Файл: Первая. Общетеоретические вопросы праздника как социальноэстетического феномена.docx

Массовый революционный праздник, впервые заявивший о себе в эпоху ранних буржуазных революций, свидетельствует и о другом. Он является выражением того, что праздничная культура в своем историческом развитии не только многое теряет, но и многое приобретает, причем такого, что не было свойственно ей в прошлом. Отметим здесь одно из таких приобретений, ставших возможным в новое время благодаря революционному типу праздника.

Отношение к времени, к становлению является, как уже неоднократно отмечалось, определяющим или конститутивным моментом праздника вообще. Праздник возникает как оформление кризисных, переломных этапов в движении жизни человека и общества, в эволюции всей природы. В течение многих столетий складывались народные праздники, отмечавшие смену времен года, начало и окончание сельскохозяйственных работ, оформлялись обрядово-праздничные традиции в связи с важными моментами интимно-бытовой жизни людей. Но лежавшее в основе обрядово-зрелищных форм отношение к времени, ощущение и осознание фактора времени с помощью праздника на протяжении длительнейшего исторического процесса существенно не менялись. В праздничной культуре прошлого, в том числе и в средневековом карнавале Европы, время присутствовало как простое совмещение двух фаз развития — начальной и конечной: зимы — весны, лета — осени, рождения — смерти и т. п. Время двигалось в биокосмическом кругу, и единственным его измерением выступал цикл, однотипное повторение фаз природной и человеческой жизни. И если праздничная культура в ее массовом и универсальном значении не {132} остановилась на этой примитивной — с точки зрения отношения к времени — ступени развития, то лишь благодаря революционному типу праздника. Революционный праздник впервые выступает как оформление перелома, разделяющего две исторические эпохи — эру феодализма и эру буржуазного общества. С его помощью присущее праздничной культуре чувство времени и временной смены предельно расширяется и углубляется, вовлекает в свой круг социально-исторические и политические явления. Культура праздника оказывается в состоянии преодолеть присущую ей биокосмическую цикличность и подняться до ощущения исторического понятия времени. Праздничная культура в лице революционного типа праздника становится начиная с эпохи ранних буржуазных революций одним из активных средств эстетико-идеологического выражения могучего чувства историзма.

Связь с социально-политической историей, чувство историзма, сформировавшееся в результате этого, — вот, следовательно, то приобретение, которое было добыто праздничной культурой с помощью революционного праздника. Данное приобретение, если его оценивать с социологической точки зрения, означало для праздничной культуры качественную метаморфозу. Оно расширило представление о смысле праздника как условии свободного существования человека. Из вместилища народных чаяний лучшей, более справедливой жизни, новой правды, тех ожиданий, которые хотя и были подкреплены значительным протестом, тем не менее отличались пассивностью и созерцательностью, были лишены исторической перспективы и по этой причине оказывались, как правило, ориентированными на прошлое («золотой век»), праздничная культура благодаря революционному типу праздника превращалась в орудие классовой борьбы. Она оказывалась способной создавать уже не мнимые, а подлинные общности людей, то «мы», которое характеризуется единством классовых целей и интересов, вносить в это «мы» с помощью революционного праздничного настроения дух единства и сплоченности. Тем самым праздничная культура обретала еще один смысл как форма революционного действия. Этого смысла праздничная культура в своем прошлом, в частности в средневековом карнавале, была лишена.

---

---

{133} V. Праздник и искусство. К вопросу о специфике праздничного выразительно-игрового поведения

Рассмотрим теперь праздник с точки зрения того особого выразительно-игрового поведения или художественной культуры поведения, которую предполагает он в наше время. Вопрос этот отчасти совпадает с проблемой соотношения между праздником и искусством, в частности театром, что дает нам основание совместить рассмотрение этих вопросов в одном месте.

Отношение праздника к искусству как проблема эстетики. Платон

Вопрос об отношении праздника к искусству и искусства к празднику — один из наиболее традиционных вопросов в эстетике. Его впервые поставил Платон, причем в такой форме, которая уже ни в какой мере не устраивает современную эстетику. Сообразуясь с теми задачами, которые вытекали из требований его политического проекта, нацеленного на «идеальное государство», он решительно противопоставил праздник и его обряд, непосредственно выражавшие собой практически-жизненный процесс, наметившимся уже в его время тенденциям выделения из этого процесса всего того, что впоследствии получило название «искусство», в особую социально-культурную сферу, противостоящую ансамблю реальных жизненных форм, в том числе празднику и его обрядности. В своем стремлении воспрепятствовать вычленению искусства из целостного ансамбля жизненных форм, из сферы праздника (в тенденции выделения искусства в самостоятельную сферу Платон видел одну из главных причин разложения афинского государства), он выдвинул идеал, который был целиком обращен в прошлое греческого мира, да и не только греческого мира. Таким идеальным прошлым был для Платона Древний Египет. Идеал Платона, если оценивать его с эстетико-культурных позиций, отдавал предпочтение празднику как явлению, в котором в нерасторжимом единстве были представлены практически-жизненные, этические и эстетические значения человеческого поведения в сфере свободного времени. Тип {134} личности, который Платон хотел навсегда закрепить в истории, представлял собой в некотором роде антитезу свободной индивидуальности, в чем и проявилась историческая ограниченность идеала Платона. Конкретным выражением этой ограниченности являлся, как известно, отказ искусству в праве на самостоятельное существование, последовательно отстаиваемый греческим философом.

---

Проблема праздника и искусства (театра) у Жан-Жака Руссо, Ромена Роллана и др.

В новое время проблему соотношения праздника и искусства или, точнее говоря, проблему соотношения праздника и театра пытался осмыслить Жан-Жак Руссо. Результат, к которому пришел он, в известном смысле воспроизводил платоновские идеи и представления Руссо обосновал необходимость массового народного праздника на манер античных празднеств. В середине XVIII в., когда духовенство утрачивало свою власть над населением, когда дворянство, предаваясь беспечному эпикурейству, теряло блеск и силу, когда поднимающаяся промышленная буржуазия была еще слишком молода и дезорганизована, чтобы взять на себя общественную инициативу, массовые празднества не находят благоприятной почвы для своего развития. В такое время требование массовых народных празднеств, провозглашенное Руссо, отражало историческую необходимость, предвещало тот взрыв инициативы, который принесла с собой Великая Французская революция. Вместе с тем Руссо решительно противопоставил праздник театру как таковому, связал с первым истинное понятие о «народном зрелище», а со вторым — понятие о «зрелище для немногих». Антитеатральные идеи Руссо, вынуждающие нас критически относиться к той трактовке, которую он дал проблеме соотношения праздника и искусства, отнюдь не были следствием его нелюбви к театру. Источник этих идей другой. Признавая драматическое искусство и высоко его оценивая с эстетической точки зрения, Руссо считал, что не театр, «замыкающий маленькую группку людей в темном логове, где они сидят испуганные и неподвижные, в молчании и бездействии… где кругом… печальные картины неравенства и рабства», а именно празднества и зрелища под открытым {135} небом дадут народу «сладостное ощущение своего счастья»¹³⁵.

Модель народного праздника, нарисованная Руссо по образцам античных празднеств, а также празднеств его родной Женевы, вдохновляла вождей Великой Французской революции, позднее Рихарда Вагнера и др. В начале XX в. ее пытался оживить Р. Роллан: «Будь мы счастливее и свободнее, нас не влекло бы к театру. Сама жизнь была бы для нас великолепнейшим из зрелищ. Не утверждая, что обязательно будет достигнут когда-нибудь идеал счастья, все более удаляющийся от нас, по мере того как мы идем вперед, мы все же решаемся сказать, что усилия человечества направлены, по-видимому, на сужение области

---

искусства и расширение области жизни; вернее, что мы стремимся сделать искусство украшением жизни и не хотим больше, чтобы искусство было замкнутым в себе миром, не хотим воображаемой жизни. Свободному и счастливому народу больше нужны празднества, чем театр; и самым прекрасным зрелищем для народа всегда будет сам народ. Подготовим же народные празднества для народа будущего»¹³⁶.

---