивных теорий злонамеренных мыслителей.
Берк полагал, что хорошее правление должно включать три элемента: монархию, аристократию и народ. Хотя народу отводилась центральная роль в концепции Берка, он понимал под ним довольно узкую группу людей. В одном случае он назвал грубую цифру в 400 тыс. человек, в которую входили владельцы собственности в Англии и Шотландии, преимущественно помещики-землевладельцы, состоятельные торговцы, промышленники, зажиточные иомены. Но народ не способен на самоуправление — он должен служить лишь в качестве противовеса королевской власти. Ядро хорошего правления составляют «естественные аристократии» — пэры, дворяне, наиболее богатые и преуспевающие коммерсанты, образованные люди (юристы, ученые, даже артисты), которые по своему рождению, традициям и привычкам знают, как можно управлять мудро во имя блага всех остальных. Сегодня мы назвали бы их элитой общества. С учетом экономического статуса и социальных условий,
«"Естественная аристократия" должна служить оплотом свободы по отношению к давлению монархического деспотизма и народной тирании (тирании большинства). Роковой ошибкой французского дворянства, ко-
11 Burke E. Op. cit. P. 178.
205
торая в конце концов привела к революции, Берк считал то обстоятельство, что выходцы из буржуазии, достигшие по своему богатству уровня аристократии, не получили общественного положения и достоинства, каких богатство по соображениям разума и политики заслуживает в любой стране,... правда..., отнюдь не равного с дворянством»12.
В этой связи Берк дал также свою интерпретацию парламентского правления как необходимого дополнительного элемента к деятельности монархии, аристократии и народа. Долгом члена парламента, считал Берк, является забота о благе общества в целом. Эта мысль весьма ясно прозвучала в одной из его речей, обращенных к избирателям в Бристоле, которых он одно время представлял в Палате общин.
«Ваш представитель перед Вами в долгу не только в смысле своей деятельности, но и с точки зрения своих суждений; и он предает Вас вместо
того, чтобы служить Вам, если он жертвует этим ради Вашего мнения__
Если бы правление было делом воли какой-либо из сторон, Ваша, вне всякого сомнения, была бы более важной. Но правление и законодательство— дело разума и суждений, а не склонностей.... Парламент — не съезд представителей разных и враждебных интересов, каждый из которых должен защищать эти интересы как агент и адвокат против других агентов и адвокатов; но парламент — это совещательный орган одной нации, обладающей одним интересом, как целое; ... Вы действительно избираете члена (парламента — А.Т.), но когда Вы его избрали, он уже не член общины Бристоля, а член парламента»13.
Поскольку члены парламента не являются делегатами, оснащенными наказами с мест, представляющими специфические группы интересов, они прежде всего должны думать об общем интересе — но тогда нет необходимости, чтобы все индивиды или группы участвовали в голосовании. Берк называл эту идею «мнимой репрезентацией».
Хотя всеобщее представительство и возможно в гомогенном обществе, Берк считал, что у него есть практические ограничения. В соответствии с теорий «мнимой репрезентации», вопрос о голосовании становится малосущественным, поскольку в теории все группы — участвуют они в голосовании или нет — представлены всеми членами парламента. По-видимому, этот подход был продиктован вполне реальной электоральной ситуацией во времена Берка — еще в 1831 году, то есть спустя шесть десятилетий после выхода «Размышлений о революции во Фран-
12 Burke E. The Works. Vol. 11. P. 409.
13 Ibid. Vol. 3. P. 19—20.
206
ции...», только 5 процентов населения страны старше 20 лет принимало участие в выборах14.
Отсюда, по-видимому, и проистекает резкая критичность Берка к той форме организации, которую он называет «экстремистской формой демократии». Хотя он и не полностью разделял мнение своего современника Джона Весли, что
«чем больше доля народа в правительстве, тем меньшей свободой, гражданской и религиозной, пользуется нация», Берк предупреждал против того, чтобы «простонародная часть общины» превращалась в «депозитариев всей власти»15.
Берк был сторонником частичной демократии, в которой власть народа сдерживалась бы другими, конституционно определенными институтами — монархом, лордами и церковью. По Берку, французские революционеры создали фальшивую панацею — «экстремистскую демократию», поскольку они так и не поняли истинную природу и источник всякой тирании.
«Как будто эти джентльмены никогда не слыхали... о чем-то общем между деспотизмом монарха и деспотизмом массы.... Неужели они никогда не слыхали о монархии, направляемой законом, контролируемой и уравновешиваемой наследственным богатством и наследственным величием нации, в свою очередь контролируемых здравомыслием и чувствами людей, в значительной степени действующих как соответствующий и постоянный орган? Не является ли в этом случае невозможным, что может быть найден человек, который без злых намерений или жалкой абсурдности не предпочтет такое смешанное и умеренное правление одной из крайностей, и не сочтет, что нация лишена всякой мудрости и всех добродетелей, если она, имея возможность легкого выбора такого правления, а, скорее, поддержки его, коль скоро она им уже владеет, предпочтет свершить тысячу преступлений и обречь свою страну на тысячу бед ради того, чтобы избежать этого? Является ли вообще истинной признанная идея, что чистая демократия есть единственная форма, в которую может быть брошено человеческое общество, что человеку не дозволено колебаться в отношении ее свойств без подозрения в том, что он — друг тирании, то есть враг человечества?»16
14 Political Thinkers / Ed. by D.Mushamp. Basingstoke: Macmillan Education, 1986. P. 139.
15 Цит. по: Plumb J.H. England in the Eighteenth Century. Harmonsworth: Penguin, 1950. P. 94.
16 Burke E. Reflections.... P. 227—228.
207
«Чистая демократия» для Берка — «самая бессовестная вещь» в мире. Фактически он критиковал демократию большинства.
«В одном я уверен, что при демократии большинство граждан способно осуществить самое жестокое подавление меньшинства и, когда в политике такого типа превалирует жестокое разделение, подавление меньшинства сильно расширяется и будет осуществляться со значительно большей злобой, чем когда-либо можно было себе вообразить при власти одного скипетра. При подобном народном преследовании отдельные страдальцы будут находиться в значительно более плачевном положении, чем при любом другом. При жестоком князе в их распоряжении целительное сострадание человечества, успокаивающее боль их ран, одобрение людей, воодушевляющее на стойкость во время страданий; но те, кто обвинен в дурном массой, лишены всякого внешнего утешения. Они кажутся отвергнутыми человечеством, раздавленные сговором всего своего рода.. .»17.
И тем не менее, Берк допускает, что при определенных обстоятельствах чисто демократическая форма правления может оказаться и необходимой, и желательной. Он объяснил это достаточно просто: «Я не порицаю никакую форму правления чисто из абстрактных принципов»19. Однако для него «чистая демократия» всегда ниже смешанной и равновесной системы правления. Самое главное — легитимность правления, способная поддерживать гражданский порядок. Если же при определенных условиях демократия является единственной системой, способной этот порядок обеспечить, Берк всецело «за» такую демократию.
Французская революция была для Берка противоестественным событием не только потому, что провозгласила стирание различий между сословиями и выдвинула лозунг «свобода, равенство, братство», но, главным образом, в связи с тем, что она умышленно и сознательно разрушила «все мнения и предрассудки, которые поддерживали правление», то есть его легитимность™. Он сделал «пророческое» предсказание, что, разрушив источник авторитета правительственной власти, новые правители Франции вскоре вынуждены будут все чаще прибегать к голому насилию для того, чтобы принудить народ к исполнению правительственных решений, хотя речь уже и идет о новом правительстве. Это, предсказывал Берк, приведет к превращению армии в совещательный институт, тем самым способствуя скатыванию государства к наихудшей форме тирании — к военной демократии. И хотя фактической
17 Ibid. P. 229.
18 Ibid.
19 Burke E. Op. cit. P. 344.
208
причиной перехода к террору была прежде всего необходимость подавления сопротивления старых феодальных, антиреволюционных классов, сам факт разгула насилия во Франции и позднейшего возвышения Наполеона создали Берку репутацию «пророка».
В «Размышлениях о революции во Франции...» Берк выделил в качестве одного из главных аргументов против неправомерности революционных преобразований религию. Ян Гилмур, один из ведущих теоретиков современной Консервативной партии Великобритании, даже назвал Берка «наиболее последовательным в религиозном смысле из британских политических авторов»10. Однако неверным было бы считать, что Берк извлекал свои политические принципы исключительно из теологических перцепций. Как представляется, он верил в концепцию «первородного греха» и поэтому отвергал тезис Просвещения о совершенстве человека. Однако Берк отнюдь не был фанатиком — он выступал за религиозную терпимость, крайне непопулярную в политических кругах его времени. Возможно, это объяснялось его смешанным происхождением: отец его был протестантом, мать — католичкой. Его вера была рациональной, он отвергал религиозные предрассудки как религию «слабых умов».
С его точки зрения, роль религии в политическом процессе исключительно велика. Он полагал, что государство как часть вечного порядка получило религиозное освещение с тем, чтобы неповадно было начинать крутую ломку старых институтов. В противовес Локку, считавшему, что государство и церковь различны по своей природе и целям, Берк утверждал их единство21. Тем самым, он выступал за гражданское установление религии. Вполне понятно, что с такими убеждениями Берк не мог не критиковать политику французской Национальной Ассамблеи, направленную против церкви, католического духовенства и, в особенности, конфискацию церковного имущества. Революционеры, мотивированные верой в Разум, очевидно стремились к искоренению христианства, с его точки зрения, совершая непоправимую ошибку.
Организованная религия, считал Берк, является наиважнейшей силой, поддерживающей гражданский порядок и подтверждающей легитимность правления. Разрушение церкви также ведет к тирании, ибо одновременно уничтожается и традиционная мораль, сдерживающая низменные страсти и поддерживающая порядок. Идеалом для него является англиканская система церковного устройства.
«Освящение государства государственным религиозным установлением необходимо также для того, чтобы действовать с полным благоговением по отношению к свободным гражданам, поскольку для того, чтобы
20 Gilmour J. Inside Right: A Study of Conservatism. London, 1978. P. 61.
21 Burke E. Reflections.... P. 269.
209
обеспечить их свободу, они должны обладать определенной долей власти. Для них, таким образом, религия, связанная с государством и с долгом по отношению к нему, становится даже более необходимой, чем в таких обществах, где люди в плане своей зависимости ограничены личными чувствами и правлением их собственных семейных интересов. Все люди, обладающие какой-то долей власти, должны быть в большей степени под впечатлением идеи, что они действуют по доверию, и что они получают оценку за свое поведение через доверие к одному великому Мастеру, Автору и Творцу общества»22.