Файл: Лекция 1 "Предварительное понятие истории философии".pdf

76 дом конкретно то самое, чем оно конкретно является, и каждое во вселенной есть сама вселенная, хотя в каждом вселенная пребывает различно и каждое во вселенной тоже различно, - подчеркивает Николай в том же трактате. - Вглядись внимательнее и увидишь, что каждая действительно существующая вещь пребывает благодаря то- му, что все вещи в ней есть она сама, а сама она в Боге – Бог”.
Этот вывод позволяет Кузанцу обосновать заключительное положение своей доктри- ны. Поскольку с пантеистической точки зрения каждая вещь некоторым особенным, свойственным именно ей образом содержит в себе Бога и весь мир, человек также по- своему есть Бог и вселенная. Он есть Бог и вселенная в образе человека: “В самом деле, человек есть Бог, только не абсолютно, раз он человек, а как человеческий Бог.
Человек есть также мир, но не конкретно все вещи, раз он человек, а как микрокосм или человеческий мир. Область человечности охватывает, таким образом, своей че- ловеческой возможностью Бога и весь мир, - пишет Николай в трактате “О предпо- ложениях”. – Раз она есть человеческий мир, в человечности человеческим образом, как во вселенной универсальным образом, развернуто все. В ней же человеческим образом и свернуто все, раз она есть человеческий Бог”.
Благодаря этому в практической области человек способен с помощью воображения творить образы и подобия всех чувственных вещей, развертывая свой, человеческий мир культуры. В теоретической области человек по той же причине способен с по- мощью рассудка и разума познать вселенную, свертывая ее бесконечное многообра- зие в простоту интеллектуального созерцания универсума.
Но поскольку все это человек совершает ради себя самого, учась понимать себя, управлять собой и сохранять себя, Николай выделяет его из всего сотворенного. Он называет истинного человека как творца себя самого конкретным максимумом или
Богочеловеком, через которого все телесное и духовное во вселенной достигает сво- ей высшей ступени. Особенность, т.е. человечность человеческого образа Бога и ми- ра состоит, согласно Кузанцу, в универсальности и совершенстве этого образа. Этот универсальный образ был впервые явлен миру Иисусом Христом. Завершая изложе- ние своего учения, Николай пишет в трактате “Об ученом незнании”: “Так как чело- век есть его ум, величайшего совершенства человеческой природы надо искать в чем- то субстанциальном и существенном, т.е. в разуме, которму служит все остальное.
Значит, всесовершенный человек вовсе не обязательно должен выделяться какими бы то ни было привходящими свойствами, за исключением относящихся к разуму. Не обязательно, чтобы он был великаном или карликом и вообще обладал каким-то оп- ределенным ростом, цветом кожи, телосложением и прочими случайными чертами, а надо только, чтобы его тело было свободно от крайностей, мешающих ему быть по- слушным орудием духовной природы, чтобы оно повиновалось ей и приноравлива- лось к ней безотказно, беспрекословно и неустанно. Наш Иисус, в котором уже тогда, когда он явился миру, согласно нашей вере, как свет во тьме, таились все сокровища знания и премудрости, имел именно такое, послушнейшее и совершеннейшее тело для служения высшей духовной природе”. Это и было необходимым условием смер- ти тела Христа и его воскресения к вечной духовной жизни, благодаря чему вселен- ная в первый раз достигла своей конечной цели и, замкнув тем самым бесконечный круг развития, впервые соединилась максимальной человечности с абсолютным бы- тием Бога.

77
Лекция 18
Философствование эпохи Возрождения:
Марсилио Фичино, Джованни Пико делла Мирандолла, Пьетро Помпонацци,
Бернардино Телезио
Весьма характерным для эпохи Возрождения было сочетание античной философии с христианской мистикой и восточной магией в мировоззрении Марсилио Фичино
(1433-1499). Возглавив в 1462 г. флорентийскую Академию – вольный союз почита- телей платоновской философии - Фичино искусно перевел на латинский язык важ- нейшие диалоги Платона, “Эннеады” Плотина, работы Прокла и Дионисия Ареопа- гита. Он осуществил также перевод “Герметического корпуса” и “Гимнов Орфея”, приписывавшихся в эту эпоху Гермесу Трисмегисту и Орфею, мифическим родона- чальникам древних египетских и греческих мистерий.
Фичино полагал, что философия и религия берут свое начало в священных мистери- ях, издавна хранящих божественную истину. Поскольку истина одна, сочинения
Гермеса, Орфея, Пифагора, Платона и неоплатоников согласуются между собой и с христианским вероучением. Они поясняют его, а оно, в свою очередь, раскрывает их сокровенный смысл. Исходя из этого, Фичино выдвинул идею создания docta religio
(лат.) – ученой или философской религии. В ней должны быть синтезированы взгля- ды Платона и неоплатоников, евангельское послание, озарения древних пророков и практика магов (прежде всего Зороастра или Заратустры, которого в эпоху Возрож- дения считали автором т.н. “Халдейских оракулов” – магического трактата, написан- ного во II веке н.э.).
Согласно Фичино, реальность представляет собой нисходящую лестницу совершен- ства, ведущую от Бога и ангелов к душе, форме и материи. Первые две ступени этой лестницы образуют вечную сферу умопостигаемого мира, две последние - природу, т.е. физический мир тел, существующих в пространстве и времени и воспринимае- мых чувствами. Душа связывает обе сферы, и как опосредующая их она триедина - сочетает в себе вечное и временное, божественное и материальное. Благодаря этому она формирует материю и управляет всеми телами. “Душа – высшее чудо природы, - утверждает Фичино.- Другие вещи под Богом каждая отдельно, а она является одно- временно всеми вещами. И поскольку в ней имеются образцы вещей божественных, от которых она зависит, она есть причина и образец для всех вещей низшего порядка, какие она сама некоторым образом и производит. Она вникает во все и, будучи ис- тинной связью всего, когда вселяется в одно, не оставляет другого, а проницает одно и другое и всегда все поддерживает. Поэтому ее справедливо можно назвать центром природы, посредницей всех вещей, лицом всего, сцеплением, узлом и связкой мира”.
Этой мировой душе более всех других душ родственна душа человека как мыслящего существа. В силу связи природы с тем, что постигается только умом, человеческая душа способна любить. Посредством любви она может подниматься по лестнице со- вершенства, с каждой ступенью становясь все более божественной, вплоть до соеди- нения с высшей идеей Бога. Воссоединение человека и Бога путем любви Фичино на- зывает платонической или божественной любовью. “Хотя нам нравятся тела, души и ангелы, - пишет он в комментарии на “Пир” Платона, - на деле мы все это не любим.
Бог, однако, вот в чем: любя тела, мы будем любить тень Бога, любя душу – подобие
Бога, любя ангелов – образ Бога. И если в настоящем времени мы будем любить Бога

78 во всех вещах, то в конце концов полюбим все вещи в нем, ибо, живя так, мы дос- тигнем той ступени, когда будем видеть Бога и все вещи в Боге. И будем любить его в себе и все вещи в нем, ибо все дается милостью Бога и в конце концов получает ис- купление в нем, потому что все возвращается к Идее, ради которой было создано. И тогда, быть может, снова свершится преображение, ибо если некая часть испытывает в чем-либо недостаток, она преобразуется таким образом, чтобы навеки соединиться с идеей. Я хочу, чтобы вы знали, что истинный человек и Идея человека – единое це- лое. И все же никто из нас на земле не является истинным человеком, будучи отделен от Бога, ибо тогда мы отделены от Идеи, которая является нашей формой. Поэтому к истинной жизни мы приходим посредством божественной любви. Природно мы ог- раничены и оторваны друг от друга, но когда мы соединимся для любви, мы все вме- сте вернемся к нашей Идее и таким образом проявится то, что мы сначала любили
Бога в вещах для того, чтобы любить затем вещи в нем и прийти, наконец, к тому, к чему мы, собственно, возвращаемся: ведь любя Бога, становимся возлюбленными сами”. Средство помочь людям на этом нелегком пути Фичино видит в т.н. “естест- венной магии”, которая использует благоприятное действие на человека небесных тел, камней, трав и раковин моллюсков, питая исходящей от них энергией жизнен- ную силу его тела.
Впечатляющим манифестом антропоцентрического мировоззрения эпохи Возрожде- ния стала “Речь о достоинстве человека” Джованни Пико делла Мирандолла (1463-
1494). Сущность человека, отличающую его от всего остального мира, Мирандолла видит в том, что человек есть единственное из творений, свойства которого не опре- делены заранее, а формируются исключительно им самим. “Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни особого образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно своей воле и сво- ему решению, - говорит в “Речи” Творец первому человеку. – Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свобод- ный и славный мастер, сформировал себя в образе, который предпочтешь”. Согласно
Пико, человек есть центр вселенной потому, что в нем сосредоточены возможности всех существ. И только в зависимости от того, какие из них будут осуществлены ка- ждым индивидом, он станет или низшим, неразумным существом, родственным рас- тениям и животным, или существом высшим, подобным ангелу и даже самому Богу.
Виднейшим последователем Аристотеля был в эту эпоху Пьетро Помпонацци
(1462-1525). Следуя распространенному тогда представлению о двойственной исти- не, согласно которому человеческий разум может признать истинным то, что отвер- гается церковным вероучением, Помпонацци утверждал, что бессмертие души, в ко- торое он верит как христианин, не может быть доказано. Вслед за Аристотелем он считал, что душа есть первая энтелехия живого тела, а потому она не может обойтись без него и погибает вместе со своей материей. Однако это не означает, что следует презирать добродетель и стремиться к одним удовольствиям, считает Помпонацци. В
“Трактате о бессмертии души” он пишет: “Те, кто нравственным и разумным добро- детелям предпочитают телесные наслаждения, скорее обращаются в зверей, чем в бо- гов, а предпочитающие богатство уподобляются золотому тельцу, так что первых должно именовать животными, а вторых – безумцами”.

79
Самые древние философские представления о природе возродил Бернардино Те-
лезио (1509-1588). Полемизируя со сторонниками аристотелевой физики, он вернул- ся к положениям Анаксимена и других досократиков. Согласно Телезио, природа создана Богом таким образом, что она в самой себе содержит принципы бытия и по- знания. Человек есть часть природы. Чтобы познать ее, он должен довериться своим чувствам, поскольку они вызваны “пневмой” - тончайшей телесной субстанцией, свя- зующей человека со всеми вещами. Чувства обнаруживают, что в основе вещей ле- жат три начала – “ две действующие природы, тепло и холод, и одна телесная масса, способная под их воздействием сжиматься и расширяться, принимая любое положе- ние, подходящее для тепла и холода”, - пишет Телезио в сочинении “О природе ве- щей сообразно ее собственным началам”. Из чувств вырастает рассудок, которому следует доверять меньше, чем чувствам, поскольку он может заключать только по аналогии, т.е. лишь относительно верно. Для познания Бога человеку дарована ра- зумная душа, чей “добавочный ум” не пригоден к познанию природы вследствие его предназначения готовить душу к спасению после естественной смерти человеческого тела.
Лекция 19
Философствование эпохи Возрождения:
Джордано Бруно
Наиболее своеобразным мыслителем эпохи Возрождения стал Джордано Бруно
(1548-1600), творчество которого вобрало в себя стремления его непосредственных предшественников и дало толчок последующим философским исканиям вплоть до
Шеллинга.
Во многом соглашаясь с Николаем Кузанским и широко используя представления
Фичино, “Герметического корпуса”, Прокла, Плотина, Аристотеля, Платона и досо- кратиков, Бруно создал классический вариант ренессансного пантеизма. Его идея со- стоит в том, что мышление и бытие, форма и материя, причина и начало вселенной есть в себе единое целое, так что природа есть не творение, а живой, деятельный и разумный образ Бога, наличествующего во всем. Эта идея определяет как содержа- ние, так и основной тон произведений Бруно – героический энтузиазм, т.е. самоот- верженный восторг благородной души, чувствующей, что в ней живет дух и сознаю- щей единство своей сущности со всем сущим. Захваченность этим сознанием мешает
Бруно достичь научного спокойствия. Поэтому в его работах имеется много запутан- ного, темного и аллегорического, хотя главная мысль этого мученика философии, сожженного за истину на костре инквизиции, весьма последовательна и ясна.
Подобно Кузанскому, Бруно начинает с того, что признает непознаваемость первона- чала или первопричины как таковой. Знать бесконечную субстанцию, единое начало и причину всего мы можем лишь по ее следам – многообразным следствиям ее дея- тельности, которые вместе образуют бесконечный универсум или природу. Natura est
Deus in rebus (лат.) -природа есть Бог в вещах, утверждает он. Познавая ее, мы позна- ем Бога, насколько это вообще возможно. Поэтому философия должна перестать быть метафизикой и стать натурфилософией.
Если в Боге как первопричине и первоначале всего причина и начало совпадают, то в природе они различны. Причиной природы является мировой ум – универсальный

80 интеллект, действительность или форма вселенной, действующий в ней подобно художнику, воплощающему свой замысел. Началом же природы выступает универ- сальная возможность или материя, которая формируется умом, принимая самые раз- нообразные внешние формы. При этом мировой ум не существует без материи, равно как и материя мира – без деятельного ума, ибо невозможно, чтобы было то, чему не достает возможности быть, и, наоборот, без того, что действует и творит, нет того, что обладает способностью страдать и быть созданным. Поскольку возможность как таковая – ничто без действительности, разум есть собственная способность и внут- ренняя жизнь материи. Согласно Бруно, единство мира заключается в том, что миро- вой ум формирует первую материю не извне, а изнутри, так что эта материя сама по себе одушевлена и живет вечной разумной жизнью. Это и есть первая материя, тож- дественная первой форме (т.е. уму) и отличная от всего материального.
Таким образом, Бруно выступает противником средневекового представления о по- тустороннем творце мира. Для него универсальный интеллект есть интеллект самого универсума – единая внутренняя форма всех внешних форм материи, некое “логиче- ское намерение”, умное начало, действующее в природных вещах. В силу этого принципа все в мире предопределено, изначально завершено, закончено. Поэтому, становясь иной, т.е. изменяясь, вселенная всякий раз сохраняется, возвращается в се- бя. Мыслитель сравнивает бесконечную жизнь вселенной с жизнью дерева: из семени ум как внутренний художник выгоняет корни и ствол, из ствола – ветви, из них – почки, из почек – листья, цветы и плоды, а затем, органически замыкая круг жизни, он возвращает их соки ветвям, стволу и корням. Благодаря разуму природа не только всегда как следует производит свои виды, но и представляет собой внутреннее связ- ное целое, все изменения которого являются модификациями одной и той же мате- рии.
Материальное единство мира, стало быть, заключается в разуме; без ума материя не была бы единой. “Разве вы не видите, - пишет Бруно в своем основном философском произведении “О причине, начале и едином”, - что то, что было семенем, становится стеблем, затем – колосом; из того, что было колосом, возникает хлеб, из хлеба – пи- тательный сок, из сока – кровь, из крови – сперма, из спермы – зародыш, из зароды- ша – человек; из того, что было человеком – труп, из трупа – земля, из нее – камень или другая вещь, и так можно прийти ко всем природным формам”.
По мысли Бруно, именно абсолютное тождество бытия и мышления, материи и фор- мы, начала и причины в Боге делает мир внутренне единым – универсумом или все- ленной. Не было бы этого всеобщего единства, не было бы и мира как единого цело- го, как вселенной. В отличие от отдельных вещей, каждая из которых никогда в дей- ствительности не есть все, чем она может быть, вселенная изначально, раз и навсегда действительно есть все многообразие своих возможностей, ибо она заключает в себе всю материю вместе с вечной, неизменной формой всех ее меняющихся форм. По- скольку универсум одушевлен единой идеей жизни (всеобщим, содержащим в себе и порождающим из себя все особенное и единичное), он есть великий образ и великое подобие Бога – творящая природа. Но поскольку мир внешне многообразно различен, разделен на особенные части и единичные вещи, вселенная уже не есть в действи- тельности все то, чем она может быть. В своей внешности универсум есть лишь тень идеи, великого образа Бога, малое подобие себя самого – нечто сотворенное творя- щей природой.