Файл: Короленко Ц. П., Дмитриева Н. В., Шпикс Т. А. Психическое здоровье xxi века психические отклонения в постмодернистском обществе.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.10.2023
Просмотров: 482
Скачиваний: 5
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
смерти, которая могла быть связана с нераскрытым СМП и была ошибочно диагностирована как синдром внезапной смерти.
При угрозе разоблачения мать может попытаться возложить вину на кого-нибудь из членов медицинского персонала. Hanon (1991) описывает редкие случаи действительного вовлечения в СМП педиатров, которые вначале целенаправленно вызывали у ребенка заболевание, а потом добивались быстрого выздоровления, выступая в роли “спасателей”. Таким способом они стремились завоевать авторитет у коллег и членов семьи ребенка.
Анализ случаев СМП позволяет выделить три основных стратегии поведения матерей:
(1) искусственное усиление уже существующего болезненного нарушения;
(2) формирование ложного нарратива, содержанием которого является “история болезни” ребенка;
(3) целенаправленное вызывание у ребенка болезни.
Эти три стратегии могут реализоваться одновременно в каждом отдельном случае. В то же время является опасной недооценка наличия серьезной угрозы для здоровья и жизни ребенка варианта использования только одной стратегии, например, искусственного усиления симптомов или формирования ложных нарративов.
Последний вариант, как правило, является увертюрой к следующему за ним умышленному вызыванию заранее объявленной болезни.
СМП может проявляться в причинении вреда не только физическому, но и психическому здоровью ребенка. В последнем варианте матери создают у окружающих впечатление о наличии у ребенка психических нарушений. Такой имидж создается постепенно, начиная с раннего детского возраста посредством нарративов,
224
При угрозе разоблачения мать может попытаться возложить вину на кого-нибудь из членов медицинского персонала. Hanon (1991) описывает редкие случаи действительного вовлечения в СМП педиатров, которые вначале целенаправленно вызывали у ребенка заболевание, а потом добивались быстрого выздоровления, выступая в роли “спасателей”. Таким способом они стремились завоевать авторитет у коллег и членов семьи ребенка.
Анализ случаев СМП позволяет выделить три основных стратегии поведения матерей:
(1) искусственное усиление уже существующего болезненного нарушения;
(2) формирование ложного нарратива, содержанием которого является “история болезни” ребенка;
(3) целенаправленное вызывание у ребенка болезни.
Эти три стратегии могут реализоваться одновременно в каждом отдельном случае. В то же время является опасной недооценка наличия серьезной угрозы для здоровья и жизни ребенка варианта использования только одной стратегии, например, искусственного усиления симптомов или формирования ложных нарративов.
Последний вариант, как правило, является увертюрой к следующему за ним умышленному вызыванию заранее объявленной болезни.
СМП может проявляться в причинении вреда не только физическому, но и психическому здоровью ребенка. В последнем варианте матери создают у окружающих впечатление о наличии у ребенка психических нарушений. Такой имидж создается постепенно, начиная с раннего детского возраста посредством нарративов,
224
несущих в себе информацию о клинических симптомах психической патологии. Матери, как правило, заранее изучают признаки и динамику выбранного ими варианта психического нарушения по данным специальной литературы, рассказам родственников детей с психической патологией, по результатам анализа личных наблюдений за поведением таких детей. Возможно манипулирование знакомыми или состоящими с ними в родстве специалистами в области психического здоровья детей, и, прежде всего, детскими психиатрами и клиническими психологами.
Нами наблюдались два случая СМП, при которых на начальных этапах его развития у окружающих, родственников, соседей и знакомых формировалось мнение о наличии у ребенка симптомов психического нездоровья. На конечном этапе к процессу подключались психиатры, которым сообщались сведения о неправильном поведении ребенка, его неадекватности, странностях, неуправляемости, агрессивности и др.
Вовлечение специалистов во взаимодействие с ребенком происходило по следующей схеме. Детей 4-5-летнего возраста консультировали во внебольничных психиатрических учреждениях по поводу наличия у них нарушений поведения. Организовывалось получение “объективных” сведений от лиц, ранее информированных матерью об особенностях ребенка в соответствии с нарративом того же содержания, который был предъявлен специалистам.
В дальнейшем, в связи с сообщениями об «обострении ситуации, агрессивности ребенка и/или попыткой совершить самоубийство», осуществлялась госпитализация в психиатрическую больницу, из которой через несколько дней ребенка выписывали с предположительным диагнозом прогредиентного психического
225
Нами наблюдались два случая СМП, при которых на начальных этапах его развития у окружающих, родственников, соседей и знакомых формировалось мнение о наличии у ребенка симптомов психического нездоровья. На конечном этапе к процессу подключались психиатры, которым сообщались сведения о неправильном поведении ребенка, его неадекватности, странностях, неуправляемости, агрессивности и др.
Вовлечение специалистов во взаимодействие с ребенком происходило по следующей схеме. Детей 4-5-летнего возраста консультировали во внебольничных психиатрических учреждениях по поводу наличия у них нарушений поведения. Организовывалось получение “объективных” сведений от лиц, ранее информированных матерью об особенностях ребенка в соответствии с нарративом того же содержания, который был предъявлен специалистам.
В дальнейшем, в связи с сообщениями об «обострении ситуации, агрессивности ребенка и/или попыткой совершить самоубийство», осуществлялась госпитализация в психиатрическую больницу, из которой через несколько дней ребенка выписывали с предположительным диагнозом прогредиентного психического
225
заболевания. После выписки из стационара СМП «набирал обороты» с помощью активного распространения матерью прежних сюжетов, обогащенных новыми содержаниями, связанными с госпитализацией в психиатричскую больницу.
По мере достижения детьми подросткового возраста матери периодически вызывали на дом бригаду психиатрической скорой помощи. Вызовы происходили по следующему сценарию. Предъявляя к ребенку требования, вызывающие его протест, матери формировали у последнего нарастающее эмоциональное напряжение.
Непоследовательность и непредсказуемость поведения матери проявлялась в том, что за один и тот же поступок ребенок мог быть или вознагражден, или наказан в зависимости от психологического состояния матери. На фоне эмоционального напряжения ребенка легко возникал конфликт, сопровождающийся агрессивным или суицидальным поведением, спровоцированным матерью.
В одном из наблюдавшихся нами случаев у подростка была диагностирована шизофрения, в результате чего его зависимость от матери значительно усилилась. В дальнейшем этот диагноз был признан ошибочным.
В другом случае мать специально препятствовала психофизическому развитию дочери, реализовывая стратегию воспитания по типу выраженной гиперопеки, что объективно блокировало формирование необходимых для каждодневного функционирования навыков. Так, например, после поступления дочери в школу она настояла на необходимости индивидуального обучения в домашних условиях, мотивируя приглашение преподавателей на дом негативным влиянием школы на психическое состояние дочери, проявляющееся ночными страхами, кошмарными
226
По мере достижения детьми подросткового возраста матери периодически вызывали на дом бригаду психиатрической скорой помощи. Вызовы происходили по следующему сценарию. Предъявляя к ребенку требования, вызывающие его протест, матери формировали у последнего нарастающее эмоциональное напряжение.
Непоследовательность и непредсказуемость поведения матери проявлялась в том, что за один и тот же поступок ребенок мог быть или вознагражден, или наказан в зависимости от психологического состояния матери. На фоне эмоционального напряжения ребенка легко возникал конфликт, сопровождающийся агрессивным или суицидальным поведением, спровоцированным матерью.
В одном из наблюдавшихся нами случаев у подростка была диагностирована шизофрения, в результате чего его зависимость от матери значительно усилилась. В дальнейшем этот диагноз был признан ошибочным.
В другом случае мать специально препятствовала психофизическому развитию дочери, реализовывая стратегию воспитания по типу выраженной гиперопеки, что объективно блокировало формирование необходимых для каждодневного функционирования навыков. Так, например, после поступления дочери в школу она настояла на необходимости индивидуального обучения в домашних условиях, мотивируя приглашение преподавателей на дом негативным влиянием школы на психическое состояние дочери, проявляющееся ночными страхами, кошмарными
226
сновидениями, страхом темноты, контакта с незнакомыми детьми.
Девочка неоднократно консультировалась детскими психиатрами и невропатологами, которым сообщалось о сноговорении дочери, возникновении непонятной задумчивости во время разговора, периодически возникающего неполного пробуждения со вставанием, принятием во сне сидячего положения. В рассказах об особенностях поведения и чертах характера дочери постепенно появлялся акцент на признаках психических отклонений, которые во многом совпадали с описаниями “эпилептоидности” в специальной литературе.
Несмотря на отсутствие у дочери диагноза эпилепсии, эпилептических припадков, нарушений сознания и других четких эпилептических эквивалентов (за исключением нарушений сна, интенсивность и частота которых в значительной мере преувеличивались матерью), мать говорила родственникам, знакомым и учителям, что дочь страдает эпилепсией. Девочке постоянно внушалось, что она больна эпилепсией и нуждается в постоянном контроле со стороны матери. Ее удалось убедить в том, что она не должна удаляться от матери на сколько-нибудь длительное время, и что многие виды игр и других активностей ей противопоказаны. Кроме того, мать постоянно обращалась к другим врачам (в том числе в других городах), добиваясь “правильной диагностики”.
Анализ приведенных случаев показывает, что содержание данного варианта СМП включает не стремление вызвать психическое расстройство как таковое, а преувеличение элементов поведения, не достигающих уровня психического расстройства, и распространение дискредитирующих ребенка сведений о наличии у него признаков
227
Девочка неоднократно консультировалась детскими психиатрами и невропатологами, которым сообщалось о сноговорении дочери, возникновении непонятной задумчивости во время разговора, периодически возникающего неполного пробуждения со вставанием, принятием во сне сидячего положения. В рассказах об особенностях поведения и чертах характера дочери постепенно появлялся акцент на признаках психических отклонений, которые во многом совпадали с описаниями “эпилептоидности” в специальной литературе.
Несмотря на отсутствие у дочери диагноза эпилепсии, эпилептических припадков, нарушений сознания и других четких эпилептических эквивалентов (за исключением нарушений сна, интенсивность и частота которых в значительной мере преувеличивались матерью), мать говорила родственникам, знакомым и учителям, что дочь страдает эпилепсией. Девочке постоянно внушалось, что она больна эпилепсией и нуждается в постоянном контроле со стороны матери. Ее удалось убедить в том, что она не должна удаляться от матери на сколько-нибудь длительное время, и что многие виды игр и других активностей ей противопоказаны. Кроме того, мать постоянно обращалась к другим врачам (в том числе в других городах), добиваясь “правильной диагностики”.
Анализ приведенных случаев показывает, что содержание данного варианта СМП включает не стремление вызвать психическое расстройство как таковое, а преувеличение элементов поведения, не достигающих уровня психического расстройства, и распространение дискредитирующих ребенка сведений о наличии у него признаков
227
психической патологии, соответствующих клиническим проявлениям, описанным в специальной литературе.
Анализ содержащихся в литературе данных и результатов собственных наблюдений свидетельствует о необходимой осторожности в оценке данных
“объективного” анамнеза, составленного исключительно со слов матери, и необходимого внимания к возможному наличию СМП в вызывающих сомнение случаях.
Шоппинг
Шоппинг – аддикция к покупкам только недавно стала обращать на себя серьезное внимание профессионалов в областисоциологии и психологии, а также привела к постепенному изменению преобладающе юмористического отношения широких слоев популяции в регионах современной и постсовременной культуры.
Накапливаются неоспоримые факты, свидетельствующие о том, что шоппинг аддикция вызывает значительные отрицательные последствия не только в экономической области, но и является источником нарушений эмоционального, психологического и личностного уровня.
Понимание социальной значимости проблемы нашло отражение уже в 1976 году, когда в США по аналогии с группами “Анонимных
Алкоголиков” возникли группы самопомощи для аддиктов к покупкам, получившие название “Анонимные должники” (Debtors
Anonymous”) В этих группах на встречах прорабатывались основные правила, включающие: запрет приобретать что-либо в долг; отчетливо представлять себе свою финансовую ситуацию и
228
Анализ содержащихся в литературе данных и результатов собственных наблюдений свидетельствует о необходимой осторожности в оценке данных
“объективного” анамнеза, составленного исключительно со слов матери, и необходимого внимания к возможному наличию СМП в вызывающих сомнение случаях.
Шоппинг
Шоппинг – аддикция к покупкам только недавно стала обращать на себя серьезное внимание профессионалов в областисоциологии и психологии, а также привела к постепенному изменению преобладающе юмористического отношения широких слоев популяции в регионах современной и постсовременной культуры.
Накапливаются неоспоримые факты, свидетельствующие о том, что шоппинг аддикция вызывает значительные отрицательные последствия не только в экономической области, но и является источником нарушений эмоционального, психологического и личностного уровня.
Понимание социальной значимости проблемы нашло отражение уже в 1976 году, когда в США по аналогии с группами “Анонимных
Алкоголиков” возникли группы самопомощи для аддиктов к покупкам, получившие название “Анонимные должники” (Debtors
Anonymous”) В этих группах на встречах прорабатывались основные правила, включающие: запрет приобретать что-либо в долг; отчетливо представлять себе свою финансовую ситуацию и
228
ориентироваться на выполнение намеченного антишоппингового плана.
Аттачмент и формирование нарастающего влечения к совершению покупок оказываются зависимыми от ряда исходных и приобретенных установок, которые связаны с личностными проблемами и характерологическими особенностями шоппинг аддиктов.
Шоппинг, как и другие аддикции, начинается с аттачмента, с сильной эмоциональной фиксации на акте совершения покупки.
Что в этих случаях является пусковым моментом, триггером, вызывающим фиксацию?
Исследования динамики шоппинга (Benson, 2008; Faber, 2004;
Koran et al., 2006; Lawrence, 1990 и др.) показывают, что триггеры шопинга у разных людей различны и отражают психологические характеристики аддиктивных покупательниц/покупателей.
Триггерами покупок могут быть рекламные материалы, ситуации межличностного общения, ситуации с возможностью реализации
“мышления по желанию”, снятия эмоционального напряжения; влияние алкогольного опьянения и др.
Большое значение в развитии шоппинг аддикции имеют сформированные еще в раннем детстве стереотипы поведения.
Аддикты к покупкам обычно помнят посещения магазинов с родителями, первые подарки, покупаемые в магазинах игрушек, сладостей или одежды. Наиболее ранние воспоминания у будущих аддиктов касаются впечатлений о посещении магазинов и покупок.
Характерны воспоминания о содержании детских мечтаний и сновидений с содержаниями о процессингах покупок. Многие шоппинг аддикты в детстве сочиняли в воображении сценарии на эту
229
Аттачмент и формирование нарастающего влечения к совершению покупок оказываются зависимыми от ряда исходных и приобретенных установок, которые связаны с личностными проблемами и характерологическими особенностями шоппинг аддиктов.
Шоппинг, как и другие аддикции, начинается с аттачмента, с сильной эмоциональной фиксации на акте совершения покупки.
Что в этих случаях является пусковым моментом, триггером, вызывающим фиксацию?
Исследования динамики шоппинга (Benson, 2008; Faber, 2004;
Koran et al., 2006; Lawrence, 1990 и др.) показывают, что триггеры шопинга у разных людей различны и отражают психологические характеристики аддиктивных покупательниц/покупателей.
Триггерами покупок могут быть рекламные материалы, ситуации межличностного общения, ситуации с возможностью реализации
“мышления по желанию”, снятия эмоционального напряжения; влияние алкогольного опьянения и др.
Большое значение в развитии шоппинг аддикции имеют сформированные еще в раннем детстве стереотипы поведения.
Аддикты к покупкам обычно помнят посещения магазинов с родителями, первые подарки, покупаемые в магазинах игрушек, сладостей или одежды. Наиболее ранние воспоминания у будущих аддиктов касаются впечатлений о посещении магазинов и покупок.
Характерны воспоминания о содержании детских мечтаний и сновидений с содержаниями о процессингах покупок. Многие шоппинг аддикты в детстве сочиняли в воображении сценарии на эту
229
тему с фантастическими образами приобретений различных материальных благ, с обладанием которыми ассоциировалось чувство превосходства над сверстниками, ощущения особой значимости, предмета обожания и в то же время зависти знакомых, близких и воображаемых персонажей.
Шоппинг аддикция включает развитие особого привлекательного психологического состояния не только во время самого акта покупки, но и предшествующее покупке состояние, которое включает размышления о совершению покупки, планирование, “смакование” деталей связанного с покупкой и предшествующего ей поведения.
Характерно, что в условиях постсовременного общества шоппинг аддикты ставят на первое место в аддиктивном сценарии не саму покупку как таковую, а процедуру визита в супермаркет, который занимает центральное место в содержании мышления и воображения аддикта.
Суперкамаркет превращается в предпочтительное место проведения всего свободного времени, эффективно заменяя другие места отдыха и развлечений. Приходя в суперкаркет, шоппинг аддикт, как правило, даже не имеет конкретного плана приобретений. Она/он не составляет списка намечаемых к приобретению товаров. Покупки производятся спонтанно под влиянием ряда случайных дополнительных факторов, к которым могут относиться реклама, собрание около какого-то прилавка или стенда вызывающих положительное впечатление модно одетых людей, музыкальный фон, распродажа, различные лотереи и др. Чувство необычного возбуждения и эмоционального подъема при совершении покупок отличают шоппинг аддикта от обычного покупателя. Тем не менее,
230
Шоппинг аддикция включает развитие особого привлекательного психологического состояния не только во время самого акта покупки, но и предшествующее покупке состояние, которое включает размышления о совершению покупки, планирование, “смакование” деталей связанного с покупкой и предшествующего ей поведения.
Характерно, что в условиях постсовременного общества шоппинг аддикты ставят на первое место в аддиктивном сценарии не саму покупку как таковую, а процедуру визита в супермаркет, который занимает центральное место в содержании мышления и воображения аддикта.
Суперкамаркет превращается в предпочтительное место проведения всего свободного времени, эффективно заменяя другие места отдыха и развлечений. Приходя в суперкаркет, шоппинг аддикт, как правило, даже не имеет конкретного плана приобретений. Она/он не составляет списка намечаемых к приобретению товаров. Покупки производятся спонтанно под влиянием ряда случайных дополнительных факторов, к которым могут относиться реклама, собрание около какого-то прилавка или стенда вызывающих положительное впечатление модно одетых людей, музыкальный фон, распродажа, различные лотереи и др. Чувство необычного возбуждения и эмоционального подъема при совершении покупок отличают шоппинг аддикта от обычного покупателя. Тем не менее,
230
после возвращения домой из супермаркета аддикта часто ждет серьезное разочарование.
Радость от покупки рассеивается, оказывается, что приобретенный артикул вообще не нужен, а к тому же во многих случаях уже покупался ранее и был отправлен в чулан или подсобное помещение. Аддикта может серьезно огорчать сам факт выбрасывания на ветер денег. Возникает чувство вины и стыда за неспособность контролировать свои действия.
К сожалению, критическое отношение оказывается лишь кратковременным и сменяется вскоре нарастающим желанием снова отправиться в супермаркет. Всякие препятствия реализации желания вызывают возникновение эмоционального напряжения, раздражительность, нарастающее беспокойство, злость.
Отрицательные эмоции ведут к конфликтности, объективно неоправданной придирчивости к окружающим. Нарушается сон, характерно затруднение засыпания, сновидения с тематикой исполнения аддиктивных желаний.
Психологический анализ шоппинг аддиктов обнаруживает, что им свойственны серьезные проблемы, связанные с самооценкой и чувство изолированности в окружающем мире. Шоппинг аддикты используют акты совершения покупок в качестве инструмента для решения различных психологических проблем. Покупки помогают многим шоппинг аддиктам почувствовать себя увереннее, повысить свою самооценку. Некоторые аддикты приобретают, таким образом, потерянный или вообще отсутствующий смысл жизни. Покупки способны снимать эмоциональное напряжение, почувствовать себя в состоянии контроля над своим психическим состоянием.
231
Радость от покупки рассеивается, оказывается, что приобретенный артикул вообще не нужен, а к тому же во многих случаях уже покупался ранее и был отправлен в чулан или подсобное помещение. Аддикта может серьезно огорчать сам факт выбрасывания на ветер денег. Возникает чувство вины и стыда за неспособность контролировать свои действия.
К сожалению, критическое отношение оказывается лишь кратковременным и сменяется вскоре нарастающим желанием снова отправиться в супермаркет. Всякие препятствия реализации желания вызывают возникновение эмоционального напряжения, раздражительность, нарастающее беспокойство, злость.
Отрицательные эмоции ведут к конфликтности, объективно неоправданной придирчивости к окружающим. Нарушается сон, характерно затруднение засыпания, сновидения с тематикой исполнения аддиктивных желаний.
Психологический анализ шоппинг аддиктов обнаруживает, что им свойственны серьезные проблемы, связанные с самооценкой и чувство изолированности в окружающем мире. Шоппинг аддикты используют акты совершения покупок в качестве инструмента для решения различных психологических проблем. Покупки помогают многим шоппинг аддиктам почувствовать себя увереннее, повысить свою самооценку. Некоторые аддикты приобретают, таким образом, потерянный или вообще отсутствующий смысл жизни. Покупки способны снимать эмоциональное напряжение, почувствовать себя в состоянии контроля над своим психическим состоянием.
231
Лицам со слабой эго системой, которые предрасположены к развитию шоппинг аддикции, действия, направленные на совершение покупки, включая мысли и мечты, подготовку и саму покупку, часто сопровождаются появлением особого чувства консолидизации self’а, за счет идентификации с массой консументов, принадлежности к окружающему миру. Временно исчезает чувство одиночества, изолированности, возникает иллюзия безопасности, защищенности.
Сила задейственности этого психологического механизма в формировании и прогрессировании аддикции обусловлена стремлением к детским self-объектным отношениям, к регрессу на уровень раннего комфортного симбиоза с матерью или другим человеком, осуществляющим в детстве заботу.
Gross (1990) в результате анализа динамики влечения к покупкам приходит к заключению, что в механизмах аддиктивного процесса можно выделить следующие компоненты:
(1) компульсивность к неконтролируемой покупке ненужных предметов, которые к тому же часто не могут быть оплачены;
(2) растущее внутреннее напряжение, которое сразу исчезает после совершения покупки;
(3) преходящее чувство радости при покупке;
(4) чувство вины после совершения покупки.
Gross описывает аддиктов к покупкам с признаками отнятия, выражающимися в вегетативных и психических расстройствах в виде обильного потения и состояния психического возбуждения, когда аддикты не находили себе места и метались по квартире, будучи не в состоянии успокоиться до открытия магазинов.
232
Автор проводил сравнение между аддиктами к покупкам и патологическими гэмблерами, поскольку шоппинг аддикты, также как и азартные игроки, теряют контроль над тратой денег, не в состоянии остановиться, когда все доступные средства потрачены, приобретают желаемые вещи в долг. Gross выделяет в качестве причин шоппинг аддикции чувство вины, чувство внутренней недостаточности, неудовлетворенную сексуальность, беспомощность, подавленное чувство ярости и неспособность справляться с конфликтными ситуациями.
В то же время аддикция к покупкам сама неизбежно приводит к последующему усилению тех отрицательных эмоциональных состояний, которые кратковременно устранялись аддиктивными реализациями. Особенно характерно нарастание чувства вины,
“нервозности” с развитием явлений общего психического истощения.
Нами наблюдались аддикты к покупкам, которые до развития шоппинг аддикции были алкогольными аддиктами с признаками психологической и физической зависимости от алкоголя. Шоппинг аддикция заменила им алкогольную и расценивалась как более легкая, по сравнению с алкогольной. Компульсивное стремление к шоппингу проявлялось как замена компульсивного влечения к алкоголю.
Социальная поддержка и приемлемость окружающими, которые не имели возможность видеть отрицательные стороны шоппинг аддикции, способствовали развитию зависимости от шоппинга.
Последний рассматривался как “меньшее зло”, не приносящее хотя бы прямого вреда физическому здоровью и не разрушающее положительный имидж приличного экономически состоятельного человека.
233