Файл: Лекция 1 "Предварительное понятие истории философии".pdf

48
Знание как таковое или философия у Аристотеля синонимы. Существует три рода необходимых причин, следовательно, философия трояка: третья философия – знание ближайших причин необходимого; вторая философия – знание его средних причин; и первая философия – знание конечной причины, причины всех причин.
Первая философия – это и есть метафизика. Если познана первая причина, то дальше познания нет и быть не может, ибо знать больше нечего. В этом смысле, нет беско- нечного познания. Человек знающий первую причину, известным образом знает все, ибо он знает причину всего.
Характеристики первой философии, по Аристотелю, таковы:
Во-первых, она есть самое мудрое знание, потому что быть мудрым – это, значит, знать трудное, не легкопостижимое для человека – то, что дальше всего отстоит от чувственных восприятий. Хлопать глазами могут все, знать невидимую причину все- го – единицы.
Во-вторых, она есть самое истинное знание, потому что знает истинное не временами и не в отношении к чему-то иному, а как таковое. Есть вечные истины, но относи- тельные, а есть истина абсолютная, т.е. безусловная, относящаяся лишь к себе самой.
Есть ли причина у первопричины? Кажется, что нет. Но значит ли это, что если у нее нет ДРУГОЙ причины, то и вообще нет причины? Нет. Есть причина и у первопри- чины: она сама себе причина.
В-третьих, первая философия есть самое лучшее знание, потому что она знает наибо- лее познаваемое, ибо знание самого истинного наиболее познаваемо. Это знание
Аристотель называет знанием бога. Первую философию поэтому можно назвать тео- логией. Занятие первой философией почти не человеческое; оно гораздо более при- личествует богу, а не человеку, поскольку, поясняет Аристотель, во многом природа людей рабская и заниматься познанием первой сущности им очень трудно. Людей привязывает к себе область опыта и техники. Чего хотят рабы? Хорошего для себя, полезного. Обычно спрашивают поэтому, а какая от познания будет польза? Такой человек займется познанием только в том случае, если будет от познания польза. Ка- кая польза от познания первой сущности? Никакой. Ведь первая сущность есть для себя, а не для чего-то иного. И редкие люди среди людей могут оторваться от суеты рабского отношения. Редкие люди способны стать равными богам.
“Все остальные познания, - говорит Аристотель, - полезнее, но лучше нет ни одного”.
Этим характеристикам посвящены 1-ая и 2-ая книги “Метафизики”.
После этого Аристотель переходит к познанию предмета первой философии – к по- знанию первопричины, сущего как такового. Это ни случайно существующее, ни не- обходимое по отношению к другому, а то, что необходимо само по себе. Первую фи- лософию интересует, что такое сущее как таковое и что присуще ему самому по себе
(популярно: какие у него определения)? Или, что такое бог и что ему присуще само- му по себе?
Первое, с чем разбирается Аристотель, есть понятие причины. Что есть предмет ума ищущего причины? Говорят: давайте искать причины. А, что это? Сначала Аристо- тель выясняет, что говорили о причинах до него далеко неглупые люди, в каких зна- чениях они употребляли слово “причина”? Обычно этот раздел “Метафизики” назы- вается аристотелевским учением о родах причин, хотя здесь Аристотель просто уточняет то, какое значение имела причина до него.

49
Во-первых, причиной называли то, ПОЧЕМУ любое “что” есть именно это, а не другое – сущность или суть определенного бытия. Например, почему глаз это глаз?
Он ведь не потому глаз, что выглядит как глаз, а потому что его суть видеть; именно это делает глаз глазом. Почему человек есть человек? Потому что кто-то выглядит как человек? Нет. Сократ не потому человек, что двуногий и без перьев, а потому что быть человеком есть его суть. Мы можем быть похожи на Сократа, но не по виду, слава богу, а по сути. Этот род причин искал Платон, ибо идеи есть у него сущности любого определенного бытия.
Во-вторых, причиной называли природу вещей, то, ИЗ ЧЕГО все пошло и, стало быть, – материю или материальную причину. Фалес материалист не потому, что вода материальна, а потому что она есть у него природа вещей, т.е. то, из чего происходят все вещи.
В-третьих, причиной называли начало движения – действующую причину. Эта при- чина выдвигалась из уяснения недостаточности материальной причины, т.к. знание того, ИЗ ЧЕГО все происходит, не говорит, ПОЧЕМУ происходит это происхожде- ние. Что заставляет вещи появляться из материи? Одной материи, для понимания по- явления вещей недостаточно, надо, чтобы был какой-то толчок. Анаксагор первый, кто понял это, и потому сказал, что помимо гомеомерий (материи), чтобы вещи были, необходима действующая причина – ум.
Следующий род причин противоположен предыдущему. Эта причина есть то, ради чего или ЦЕЛЬ – конечная причина. Все вещи происходят из материи (ИЗ ЧЕГО) в силу действующей причины (ПОЧЕМУ), но зачем, к чему? Сократ и Платон первые заговорили о благе – о том, РАДИ ЧЕГО все происходит. Например, прогулка совер- шается ради здоровья.
Рассмотрев четыре рода причин, которые были определены до него, Аристотель при- ступает к собственному определению первосущности, первопричины (субстанции).
Различие между доаристотелевскими определениями и определениями Аристотеля заключается в том, что Аристотель начинает переходить от представлений о причине
(все предыдущие четыре определения) к понятию причины. И переходя, он начинает формулировать ее первое определение. Здесь важно, что именно первое, а не сразу уже готовое, последнее, как происходит в представлении.
Первое определение причины, по Аристотелю, это возможность (гр. δυναμις, лат. potentia) или подлежащее (гр. υποκαιμενον, лат. substratum). Это задаток всех измене- ний; материя, которая может принимать все формы, но сама формирующим начало не является. Возможность у Аристотеля – близка к материи, того, ИЗ ЧЕГО происхо- дят все изменения.
Пример: единство желудя и четырех природных стихий есть возможность дуба. Если нет или желудя (зародыша дуба), или стихий (условий его жизни), то нет и дуба; камни и дерево – субстрат дома; тело и душа есть возможность человека, еще не сам человек, а только возможность его.
Второе определение причины – это действительность (гр. ενεργεια, лат. actus) или форма (гр. μορφη), т.е. то, ЧТО формирует материю, то, в результате чего только и возникает что-то определенное, что-то действительное. Форма у Аристотеля близка к действительности.

50
Форма отрицает материю (формирует неоформленное, определяет неопределенное) и поэтому только она делает возможность некоторой определенной действительно- стью или “чем-то”.
Для предыдущего 1-го примера с дубом, что есть форма? Форма – это не внешний вид дуба. Внешний вид – это результат действия формы. Заметьте, какой разнообраз- ный результат! Нет вполне одинаковых, по внешнему виду, дубов. Что же делает возможность дуба действительностью дуба, возможный дуб действительным дубом?
Что есть форма для дуба, отрицающая материю дуба? В желуде дуба нет, нет там ма- ленького, микроскопического дубочка, который, произрастая, только увеличивается в размерах. Форма для дуба – это его жизнь, вступающая в свои права при наличии ус- ловий и вынуждающая возможность дуба стать его действительностью. Желудь дол- жен быть отрицаем, чтобы был дуб, и это отрицание возможности дуба из нее самой есть действительная жизнь дуба.
Что есть форма для дома? Деятельность строителя. Необходима формирующая, энер- гичная и умная деятельность строителя, чтобы дом стал действительным домом, т.е. домом не только по виду или по имени, который разваливается на следующий день.
Что делает из возможного человека действительного человека? Что есть форма для человека не как внешний вид? Наличие уха с мочкой, двух ног и отсутствие перьев еще не делает человека человеком. Чем отличаются поступки человека от деятельно- сти животного? Они обдуманны. Человек настолько человек, насколько он мыслит.
Мышление и есть форма для человека, т.е. то, в результате чего человек из человека в возможности становится действительным человеком. Отсюда практический вывод: нужно стремиться стать человеком, пока есть возможность этого, пока жизнь оду- шевленного тела не кончилась.
Далее Аристотель говорит, что субстанция или первая сущность всего сущего есть единство материи и формы, возможности и действительности. И поскольку она есть это единство, поэтому все сущее содержит материю (субстрат) и форму (энергию).
Без любого из этих двух определений причина не есть первая причина, сущность не есть субстанция, первая сущность.
Отрицательная деятельность или форма не приходит в материю извне. В примере с домом – форма извне, но к дубу жизнь извне не приходит, и мышление не внешне человеку. Следовательно, возможность в себе самой есть действительность, а дейст- вительность – возможность. Материя в себе самой есть форма. Нет формы без мате- рии. Если бы материя в себе самой не была бы формой, то она не была бы возможно- стью некоторой действительности, и если бы форма не была в себе самой материей, то она не была бы действительностью чего-то возможного. Ложно истолкование формы и материи, действительности и возможности как 2-х половинок; они – единое целое.
Таково данное Аристотелем, понятие субстанции или первопричины.
Далее Аристотель указывает, что в разном сущем единство материи и формы высту- пает по-разному.

51
Различные роды сущего – это различные способы единства материи и формы. Все сущее есть одно – единство материи и формы, но разное единство. За каждым есть причина, почему оно таково, а за всеми причинами первопричина – единство материи и формы, а оно (единство) различно. Следовательно, существующее разнообразно.
Определенность любого существующего не случайна, она связана с первосущностью.
Любое сущее есть способ существования первосущности. Чтобы доказать это Ари- стотель рассматривает два вида сущего – два основных способа существования пер- восущности. Что есть любое сущее? Существующая тем или иным способом первая сущность. Так, если мы хотим знать, что есть человек, мы должны узнать, к какому роду бытия первосущности он относится.
Далее Аристотель рассматривает два рода единства материи и формы (способы бы- тия первосущности).
Первый род существования первой сущности – чувственно-воспринимаемый, вещи.
Что такое любая чувственно воспринимаемая вещь по сути? Это такое единство ма- терии и формы, в котором материя и форма максимально отличны друг от друга. Это отличие сказывается в том, что форма КАЖЕТСЯ чем-то иным для материи, чем-то внешним. Поэтому чувственные вещи и есть чувственно-воспринимаемые вещи. Их материя выступает чем-то внутренним, а форма внешним.
На чем основывается обыденное представление, что форма вообще есть нечто внеш- нее? На восприятии чувственных вещей, для которых это так (но вывод неверен, если он делается о форме вообще). Для чувственных вещей – материя одна, а форма раз- ная. Но единство материи и формы есть и выступает как изменение вещей. Снег – вода – пар – это разные формы одной и той же материи.
Что же есть материя в чувственных вещах? Страдательная, пассивная основа всех изменений могущих быть с вещами. По Аристотелю, это изменения: “что” (свойств),
“как” (качеств), “сколько” (количества), “где” (движения). При этом изменение ве- щей происходит не случайно. Это необходимый переход в соответствующую проти- воположность: из того, что есть в возможности в то, что есть в действительности.
Листья падают, а не поют потому, что такой действительности в этой возможности нет.
Итак, говорит Аристотель, чувственные вещи не возникают из ничего, а все они воз- никают из чего-то – из материи, но материи, так или иначе, уже определенной в себе.
Откуда возможность желудя? Из другой возможности, и так - до первоматерии, пер- вовозможности. Доска возможность дома, но она же есть действительность уже оп- ределившегося бревна.
Что такое материя чувственно определенных вещей? Это есть первое по природе и по времени, поскольку ИЗ нее возникает их действительность. Для чувственных вещей материя предшествует форме, возможность – действительности. Материя первична, а действительность вторична, происходяща. Но так – только в отношении чувственных вещей. Одна из ошибок материалистов состоит в том, что они правильное для чувст- венных вещей принимают и выдают за правильное вообще.
Поскольку материя и форма отличны друг от друга, они связаны внешне и по- разному в разное время. Поэтому в знании чувственно-воспринимаемых вещей более чем где-либо, возможны ошибки и заблуждения. Как мы знаем чувственно- воспринимаемые вещи? Путем чувственного восприятия и опыта. Аристотель гово- рит об истине познания чувственно-воспринимаемых вещей: прав тот, кто считает

52 разъединенное в данный момент разъединенным, а связное –связанным. И ошиба- ется тот, кто считает обратное. Я сейчас белый, а когда я покраснею, тот, кто утвер- ждает, что я белый, становится неправым. Я могу быть и тем, и другим, но в опреде- ленный момент мнение право лишь одно. Поэтому чувственное восприятие и опыт бесконечно-многообразны, и никогда нельзя сказать ВСЕ. В опыте окончательной, абсолютной истины нет (не вообще нет, а лишь в исследовании чувственно- воспринимаемого, в опыте).
Мы рассмотрели первый род существующего – чувственно-воспринимаемое. Именно так, а не “чувственно-воспринимаемые вещи”, т.к. может сложиться мнение, что есть еще иные какие-то вещи, хотя вещей, кроме чувственно-воспринимаемых, не суще- ствует. Чувственное - первый вид существования субстанции. Оно характеризуется тем, что в нем возможность предшествует действительности; первое есть материя, следовательно, “все из материи”, где все – это вещи, т.е. нечто чувственно- воспринимаемое.
Материализм абсолютизирует это.
Далее Аристотель переходит к рассмотрению второго рода сущего.
Лекция 12 (окончание)
Аристотель
Второй вид сущего – ум.
Ум отличается о вещей тем, что в нем деятельность (форма) наперед содержит то, что должно возникнуть - действительность предшествует возможности, потому что содержание ума – цель, идея. Она содержится в уме заранее, до действия. Мастер за- мышляет что-то и потом осуществляет это, причем достигает именно того, что заду- мал. У неумелого, у не-мастера сделанное частенько, если не всегда, не совпадает с задуманным. Стало быть, не случайно ум и умение – слова однокоренные. Поэтому обладание одним умом лучше обладания множеством чувственных вещей. Если есть ум, то можно сделать любую вещь. При этом от использования ум улучшается, а ве- щи – ухудшаются. Без использования ум тупеет.
Итак, возможность и действительность в уме – одно и тоже, едины. Ум осуществляет только самого себя, не черпает содержание из внешнего источника. “Набраться уму” нельзя, его можно лишь вырастить. Если набраться на стороне, то получится только эрудит.
Ум – единство формы и материи, возможности и действительности. Но ум, по Ари- стотелю, бывает разный. Конечный ум – рассудок – имеет своей целью и результатом не себя самого. А что-то иное. Например, Микеланджело – замыслил статую и во- плотил. Статуя живее животного – ее оживляет идея, цель ума. Содержание ума в этом случае – не сам ум, а статуя. Поэтому конечный ум нуждается в материи (для себя ином). Материя – условие реализации замысла конечного ума. Конечный ум нуждается в чем-то еще кроме себя, т.к. его целью еще не является он сам. Потому как, несмотря на то, что возможность и действительность в нем едины, но и различие их еще имеется: различие замысла (цели) и материи, предмета, в котором осуществ- ляется реализация. Да и сам замысел, хотя и есть уже некоторая действительность, есть лишь возможная действительность, для реализации которой еще требуется неко- торый материал, а не только мысль в голове.