Файл: Короленко Ц. П., Дмитриева Н. В., Шпикс Т. А. Психическое здоровье xxi века психические отклонения в постмодернистском обществе.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.10.2023
Просмотров: 565
Скачиваний: 6
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Пациентка придерживалась противоположного мнения и поэтому решила искать другого специалиста.
Традиционный психоанализ с его преобладающей ориентацией на вербализацию во многих подобных случаях оказывается неподходящим инструментом психотерапии и поэтому нуждается в модификации, суть которой заключается в акценте на эмпатии и интроспекции.
На возникновение специфических трудностей при проведении психоаналитической терапии с определенной группой пациентов обращал внимание еще Ferenczi (1923). Этот классик психоанализа подчеркивал наличие различий в языке аналитика и пациента/пациентки, которые неминуемо создают барьер в налаживании необходимого контакта и взаимопонимания. Balint
(1994) писал в данном контексте, что аналитическая работа
291
Кроме того, работа на эдипальном уровне позволяет аналитику использовать в качестве адекватного инструмента коммуникации обычный язык взрослого человека.
Пре-эдипальный уровень имеет другие особенности.
Отношения на этом уровне являются исключительно отношениями между двумя лицами (пациенткой/пациентом и аналитиком). Третий человек или объект отсутствуют.
Отсутствует также конфликт, типичный для эдипального уровня
(вторжение третьего лица в аналитическую ситуацию вызывает протест, сильное напряжение).
Его заменяют другие психодинамические силы.
События, происходящие на пре-эдипальном уровне, не могут быть адекватно отражены с помощью обычного языка взрослого человека, что связано, в основном, с тем, что пациент/пациентка по- другому воспринимают смысл слов. Находящиеся на пре-эдипальном уровне индивидуумы испытывают трудно вербализуемое чувство, что с ними «что-то не в порядке», им чего-то не достает, у них имеется какой-то недостаток, какая-то незаполненность, ощущение внутренней пустоты.
Психоаналитическая терапия лиц с нарушениями self’а в большинстве случаев сопровождается выходом на пре-эдипальный уровень. Аналитик должен обладать навыком ранней диагностики признаков функционирования пациентов на этом уровне. К их числу относится трудно вербализуемое по своему содержанию изменение привычной психоаналитической ситуации.
Изменение может произойти либо внезапно уже на первых психоаналитических сеансах, либо постепенно, нарастая от встречи к встрече и достигая максимума к более поздним периодам терапии.
293
При этом аналитик начинает понимать, что его интерпретации не только перестают восприниматься с прежним вниманием, но и расцениваются как стремление каким-то образом унизить, плохо скрываемым образом выразить свое отрицательное отношение к личностным особенностям пациентов, проявить в их адрес агрессию и враждебность.
В другом варианте интерпретации аналитика воспринимаются как чрезмерно положительные, расцениваются как признак особого расположения, сильной привязанности к пациентке/пациенту, как проявление замаскированного соблазна, как что-то по-особому возбуждающее, многообещающее, открывающее таинственно манящие перспективы чрезвычайно значимых в будущем отношений.
Обычные слова и выражения, используемые ранее, приобретают новое звучание, нагружаются символическим особо важным положительным или отрицательным смыслом. Особое значение придается не только словам, но и всем нюансам поведения аналитика: мимике, жестикуляции, интонациям. Даже молчание и паузы между интерпретациями воспринимаются как нагруженные особым личностно значимым для пациентки/пациента значением.
Анализ собственных наблюдений позволил нам сформулировать гипотезу о близости клинических характеристик этого состояния к мягкому варианту (теневой форме) бредовых идей отношения.
Пациентки/пациенты как бы балансируют на границе между бредовой оценкой ситуации анализа и критическим отношением к происходящему. Патологическая интуиция временами усиливается, и тогда состояние приобретает черты бредового расстройства, если ее интенсивность ослабевает, то на какое-то время неадекватные оценки ситуации анализа прекращаются.
294
Пре-эдипальный уровень имеет еще одну особенность, отличающую его от бредового расстройства. На эту особенность обратил внимание Balint (1994) при проведении психоаналитической работы с этой категорией пациентов. Она заключается в том, что каким-то таинственным необъяснимым образом пациентки
«проникают под кожу» аналитика. У последнего создается впечатление, что они знают о нем значительно больше того, чем ему бы хотелось.
Эти знания никоим образом не связаны с получением информации из какого-то внешнего источника. Они являются следствием необычных почти магических способностей пациенток/пациентов, позволяющих им улавливать информацию эмпатически, проникать в содержание скрытых опасений, озабоченностей, страхов, подавляемых желаний и фантазий специалиста. У него иногда может складываться впечатление о наличии у таких пациентов/пациенток экстрасенсорных способностей.
Этот факт имеет особое значение в случае, когда такого рода
«знания» касаются интимных, важных для аналитика аспектов его жизни и в определенной мере отражают содержание образований, реально присутствующих в его психике. Подобные ситуации оказывают сильное воздействие на психологическое состояние аналитика, который при этом может потерять контроль над процессом терапии.
Если аналитик не вовлекается в создаваемую на бессознательном уровне пациентками/пациентами ситуацию, ничего драматического не происходит. Конфликтов, реакций гнева, агрессии, признаков явного разочарования, обиды не возникает.
Пациентки/пациенты не обнаруживают также каких-либо признаков
295
Состояние дефицита, свойственного основной недостаточности, относится к трудно обратимым, однако, использование современных психоаналитических подходов в рамках теории и практики self- объектных отношений, учитывающих специфику индивидуально- типологических и других особенностей и пациенток/пациентов с основной недостаточностью, позволяет добиться хотя бы частичного положительного эффекта.
Дальнейшее совершенствование психоаналитических техник, применяемых в коррекции постсовременных форм психических нарушений, связано, в частности, с теорией интеракционного психоанализа (interactional psychoanalysis). Это направление основано на понимании пациента/пациентки как результата анализа и проработки отношений между аналитиком и пациенткой/пациентом.
Теория и практика терапии в рамках данной концепции базируются на основных положениях психологии self’а и self-объектных отношений.
Согласно теоретико-методологической основе интеракционного психоанализа, способы восприятия себя и окружающего мира, создания отношений с другими людьми, регуляции эмоционального состояния, определения убеждений формируются в результате межличностных интеракций.
Эти интеракции усваиваются
(интернализуются) психикой и становятся ее органическими содержаниями. Интернализованные интеракции создают психические репрезентации, которые называются схемами. Схемы, в свою очередь, на бессознательном уровне организуют последующие интеракции с людьми и окружающим миром.
В зависимости от конкретного содержания интеракции, избирательно активизируются те, или иные схемы. Наличие в психике индивидуума схем способствует консервации психической
298
Традиционный психоанализ с его преобладающей ориентацией на вербализацию во многих подобных случаях оказывается неподходящим инструментом психотерапии и поэтому нуждается в модификации, суть которой заключается в акценте на эмпатии и интроспекции.
На возникновение специфических трудностей при проведении психоаналитической терапии с определенной группой пациентов обращал внимание еще Ferenczi (1923). Этот классик психоанализа подчеркивал наличие различий в языке аналитика и пациента/пациентки, которые неминуемо создают барьер в налаживании необходимого контакта и взаимопонимания. Balint
(1994) писал в данном контексте, что аналитическая работа
291
проводится на двух уровнях – эдипальном и пре-эдипальном.
Поскольку для индивидуумов с синдромом основной недостаточности характерен пре-эдипальный или пре-вербальный уровень, классические аналитические техники в таких случаях неэффективны, что обнаруживается, как правило, уже в начале терапии.
Свидетельством неадекватности классических психоаналитических технологий является нарушение продуктивного контакта между аналитиком и пациентом.
Эдипальный уровень характеризуется наличием треугольных отношений. Это означает, что в ментальном (психическом) поле субъекта терапии всегда присутствуют и оказывают влияние на проводимый анализ, по крайней мере, еще два параллельных объекта.
Эти два объекта могут быть представлены людьми как, например, в эдипальной ситуации, или человеком и едой (в случае фиксации на оральной стадии детского эротизма), или человеком и фекалиями (при фиксации на анальной стадии).
Важнейшей особенностью эдипального уровня является его неразрывная связь с конфликтом, который присутствует между пациенткой/пациентом и двумя параллельными объектами. Конфликт приводит к возникновению постоянного психического напряжения.
Задачей психоаналитической терапии в подобных случаях является освобождение либидо посредством применения классических психоаналитических техник, например, интерпретации или использования переноса пациентки/пациента для достижения необходимого регресса с целью стимуляции поиска лучшего решения проблемы.
292
Поскольку для индивидуумов с синдромом основной недостаточности характерен пре-эдипальный или пре-вербальный уровень, классические аналитические техники в таких случаях неэффективны, что обнаруживается, как правило, уже в начале терапии.
Свидетельством неадекватности классических психоаналитических технологий является нарушение продуктивного контакта между аналитиком и пациентом.
Эдипальный уровень характеризуется наличием треугольных отношений. Это означает, что в ментальном (психическом) поле субъекта терапии всегда присутствуют и оказывают влияние на проводимый анализ, по крайней мере, еще два параллельных объекта.
Эти два объекта могут быть представлены людьми как, например, в эдипальной ситуации, или человеком и едой (в случае фиксации на оральной стадии детского эротизма), или человеком и фекалиями (при фиксации на анальной стадии).
Важнейшей особенностью эдипального уровня является его неразрывная связь с конфликтом, который присутствует между пациенткой/пациентом и двумя параллельными объектами. Конфликт приводит к возникновению постоянного психического напряжения.
Задачей психоаналитической терапии в подобных случаях является освобождение либидо посредством применения классических психоаналитических техник, например, интерпретации или использования переноса пациентки/пациента для достижения необходимого регресса с целью стимуляции поиска лучшего решения проблемы.
292
Кроме того, работа на эдипальном уровне позволяет аналитику использовать в качестве адекватного инструмента коммуникации обычный язык взрослого человека.
Пре-эдипальный уровень имеет другие особенности.
Отношения на этом уровне являются исключительно отношениями между двумя лицами (пациенткой/пациентом и аналитиком). Третий человек или объект отсутствуют.
Отсутствует также конфликт, типичный для эдипального уровня
(вторжение третьего лица в аналитическую ситуацию вызывает протест, сильное напряжение).
Его заменяют другие психодинамические силы.
События, происходящие на пре-эдипальном уровне, не могут быть адекватно отражены с помощью обычного языка взрослого человека, что связано, в основном, с тем, что пациент/пациентка по- другому воспринимают смысл слов. Находящиеся на пре-эдипальном уровне индивидуумы испытывают трудно вербализуемое чувство, что с ними «что-то не в порядке», им чего-то не достает, у них имеется какой-то недостаток, какая-то незаполненность, ощущение внутренней пустоты.
Психоаналитическая терапия лиц с нарушениями self’а в большинстве случаев сопровождается выходом на пре-эдипальный уровень. Аналитик должен обладать навыком ранней диагностики признаков функционирования пациентов на этом уровне. К их числу относится трудно вербализуемое по своему содержанию изменение привычной психоаналитической ситуации.
Изменение может произойти либо внезапно уже на первых психоаналитических сеансах, либо постепенно, нарастая от встречи к встрече и достигая максимума к более поздним периодам терапии.
293
При этом аналитик начинает понимать, что его интерпретации не только перестают восприниматься с прежним вниманием, но и расцениваются как стремление каким-то образом унизить, плохо скрываемым образом выразить свое отрицательное отношение к личностным особенностям пациентов, проявить в их адрес агрессию и враждебность.
В другом варианте интерпретации аналитика воспринимаются как чрезмерно положительные, расцениваются как признак особого расположения, сильной привязанности к пациентке/пациенту, как проявление замаскированного соблазна, как что-то по-особому возбуждающее, многообещающее, открывающее таинственно манящие перспективы чрезвычайно значимых в будущем отношений.
Обычные слова и выражения, используемые ранее, приобретают новое звучание, нагружаются символическим особо важным положительным или отрицательным смыслом. Особое значение придается не только словам, но и всем нюансам поведения аналитика: мимике, жестикуляции, интонациям. Даже молчание и паузы между интерпретациями воспринимаются как нагруженные особым личностно значимым для пациентки/пациента значением.
Анализ собственных наблюдений позволил нам сформулировать гипотезу о близости клинических характеристик этого состояния к мягкому варианту (теневой форме) бредовых идей отношения.
Пациентки/пациенты как бы балансируют на границе между бредовой оценкой ситуации анализа и критическим отношением к происходящему. Патологическая интуиция временами усиливается, и тогда состояние приобретает черты бредового расстройства, если ее интенсивность ослабевает, то на какое-то время неадекватные оценки ситуации анализа прекращаются.
294
Пре-эдипальный уровень имеет еще одну особенность, отличающую его от бредового расстройства. На эту особенность обратил внимание Balint (1994) при проведении психоаналитической работы с этой категорией пациентов. Она заключается в том, что каким-то таинственным необъяснимым образом пациентки
«проникают под кожу» аналитика. У последнего создается впечатление, что они знают о нем значительно больше того, чем ему бы хотелось.
Эти знания никоим образом не связаны с получением информации из какого-то внешнего источника. Они являются следствием необычных почти магических способностей пациенток/пациентов, позволяющих им улавливать информацию эмпатически, проникать в содержание скрытых опасений, озабоченностей, страхов, подавляемых желаний и фантазий специалиста. У него иногда может складываться впечатление о наличии у таких пациентов/пациенток экстрасенсорных способностей.
Этот факт имеет особое значение в случае, когда такого рода
«знания» касаются интимных, важных для аналитика аспектов его жизни и в определенной мере отражают содержание образований, реально присутствующих в его психике. Подобные ситуации оказывают сильное воздействие на психологическое состояние аналитика, который при этом может потерять контроль над процессом терапии.
Если аналитик не вовлекается в создаваемую на бессознательном уровне пациентками/пациентами ситуацию, ничего драматического не происходит. Конфликтов, реакций гнева, агрессии, признаков явного разочарования, обиды не возникает.
Пациентки/пациенты не обнаруживают также каких-либо признаков
295
беспомощности или отчаяния. Balint полагает, что реакции безнадежности и отчаяния характерны для эдипального уровня реагирования и поэтому не могут возникать на пре-эдипальном уровне. Преобладает чувство внутренней пустоты и мертвенности на фоне желания увидеть в поведении аналитика нечто главное, тщательно скрываемое.
Находящиеся на пре-эдипальном уровне пациенты/пациентки обладают какой-то особой привлекательностью и способны вызвать у аналитика сильный аттачмент
(притяжение, привязанность).
Опасность утраты контроля над ситуацией и потери классической нейтральности при проведении психоанализа здесь очень велика.
Возникающий у аналитика контрперенос может выражаться по- разному. Возможна сильная эмоциональная вовлеченность с потерей чувства реальности. Возможно развитие психологической защиты по типу формирования реакции, когда аналитик начинает выступать с позиции фигуры, обладающей всевластием, сверх пониманием, способностью справиться с любой проблемой. Наконец, аналитик может пытаться продолжать работу, применяя традиционные подходы и не обращая внимания на их бесперспективность в данной ситуации.
Специалист, работающий на пре-эдипальном уровне, ходит по тонкому льду, его интерпретации часто оказываются неправильными, что связано с непониманием эмоционального состояния пациентки/пациента, их мотиваций, сверхценного (возможно кратковременного) отношения к, казалось бы, малозначимым объектам и явлениям.
Более того, в процессе терапии аналитик нередко встречается с отсутствием у пациенток/пациентов благодарности и признания за положительные эффекты ранее проведенной работы. Все хорошее, что
296
Находящиеся на пре-эдипальном уровне пациенты/пациентки обладают какой-то особой привлекательностью и способны вызвать у аналитика сильный аттачмент
(притяжение, привязанность).
Опасность утраты контроля над ситуацией и потери классической нейтральности при проведении психоанализа здесь очень велика.
Возникающий у аналитика контрперенос может выражаться по- разному. Возможна сильная эмоциональная вовлеченность с потерей чувства реальности. Возможно развитие психологической защиты по типу формирования реакции, когда аналитик начинает выступать с позиции фигуры, обладающей всевластием, сверх пониманием, способностью справиться с любой проблемой. Наконец, аналитик может пытаться продолжать работу, применяя традиционные подходы и не обращая внимания на их бесперспективность в данной ситуации.
Специалист, работающий на пре-эдипальном уровне, ходит по тонкому льду, его интерпретации часто оказываются неправильными, что связано с непониманием эмоционального состояния пациентки/пациента, их мотиваций, сверхценного (возможно кратковременного) отношения к, казалось бы, малозначимым объектам и явлениям.
Более того, в процессе терапии аналитик нередко встречается с отсутствием у пациенток/пациентов благодарности и признания за положительные эффекты ранее проведенной работы. Все хорошее, что
296
произошло в прошлом, обесценивается, а на ситуацию здесь и сейчас возникает отрицательная реакция. Пациенты/пациентки пре- эдипального уровня демонстрируют выраженный эгоцентризм с фиксацией на происходящей ситуации, без учета профессиональной квалификации специалиста, cложившихся хороших отношений и прежнего взаимопонимания.
Пре-эдипальный уровень и сколько-нибудь длительная сохранность чувств признательности и благодарности несовместимы.
Эмоциональное отношение к аналитику определяется актуальным переживанием, возникающим непосредственно во время сеанса терапии. Ситуации, имеющие место в процессе психоаналитической терапии на пре-эдипальном уровне, требуют особой квалификации специалиста.
Он должен уметь сохранять контакт с пациенткой/пациентом, не попадая в ловушку их агрессивных эмоций, блокировать появление психологических защит в виде формирования реакции, не прятаться за фасадом наигранного безразличия и классической объективной пассивности.
Полезной подсказкой специалисту может стать необходимость понимания и прочувствования отсутствия на пре-эдипальном уровне конфликта и задействованности биологического драйва. Главной динамической силой, постоянно проявляющейся на пре-эдипальном уровне, является основная недостаточность в виде особой формы дефицита какого-то психологического образования, отсутствующего в психике на протяжении всей жизни индивидуума. Основная недостаточность является причиной многих форм психических нарушений и повреждающих психических дисфункций, характерных для постсовременного общества.
297
Пре-эдипальный уровень и сколько-нибудь длительная сохранность чувств признательности и благодарности несовместимы.
Эмоциональное отношение к аналитику определяется актуальным переживанием, возникающим непосредственно во время сеанса терапии. Ситуации, имеющие место в процессе психоаналитической терапии на пре-эдипальном уровне, требуют особой квалификации специалиста.
Он должен уметь сохранять контакт с пациенткой/пациентом, не попадая в ловушку их агрессивных эмоций, блокировать появление психологических защит в виде формирования реакции, не прятаться за фасадом наигранного безразличия и классической объективной пассивности.
Полезной подсказкой специалисту может стать необходимость понимания и прочувствования отсутствия на пре-эдипальном уровне конфликта и задействованности биологического драйва. Главной динамической силой, постоянно проявляющейся на пре-эдипальном уровне, является основная недостаточность в виде особой формы дефицита какого-то психологического образования, отсутствующего в психике на протяжении всей жизни индивидуума. Основная недостаточность является причиной многих форм психических нарушений и повреждающих психических дисфункций, характерных для постсовременного общества.
297
Состояние дефицита, свойственного основной недостаточности, относится к трудно обратимым, однако, использование современных психоаналитических подходов в рамках теории и практики self- объектных отношений, учитывающих специфику индивидуально- типологических и других особенностей и пациенток/пациентов с основной недостаточностью, позволяет добиться хотя бы частичного положительного эффекта.
Дальнейшее совершенствование психоаналитических техник, применяемых в коррекции постсовременных форм психических нарушений, связано, в частности, с теорией интеракционного психоанализа (interactional psychoanalysis). Это направление основано на понимании пациента/пациентки как результата анализа и проработки отношений между аналитиком и пациенткой/пациентом.
Теория и практика терапии в рамках данной концепции базируются на основных положениях психологии self’а и self-объектных отношений.
Согласно теоретико-методологической основе интеракционного психоанализа, способы восприятия себя и окружающего мира, создания отношений с другими людьми, регуляции эмоционального состояния, определения убеждений формируются в результате межличностных интеракций.
Эти интеракции усваиваются
(интернализуются) психикой и становятся ее органическими содержаниями. Интернализованные интеракции создают психические репрезентации, которые называются схемами. Схемы, в свою очередь, на бессознательном уровне организуют последующие интеракции с людьми и окружающим миром.
В зависимости от конкретного содержания интеракции, избирательно активизируются те, или иные схемы. Наличие в психике индивидуума схем способствует консервации психической
298
организации и организации self’а. Это достигается в результате того, что организация и интерпретация текущих интерпретаций происходит в контексте прошлого усвоенного ранее опыта.
Наличие такого механизма приводит к тому, что человек заранее ждет от многих ситуаций и реакций других людей соответствия существующим у него ожиданиям, непосредственно отражающим характеристики схем. В процессе межличностных интеракций имеет место сознательное и бессознательное взаимовлияние друг на друга с проекцией основанных на схемах ожиданий (Miller,1996). Человеку свойственны осознанные и неосознанные ожидания (надежды) на то, что события будут развиваться в соответствии с его/ее убеждениями, согласно сценариям, содержащимся в схемах. В целом люди имеют четкую тенденцию вести себя стереотипно и повторять одни и те же ошибки, несмотря на приобретенный опыт.
Иррациональные схемы могут возникать под влиянием проблем каждодневной жизни. В качестве примера приведем фрагмент из беседы с женщиной, предъявляющей жалобы на панические атаки, связанные с поворотом ключа в замочной скважине.
Женщина 32 лет, 7 лет состояла в браке с мужчиной, злоупотребляющим алкоголем. На протяжении совместной жизни в однокомнатной квартире муж, часто, приходя с работы в состоянии алкогольного опьянения, избивал ее. Каждый вечер, ложась спать, она не могла заснуть из-за панического страха, связанного с его возвращением. По инициативе пациентки семья распалась. В настоящей момент она проживает одна в отдельной комнате в коммунальной квартире, но каждый вечер, услышав, как
299
Наличие такого механизма приводит к тому, что человек заранее ждет от многих ситуаций и реакций других людей соответствия существующим у него ожиданиям, непосредственно отражающим характеристики схем. В процессе межличностных интеракций имеет место сознательное и бессознательное взаимовлияние друг на друга с проекцией основанных на схемах ожиданий (Miller,1996). Человеку свойственны осознанные и неосознанные ожидания (надежды) на то, что события будут развиваться в соответствии с его/ее убеждениями, согласно сценариям, содержащимся в схемах. В целом люди имеют четкую тенденцию вести себя стереотипно и повторять одни и те же ошибки, несмотря на приобретенный опыт.
Иррациональные схемы могут возникать под влиянием проблем каждодневной жизни. В качестве примера приведем фрагмент из беседы с женщиной, предъявляющей жалобы на панические атаки, связанные с поворотом ключа в замочной скважине.
Женщина 32 лет, 7 лет состояла в браке с мужчиной, злоупотребляющим алкоголем. На протяжении совместной жизни в однокомнатной квартире муж, часто, приходя с работы в состоянии алкогольного опьянения, избивал ее. Каждый вечер, ложась спать, она не могла заснуть из-за панического страха, связанного с его возвращением. По инициативе пациентки семья распалась. В настоящей момент она проживает одна в отдельной комнате в коммунальной квартире, но каждый вечер, услышав, как
299
возвратившийся домой сосед поворачивает ключ в замочной скважине своей комнаты, испытывает сильные приступы паники.
Задача психотерапевта заключалась в диагностике иррациональных схем, связанных с дисфункциональными отношениями с бывшим мужем. Женщина осознала, что «нажила» их, готовясь к ежевечерним скандалам и дракам. Ее реакция мобилизации на поворот ключа в замочной скважине мужем была понятна. Многие годы она встречала его в постели не расслабленная, а мобилизованная, готовая к защите. После развода ситуация изменилась, а стереотипные дисфункциональные схемы остались.
На следующем этапе терапии обсуждались убеждения и деструктивные схемы пациентки в аспекте формирования сомнения в их правильности и возможности пересмотра. На наш вопрос: «Была ли адаптивной Ваша реакция на поворот ключа?» женщина ответила:
«Сначала да, а после развода – нет».
После избавления от негативных схем совместно с пациенткой формировалась новая эффективная философия ее жизни (новая картина мира): поворот ключа - это поворот в судьбе, требующий новых представлений о дальнейшей жизни, ответа на вопросы: кто я, чего я хочу от себя, мира и окружающих? Проблема пациентки была решена через замену старых дезадаптивных иррациональных схем на новые адаптивные и формирование ресурса - построение новой картины мира.
Сохранение (консервация) переживания self’а и приобретенного опыта рассматриваются как врожденное качество функционирования схем, которые очень резистентны к изменениям. Общеизвестно, что личность предрасположена к интерпретации новых интеракций и
300
Задача психотерапевта заключалась в диагностике иррациональных схем, связанных с дисфункциональными отношениями с бывшим мужем. Женщина осознала, что «нажила» их, готовясь к ежевечерним скандалам и дракам. Ее реакция мобилизации на поворот ключа в замочной скважине мужем была понятна. Многие годы она встречала его в постели не расслабленная, а мобилизованная, готовая к защите. После развода ситуация изменилась, а стереотипные дисфункциональные схемы остались.
На следующем этапе терапии обсуждались убеждения и деструктивные схемы пациентки в аспекте формирования сомнения в их правильности и возможности пересмотра. На наш вопрос: «Была ли адаптивной Ваша реакция на поворот ключа?» женщина ответила:
«Сначала да, а после развода – нет».
После избавления от негативных схем совместно с пациенткой формировалась новая эффективная философия ее жизни (новая картина мира): поворот ключа - это поворот в судьбе, требующий новых представлений о дальнейшей жизни, ответа на вопросы: кто я, чего я хочу от себя, мира и окружающих? Проблема пациентки была решена через замену старых дезадаптивных иррациональных схем на новые адаптивные и формирование ресурса - построение новой картины мира.
Сохранение (консервация) переживания self’а и приобретенного опыта рассматриваются как врожденное качество функционирования схем, которые очень резистентны к изменениям. Общеизвестно, что личность предрасположена к интерпретации новых интеракций и
300
нового опыта с позиций прошлых переживаний, сконцентрированных в интернализованных схемах.
Психоаналитическая терапия в рамках интеракционной теории фокусируется на наблюдении и анализе интеракций между пациентом/пациенткой и аналитиком. Это обусловлено тем, что психика как пациентки/пациента, так и аналитика организована согласно свойственным им схемам, которые отражаются на характере взаимных контактов, интерпретаций и невербальных проявлений. В процессе терапии создается психоаналитическая ситуация, в рамках которой становится возможным формирование пациенткой/пациентом новых, адаптивных схем и/или изменение старых, оцененных пациентом/пациенткой после их осознания как дезадаптивные (Weiss,
Sampson, 1986; Miller, Dorpat, 1996).
Дезадаптивные, негармоничные схемы формируются еще в младенческом возрасте в результате неадекватного родительского воспитания (парентинга). Такие схемы являются патогенными. Они вызывают нарушения как в ментальной, так и в соматической сферах. К ним относятся, в частности, нарушения эмоциональной регуляции, возникновение состояний угнетенности, тревоги, расстройства сна. Патогенные схемы мешают консолидации self’а, лежат в основе механизмов развития различных форм диссоциативных состояний. Присутствие в психике индивидуума патогенных схем оказывает негативное влияние на возможность установления в межличностных интеракциях психологического климата взаимного доверия, взаимопонимания, формирования контакта на эмпатическом уровне.
Из патогенных схем рождаются патогенные убеждения, представляющие собой, согласно Weiss, Sampson (1986), болезненные
301
Психоаналитическая терапия в рамках интеракционной теории фокусируется на наблюдении и анализе интеракций между пациентом/пациенткой и аналитиком. Это обусловлено тем, что психика как пациентки/пациента, так и аналитика организована согласно свойственным им схемам, которые отражаются на характере взаимных контактов, интерпретаций и невербальных проявлений. В процессе терапии создается психоаналитическая ситуация, в рамках которой становится возможным формирование пациенткой/пациентом новых, адаптивных схем и/или изменение старых, оцененных пациентом/пациенткой после их осознания как дезадаптивные (Weiss,
Sampson, 1986; Miller, Dorpat, 1996).
Дезадаптивные, негармоничные схемы формируются еще в младенческом возрасте в результате неадекватного родительского воспитания (парентинга). Такие схемы являются патогенными. Они вызывают нарушения как в ментальной, так и в соматической сферах. К ним относятся, в частности, нарушения эмоциональной регуляции, возникновение состояний угнетенности, тревоги, расстройства сна. Патогенные схемы мешают консолидации self’а, лежат в основе механизмов развития различных форм диссоциативных состояний. Присутствие в психике индивидуума патогенных схем оказывает негативное влияние на возможность установления в межличностных интеракциях психологического климата взаимного доверия, взаимопонимания, формирования контакта на эмпатическом уровне.
Из патогенных схем рождаются патогенные убеждения, представляющие собой, согласно Weiss, Sampson (1986), болезненные
301