ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.11.2020
Просмотров: 2394
Скачиваний: 2
Шмитт вступил в союз с прусским аристократом генералом Куртом фон Шляйхером. Их целью был роспуск парламента с использованием чрезвычайных полномочий президента Германии Пауля фон Гинден-бурга. Шмитт взял на себя формулирование легальности этого акта и власти фон Гинденбурга в целом с помощью идиосинкразического прочтения Веймарской конституции, а также метафизической легитимности, связав президентский пост с мифами «нации» и «народа». Кабинет фон Шляйхера, в котором Шмитт занимал должность советника, хотел управлять страной с помощью президентских указов фон Гинденбурга с тем, чтобы изолировать коммунистические, социал-демократические и национал-социалистические силы, представленные в парламенте. Эта стратегия в целом аналогична той, которую использовал Муссолини в Италии, и она вызывала восхищение у Шмитта в 20-е годы.
Лео Стросс, анализировавший формирование взглядов Шмитта на политическое, подчеркивает важное значение работы с фон Шляйхером для формирования его политической теории. Тем не менее, у него было
216
несколько теоретических замечаний. Прежде всего, он считает, что Шмитт слишком с большим доверием полагается на Гоббса, ибо гоб-бсовская теория государства уже была беременна либеральными компонентами. Выступая за абсолютную власть, Гоббс в то же время допускал свободу совести для подданных, право на сопротивление властям, моральный агностицизм у короля и т.д., то есть элементы либерализма, которые в конце концов подорвут государственную власть29. По мнению Лео Стросса, Шмитту следовало бы найти более надежную интеллектуальную основу для развития своей теории, достаточно было сказать, что люди просто нуждаются в том, чтобы ими управляли. Он предложил два возможных пути в своей книге «Политическая философия Томаса Гоббса». Первый путь предполагает новое обоснование государственной власти через реинтерпретацию трудов самого Гоббса. Второй путь — попытаться найти альтернативу гоббсовским воззрениям в трудах «классиков» политической философии30. Новый реконструированный Гоббс с помощью эстетизации насилия, проделанной Шмиттом, предполагает, что подданные подчиняются государству и это не требует никаких дополнительных пояснений. Безграничный террор, присущий «естественному состоянию», когда каждый боится всех и все боятся его, и все вместе боятся государства, должен быть заменен государственной властью, которая действует по своему усмотрению и не нуждается в легитимации своих действий с помощью делегирования полномочий или как-то еще.
После того, как у фон Шляйхера ничего не получилось с программой, которую для него разрабатывал Шмитт, он ушел с поста канцлера в 1933 году. После того, как канцлером стал Адольф Гитлер, Шмитта пригласили помочь в легализации новой коалиции фашистского режима. Шмитт оставался в стороне, когда его прежние друзья и коллеги «левой» ориентации или евреи потеряли свою работу в университетах. Эти иизгнания начались в апреле 1933 года. 1 мая 1933 года Шмитт вступил в Национал-социалитическую партию и быстро выдвинулся в партийной иерархии академии. Благодаря своей лояльности властям, он получил престижную должность профессора в Берлинском университете, к которой долго стремился. Он вернулся к своим прежним трудам с тем, чтобы сделать их более соответствующими официальной нацистской идеологии.
Фон Шляйхер и его жена были убиты во время «ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года. Шмитт, в отличие от многих других интеллектуалов, не уехал из Германии и не удалился в частную жизнь, даже не-
29 Strauss L. Comments of Carl Schmitt's Concept of the Political II The Concept of Political. Chicago: Chicago University Press, 1996. P. 100.
30 Strauss L. The Political Philosophy of Hobbes: Its Basis and Genesis. Chicago: Chicago University Press, 1952.
217
смотря на уничтожение новым режимом человека, который ввел его в политику. Наоборот, он опубликовал статью, «легально» узаконивающую эти действия нацистского режима под чудовищным заголовком «Фюрер защищает закон». Позднее Шмитт приблизился к самой «верхушке» партии — к Герману Герингу и Гансу Франку. Шмитт занял пост генерального консула Пруссии и рассчитывал стать главным архитектором нацистского права. Однако в 1936 году нацисты решили проверить биографию Шмитта. Было высянено все: и его раннее увлечение католицизмом, и дружба с евреями. СС взяло его на подозрение. Шмитт понял, что это уже реальная угроза его жизни. Он неофициально вышел в отставку, впрочем, сохранив должность профессора в Берлине. С этого момента все его статьи носят, скорее, теоретический характер и не касаются острых политических тем. К этому периоду относятся его работы по международным отношениям и комментарии к «классическим» текстам политической философии, например, к «Левиафану» Томаса Гоббса.
Свое исследование по Гоббсу, опубликованное в 1938 году, Шмитт характеризовал как либеральную книгу, содержащую критику Нацинал-социалистического режима с точки зрения индивидулаьных прав. Это была критика с позиции человека, ратовавшего за авторитаризм, который он противопоставлял Веймарской республике, но отнюдь не за тоталитаризм нацистского типа. В «Левиафане» Шмитт попытался проанализировать гоббсовские метафоры государственной власти и посмотреть, как они видоизменялись на протяжении истории. Шмитт обвинил Гоббса в том, что тот использовал воображаемые технологии для описания Левиафана, что по целому ряду направлений привело к инст-рументализации государства с точки зрения групп плюралистов. По его мнению, основные мифологические описания Левиафана можно проследить из иудео-христианских, в особенности иудейских источников. Миф был выбран неверно, полагал Шмитт, поскольку и в иудейской, и в христианской традиции гигантское морское чудовище Левиафан уничтожается в конце концов религиозными фанатиками — его разрубают на куски и евреев и использует как наживку для поимки дьявола у христиан. По мнению Шмитта, теологические и технологические образы предполагают использование Левиафана в качестве смертельного инструмента для борьбы с врагами. Не говорит ли он тем самым о полной беспомощности человека перед лицом технологической машины власти в «Третьем рейхе»?
Сочетание критики Гоббса с позиций человека, пережившего Веймарскую республику, положения о друзьях/врагах и различия между качественными и количественными тотальными государствами позволило Шмитту вернуться к своей старой мечте — сформулировать чисто фашистское разрешение кризиса Веймарской республики.
218
ФАШИЗМ — (итал. Fascismo, or fascio — пучок, связка, объединение) — политическое течение, возникшее вскоре после окончания 1-й мировой войны и выражавшее интересы наиболее реакционных и агрессивных сил империалистической буржуазии. Фашизм возник в 1919 году под предводительством Муссолини и акцентировало первичность нации и народа. Фашизм противопоставлял себя движениям левого толка. Смысл фашизма сформулирован Бенито Муссолини следующим образом: «Все для государства, все во имя государства, ничего кроме государства».
Иными словами, чуть ли ни каждая фраза в шмиттовском «Левиафане» говорит о том, что он не вынес урока из деятельности «Третьего Рейха». Ему нравится гоббсовский образ Левиафана как сверхчеловека, символизирующего весь народ — великолепная метафора для той роли, которую он отводил президенту в Веймарской республике. Миф, по его мнению, не существует сам по себе, а вытекает из технологических и теологических источников, если они приводят к эксплуатации государства конкретными социальными группами. Подобный миф воплощается в одной, представляющей народ и нацию личности, способной поддерживать качественный статус государства и не позволяющей превратить его в количественный инструмент наиболее влиятельной социальной группы. Можно предположить, что он противопоставлял подобную авторитарную личность в Веймарской республике фюреру «Третьего рейха». В сущности, он противопоставил идею фашизма в духе Муссолини кошмарной реальности германского нацизма.
Логика Шмитта не безупречна. Ганс Кельзен, видный юрист, политический теоретик, в то время теоретический противник Шмитта, спрашивал: а что не позволит предположительно нейтральному президенту в шмиттовской интерпретации стать активным участником социального конфликта? То есть, занять чью-то сторону. Президентская власть сама может стать источником социальных беспорядков. Кто может гарантировать от того, что шмиттовский «качественный» президентский фашизм 20-х годов не превратится в миф «количественной» партии в конце 30-х? Отвергнув индивидуальные права в диалоге с Лео Строссом еще в Веймарские времена, Шмитт практически остался без достаточного основания для критики нацизма. Миф о президенте, который воплощает народ и нацию, который должен добиться спокойствия в обществе, становится столь же принудительно тираническим, как и режимы, основывающиеся на мифе о «партии», когда не существует никаких теоретических и институциональных гарантий «нейтральности» президента.
Очевидно, что Веймарский фашизм Шмитта был далеко не нейтральным. У Шмитта были вполне очевидные предпочтения по отношению к участникам предгражданской войны, которая шла в Веймарской республике. Для него было важно, чтобы социал-демократы ни в
219
коем случае не одержали политическую победу, уже не говоря о коммунистах. Группы, которые станут их «врагами», в соответствии с шмиттовской концепцией «политического», — лучшие друзья государства. Если эти «друзья» обретут контроль над государством, то им следует подавить «врагов» государства — такова логика шмиттовской интерпретации Гоббса. Как известно, именно это и сделали национал-социалисты после прихода к власти, причем гораздо более жестоко, чем мог предположить Шмитт. Таким образом, теория Шмитта вдохновляла на захват государства радикальной идеологической социальной силой, такой как нацисты.
И «Концепция политического», и «Левиафан» — наглядная демонстрация ухода Шмитта с теологических позиций. Существует мнение, что католическая церковь в не меньшей степени ответственна за приход нацистов к власти, чем прусское лютеранство. Для сторонников этой точки зрения, Шмитт — католический тоталитарист. Отчасти в этом виноват сам Шмитт. После 2-й мировой войны он выступил как защитник европейского христианства против Антихриста, утверждавший, что сатанинский нигилизм очень близок к политической тирании. Однако труды самого Шмитта говорят о том, что религиозная сторона его мировоззрения утратила свое значение в 20—30-е годы, будучи замененной фашизмом. Ханна Арендт, видный философ «Франкфуртской школы» позднее назовет Шмитта «кабинетным политическим экстремистом»31.
В 1938 году Шмитт оказался в теоретическом тупике и личном кризисе. В сущности, выход из его теоретического тупика нашел не он сам, а его вечный друг Лео-Стросс. Уже переехав в США после войны, он отказался от попытки переформулировать Гоббса с тем, чтобы найти обоснование государственной власти, а обратился к «классическим источникам», которые связывали власть с истиной, красотой и справедливостью. Отсутствие моральных оснований политической власти поощряет социальные конфликты, поскольку ничто не останавливает конкретные группы навязывать другим собственные ценности силой. А это отнюдь не поощряет их к поиску общей власти, способной гарантировать безопасность для всех. Позднее труды Лео-Стросса стали источником для многих интеллектуалов «правого» толка, а также идеологов республиканской партии в США, которые искали возможность легитимировать свою весьма сомнительную и несправедливую политику с помощью «традиционных ценностей». Лео-Стросс и сам прекрасно понимал, что его теоретические рассуждения лучше послужат философу, нежели политику.
Труды Шмитта оказали немаловажное влияние на консервативную мысль в США, большую, нежели культурный консерватизм Лео-
31 Arendt H. For Love of the World. New Haven: Yale University Press, 1982. P. 169.
220
Стросса, который, по существу, и познакомил американцев с взглядами немецкого политического теоретика. В книгах «политических реалистов» в международных отношениях, таких как Ганс Морегнтау и Сэ-муэль Хантингтон, явственно чувствуется, что их «учителем» был Карл Шмитт. Меньше известно, какое большое влияние труды Шмитта оказали на Фридриха фон Хайека. Влияние идей Шмитта присутствует и практически во всех течениях современного американского консерватизма, начиная от культурного консерватизма Лео-Стросса, экономического консерватизма фон Хайека и кончая внешнеполитическим консерватизмом Ганса Моргентау.
9.3. КУЛЬТУРНЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ: «ГРУППА СОЛСБЕРИ»
С конца 70-х годов консерваторы различных направлений32 предприняли широкий пересмотр своих традиционных политических и экономических идей, их частичное «обновление» и модернизацию. Современный консерватизм претендует на роль защитника культурного наследия, окружающей среды, традиционного образа жизни и системы ценностей, экономического монетаризма и т.д. Однако явление не должно заслонять сущность. Актуализация социального и политического ландшафта носит вторичный характер по отношению к сущности консерватизма, которая практически остается неизменной.
Трансформация консерватизма, его приспособление к новым реальностям в отдельных странах происходила по-разному, не совпадала по темпам и срокам, а аналогичные по сути процессы несли на себе явный отпечаток национально-исторических особенностей США, Англии, Франции, ФРГ и др. стран. Наряду с появлением элементов субстанциональной общности, идейно-политический спектр современного консерватизма имеет широкий диапазон. Так, если в США, несмотря на активное участие неоконсерваторов в практической политике 80-х годов, консерватизм продолжает оставаться преимущественно идейным течением, то в западноевропейских странах он получил оформление в рамках политических партий: европейские консервативные партии и консервативные мыслители традиционно ассоциировались с сильным государством как основой общественной жизни. В Англии и ее бывших доминионах этатистские традиции были выражены менее ярко, нежели,
32 Мы уже встречались с упоминанием экономического и культурного консерватизма. В научной литературе можно, кроме того, встретить упоминание также аристократического, технологического, антропологического и т.д. консерватизма, в зависимости от той основной идеи, которую ее сторонники выдвигают на первый план.
221
например, в Германии, однако вклад английских консерваторов в разработку политической теории консерватизма огромен. Именно поэтому целесообразно остановиться на британской линии консерватизма особо.