Файл: Первая. Общетеоретические вопросы праздника как социальноэстетического феномена.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 08.11.2023
Просмотров: 625
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
СОДЕРЖАНИЕ
{9} Часть перваяОбщетеоретические вопросы праздника как социально-эстетического феномена
I. Постановка проблемы. О понятии праздника
II. Проблема праздника в научной литературе XIX – XX вв.Краткий обзор общих концепций праздника
III. Праздник и общение. К вопросу о социальной сущности праздника
IV. «Праздничное время», «праздничное мироощущение» и «праздничная свобода»
{133} V. Праздник и искусство. К вопросу о специфике праздничного выразительно-игрового поведения
{178} Часть втораяПраздник и революция
I. Празднества Великой Французской революции 1789 – 1793 гг.
II. Праздничность социалистической революции как понятие марксистско-ленинской эстетики
III. Октябрьская революция и зарождение советского массового празднества
IV. Ранний советский массовый праздник. Его праздничность, функции и обрядово-зрелищные формы
V. Эстетические противоречия раннего советского массового праздника
взрывало и подрывало старые рабские чувства»267. Именно чувства, а не сами реальные дворцы и памятники, как ошибочно считали некоторые критики. Оформление Альтмана — художественно опредмеченная праздничность, разрушающая всякую претенциозность на вневременную значимость и безусловность представлений о сегодняшней необходимости во всем, что касается жизни и культуры, но разрушающая специфическим образом — посредством освобождения сознания, мысли и воображения для новых возможностей.
Широкое участие профессиональных художников в оформлении раннего советского массового праздника, несомненно, обогатило последний, и то немногое, что нам удалось показать, прямо свидетельствует об этом. Благодаря профессиональному изобразительному искусству советский революционный праздник как бы обрел свой, достаточно выразительный, «язык» общения, а также свое особое праздничное пространство. Тем самым этот праздник безусловно нашел свое неповторимое лицо, чему в немалой степени способствовала профессиональная театрально-драматическая и концертная деятельность, {277} в дни Октябрьских торжеств 1918 г. обозначенная, к примеру, такими знаменательными явлениями, как первая постановка Вс. Мейерхольдом «Мистерии-буфф» В. Маяковского в Петрограде (Театр Консерватории), первая постановка пьесы В. Каменского «Стенька Разин» Театром им. В. Ф. Комиссаржевской в Введенском Народном доме в Москве, исполнение в Большом театре «Прометея» А. Скрябина в цветовом сопровождении сообразно замыслу самого композитора и многое другое. В последующие годы роль профессионального художественного творчества в раннем советском массовом празднике еще более возрастает. Но если в 1918 г. среди различных видов искусства, участвовавших в организации праздника, на первом месте было изобразительное искусство, то с 1919 г. ведущее положение прочно начинает занимать театр. Поначалу участие театра сводится преимущественно к показу обычных спектаклей и устройству концертов либо в закрытых помещениях (театры, клубы и др.), либо — и это чаще всего — прямо на улицах и площадях с открытых эстрад. В дальнейшем театр более органически соединяется с праздником, с его обрядово-зрелищными формами (митингом и шествием), как бы растворяется в них, открывая тем самым возможности для интересных, хотя и не бесспорных формальных новообразований в сфере ранней советской праздничной культуры.
Первоначальные попытки ввести в праздник театральное искусство относятся еще к 1918 г. Но лишь к Первомаю 1919 г. наметились организационные формы включения театра в празднество. И в Москве, и в Петрограде был разработан широкий план спектаклей и концертов, которые должны были устраивать театры, консерватории и «летучие труппы», составленные из музыкантов, певцов и актеров эстрады и цирка. И хотя этот план был осуществлен лишь частично, театральная и музыкально-концертная деятельность профессиональных артистов способствовала успеху праздника, о чем свидетельствует тогдашняя пресса, в частности «Вестник театра». В нем говорилось о «сотнях артистов, армии певцов, декламаторов и музыкантов, которые пришли на 1‑е Мая (в Москве) к народу и слились с ним в одном весеннем веселии… {278} Устроенные по инициативе ТЕО цирковые представления на особых платформах, прицепленных к вагонам линий А, Б и 4, придали 1‑му Мая характер всенародного уличного празднества. С 4‑х часов дня на указанных… трамвайных линиях замелькали необычные цирковые платформы. По углам платформ — символические изображения циркового искусства Посредине платформы — трапеции, вся платформа заполнена артистами цирка в белых клоунских костюмах. Вагон с платформой останавливается на площади, и человек в высоком цилиндре возвещает быстро собравшейся толпе о начале циркового представления. Гремит военный оркестр, звуки труб оглашают площадь, изо всех переулков и домов выбегают восторженные любители цирка…
… Тут и жонглеры, борцы, клоуны, куплетисты, танцовщицы. Наибольшим успехом пользуются клоуны, отпускающие в толпу ряд острых шуток и словечек. Представление длится 15 – 20 минут, и вагон двигается… к следующей площади. За ним мчится ватага мальчишек, гремит оркестр, толпа шумно благодарит артистов, а они под лучами майского солнца весело и радостно раскланиваются с толпой… По этим же трамвайным линиям приехал вагон В. Л. Дурова с группой дрессированных животных»268.
Цирковые представления на передвижных трамвайных площадках были смелым новшеством в Первомай 1919 г. Эта форма участия циркового и эстрадного искусства в празднике в последующие годы неоднократно использовалась и в Москве, и в Петрограде, и, по-видимому, в других больших городах Советской Республики. Так, Первого мая 1920 г. в Петрограде курсировали 12 вагонов с прицепленными к ним грузовыми площадками, на которых возвышались фантастически пестрые балаганы, сооруженные с помощью разноцветных фанерных щитов, размалеванных холстов и бутафорских фигур. Каждый вагон подчинялся коменданту, имеющему точный маршрут движения с указанием остановок, во время которых исполнялись песни, скетчи, фарсы и комедии. Вот примерный репертуар этих театров-площадок 1920 г.: «Обезьяна Доносчица», «Волшебная гармоника», «Происки капиталиста» (платформа С. Радлова),
{279} «Счастье Планеты царя Магомета», «Любовь Петруши, который любит груши» (платформа В. Соловьева), «Сватовство», «Мандрогора» (платформа В. Раппорта), «Русские песни в лицах» (платформа А. Гречнева), «Стрелочек» (платформа С. Масловской), «Какая-то музыкантша?», «Рязанские частушки» (платформа И. Орлова), «Последний царь» (платформа А. Пиотровского), «Антанта», «Барыня», «Блокада» (платформа и грузовик В. Воинова)269. Современники указывали на невысокий художественный уровень этой театральной программы, на бедность репертуара, который тогда приходилось перекрывать актерской изобретательностью и рядом чисто формальных или агитационных приемов. Представления обязательно включали акробатические номера и в качестве декораций использовали плакаты с актуальными призывами и лозунгами. Огромную роль играла здесь также яркая и броская театральная бутафория.
Судя по маршрутам, путь следования трамваев-театров был достаточно длинным. Выступать приходилось много, на некоторых остановках по два раза, чтобы удовлетворить интерес тогдашнего зрителя к представлениям. А он был тогда исключительно велик. Выступления всегда проходили под возбужденный гул тесно обступившей платформу праздничной толпы. По инструкции надлежало трубой и барабаном извещать о прибытии трамвая с артистами и о начале представления. Но массы сами задолго до прибытия «летучей труппы» собирались у намеченных пунктов. Представления были короткими и сопровождались музыкой, нередко фортепианной, из-за отсутствия оркестров. Артисты переодевались в головном вагоне и сквозь толпу пробирались на площадку-сцену.
В практике раннего советского массового праздника трамвай-театр оказался наиболее удачной формой сближения профессионального театра с революционным праздничным бытом. И поэтому с каждым новым праздником возрастало число «летучих трупп». В мае 1921 г. их число в Петрограде достигало трехсот и более. И, для того чтобы перевезти всех актеров, приходилось использовать не только трамвай, но и автомобили и даже конный транспорт.
{280} Другой формой театрально-концертной деятельности, практиковавшейся в дни празднеств, были представления с открытых эстрад, временно воздвигавшихся на площадях и в садах. О масштабе такого рода представлений можно судить по театрально-концертной программе, разработанной Петроградским театральным отделением для Первомая 1920 г. в Летнем саду и на прилегающей к нему территории.
«Жизнь искусства» писала: «По рекам Неве, Фонтанке, Мойке и Лебяжьему каналу вокруг сада будут скользить гондолы с певцами, мандолинистами и гитаристами, на верхней террасе Инженерного замка лицом к Летнему саду Военком ставит фанфарный хор трубачей, а на лестнице под этой террасой Политотделом Военкома под режиссурой Н. Н. Арбатова поставлена будет трагедия “Ипполит”.
На пруду Летнего сада хор… Архангельского исполнит на плоту несколько номеров; у аллеи вдоль площади Жертв Революции одной из трупп, ездивших по городу на платформах, дан будет спектакль своей программы, а на площадке вокруг “Спящей Психеи” труппой Академического театра оперы и балета представлена будет опера Глюка “Королева Мая”, причем на площадку с Петропавловской крепости наведен будет прожектор. На правой площадке (от Главного входа с Невы) — спектакль труппы Всевобуча Военкома, а на левой — оркестр Военкома.
На площадке перед павильоном со стороны Фонтанки ПТО организует раешник и балалаечников, а на центральной площадке у малого павильона труппой Политотдела Военкома ставится “Петрушка”. Около маленького павильона на перекрестке аллеи… будет играть граммофон с революционным оратором.
В Большом Шоколадном павильоне на берегу Фонтанки будет играть кукольный театр Петроградского Драматического театра.
По всему саду будут разбросаны оркестры Военкома, а на Неве перед садом с трех военных кораблей будет сожжен фейерверк, причем на берегу будет петь хор Певческой капеллы»270.
{281} По этой программе, которая была полностью реализована, можно судить о размахе театрально-концертной работы, проводимой профессиональными артистами в дни революционных празднеств. Эта программа ставила целью наполнить центр города с вечера до глубокой ночи музыкой, пением и театральными зрелищами. Она была рассчитана поистине на армию профессиональных артистов всех видов искусства, которые заполнили собой каждый более или менее удобный для представления участок Летнего сада и прилегающей к нему территории, в том числе пруды и реки. По свидетельствам очевидцев, Летний сад внешне напоминал танцующий и поющий волшебный городок. Однако этот эффект создавался прежде всего усилиями профессиональных артистов. На долю самих масс, пришедших сюда отметить праздник, выпало совсем мало празднично-игрового творчества. Они оказывались здесь как бы в роли обычных театральных зрителей, попавших в несколько непривычную обстановку, всего лишь напоминающую театр под открытым небом, но не являвшуюся таковым на самом деле, ибо, судя по классическому репертуару, профессиональные зрелища в Летнем саду не были рассчитаны на постановку в условиях открытого пространства, а следовательно, вряд ли могли иметь настоящий успех у зрителей.
Майские развлечения 1920 г. в Летнем саду поражают размахом профессиональной театрально-концертной деятельности. Вместе с тем они знаменуют собой некоторую крайность в подходе к празднику, о чем следует, хотя бы кратко, сказать.
В случае с развлечениями 1920 г. в Летнем саду была, по-видимому, допущена элементарная ошибка с точки зрения общей теории праздника. Она состояла в том, что тогда не было принято во внимание различие между праздником как особой формой эстетической культуры и театром. Преследуя, как им казалось, самые что ни на есть сверхзадачи, связанные с созданием атмосферы праздничного веселья, устроители этих развлечений стремились решить их одними лишь средствами профессионального искусства, исключая активное участие самих праздничных масс. Не достигая цели на этом пути, ибо нет массового празднества, нет настоящей радости и веселья без активности самих масс, без {282} их самодеятельности, устроители в то же время невольно способствовали профанации большого искусства, рассчитанного на вдумчивое восприятие («Ипполит» Еврипида, «Королева Мая» Глюка и др.).
Ни по содержанию, ни по форме увеселения в Летнем саду не были и не могли стать массовым революционным празднеством. Такое празднество чуждо благотворительности, а здесь ощущалось его присутствие, сказываясь в стремлении организаторов удивить массы обилием и разнообразием представленного искусства. Но дело не только в этом. Профессиональное художественное творчество, заполнив собою массовый праздник, тем самым как бы подмяло его под себя, стало на его место. А ведь праздник, о чем нам неоднократно приходилось говорить, сам по себе является важной, вполне самостоятельной формой эстетической культуры. Он основывается на живом общении людей, на самодеятельности всех участников. Эстетический смысл праздника как явления культуры состоит в том, чтобы преодолеть условный характер искусства. Игровое, активно действующее начало праздника подчинено тенденции устранить всякое различие между актером и зрителем. Отсутствие рампы — реальной и психологической — вот конкретное выражение этой закономерности праздника как особой эстетико-культурной формы. С этой истиной на практике знакомились устроители первых советских массовых празднеств. Мероприятие в Летнем саду — громоздкая театрально-музыкальная и хореографическая «шкатулка» — стало для них примером одностороннего подхода к организации массового празднества.
Широкое участие профессиональных художников в оформлении раннего советского массового праздника, несомненно, обогатило последний, и то немногое, что нам удалось показать, прямо свидетельствует об этом. Благодаря профессиональному изобразительному искусству советский революционный праздник как бы обрел свой, достаточно выразительный, «язык» общения, а также свое особое праздничное пространство. Тем самым этот праздник безусловно нашел свое неповторимое лицо, чему в немалой степени способствовала профессиональная театрально-драматическая и концертная деятельность, {277} в дни Октябрьских торжеств 1918 г. обозначенная, к примеру, такими знаменательными явлениями, как первая постановка Вс. Мейерхольдом «Мистерии-буфф» В. Маяковского в Петрограде (Театр Консерватории), первая постановка пьесы В. Каменского «Стенька Разин» Театром им. В. Ф. Комиссаржевской в Введенском Народном доме в Москве, исполнение в Большом театре «Прометея» А. Скрябина в цветовом сопровождении сообразно замыслу самого композитора и многое другое. В последующие годы роль профессионального художественного творчества в раннем советском массовом празднике еще более возрастает. Но если в 1918 г. среди различных видов искусства, участвовавших в организации праздника, на первом месте было изобразительное искусство, то с 1919 г. ведущее положение прочно начинает занимать театр. Поначалу участие театра сводится преимущественно к показу обычных спектаклей и устройству концертов либо в закрытых помещениях (театры, клубы и др.), либо — и это чаще всего — прямо на улицах и площадях с открытых эстрад. В дальнейшем театр более органически соединяется с праздником, с его обрядово-зрелищными формами (митингом и шествием), как бы растворяется в них, открывая тем самым возможности для интересных, хотя и не бесспорных формальных новообразований в сфере ранней советской праздничной культуры.
Театр в празднике. Две формы участия
Первоначальные попытки ввести в праздник театральное искусство относятся еще к 1918 г. Но лишь к Первомаю 1919 г. наметились организационные формы включения театра в празднество. И в Москве, и в Петрограде был разработан широкий план спектаклей и концертов, которые должны были устраивать театры, консерватории и «летучие труппы», составленные из музыкантов, певцов и актеров эстрады и цирка. И хотя этот план был осуществлен лишь частично, театральная и музыкально-концертная деятельность профессиональных артистов способствовала успеху праздника, о чем свидетельствует тогдашняя пресса, в частности «Вестник театра». В нем говорилось о «сотнях артистов, армии певцов, декламаторов и музыкантов, которые пришли на 1‑е Мая (в Москве) к народу и слились с ним в одном весеннем веселии… {278} Устроенные по инициативе ТЕО цирковые представления на особых платформах, прицепленных к вагонам линий А, Б и 4, придали 1‑му Мая характер всенародного уличного празднества. С 4‑х часов дня на указанных… трамвайных линиях замелькали необычные цирковые платформы. По углам платформ — символические изображения циркового искусства Посредине платформы — трапеции, вся платформа заполнена артистами цирка в белых клоунских костюмах. Вагон с платформой останавливается на площади, и человек в высоком цилиндре возвещает быстро собравшейся толпе о начале циркового представления. Гремит военный оркестр, звуки труб оглашают площадь, изо всех переулков и домов выбегают восторженные любители цирка…
… Тут и жонглеры, борцы, клоуны, куплетисты, танцовщицы. Наибольшим успехом пользуются клоуны, отпускающие в толпу ряд острых шуток и словечек. Представление длится 15 – 20 минут, и вагон двигается… к следующей площади. За ним мчится ватага мальчишек, гремит оркестр, толпа шумно благодарит артистов, а они под лучами майского солнца весело и радостно раскланиваются с толпой… По этим же трамвайным линиям приехал вагон В. Л. Дурова с группой дрессированных животных»268.
Цирковые представления на передвижных трамвайных площадках были смелым новшеством в Первомай 1919 г. Эта форма участия циркового и эстрадного искусства в празднике в последующие годы неоднократно использовалась и в Москве, и в Петрограде, и, по-видимому, в других больших городах Советской Республики. Так, Первого мая 1920 г. в Петрограде курсировали 12 вагонов с прицепленными к ним грузовыми площадками, на которых возвышались фантастически пестрые балаганы, сооруженные с помощью разноцветных фанерных щитов, размалеванных холстов и бутафорских фигур. Каждый вагон подчинялся коменданту, имеющему точный маршрут движения с указанием остановок, во время которых исполнялись песни, скетчи, фарсы и комедии. Вот примерный репертуар этих театров-площадок 1920 г.: «Обезьяна Доносчица», «Волшебная гармоника», «Происки капиталиста» (платформа С. Радлова),
{279} «Счастье Планеты царя Магомета», «Любовь Петруши, который любит груши» (платформа В. Соловьева), «Сватовство», «Мандрогора» (платформа В. Раппорта), «Русские песни в лицах» (платформа А. Гречнева), «Стрелочек» (платформа С. Масловской), «Какая-то музыкантша?», «Рязанские частушки» (платформа И. Орлова), «Последний царь» (платформа А. Пиотровского), «Антанта», «Барыня», «Блокада» (платформа и грузовик В. Воинова)269. Современники указывали на невысокий художественный уровень этой театральной программы, на бедность репертуара, который тогда приходилось перекрывать актерской изобретательностью и рядом чисто формальных или агитационных приемов. Представления обязательно включали акробатические номера и в качестве декораций использовали плакаты с актуальными призывами и лозунгами. Огромную роль играла здесь также яркая и броская театральная бутафория.
Судя по маршрутам, путь следования трамваев-театров был достаточно длинным. Выступать приходилось много, на некоторых остановках по два раза, чтобы удовлетворить интерес тогдашнего зрителя к представлениям. А он был тогда исключительно велик. Выступления всегда проходили под возбужденный гул тесно обступившей платформу праздничной толпы. По инструкции надлежало трубой и барабаном извещать о прибытии трамвая с артистами и о начале представления. Но массы сами задолго до прибытия «летучей труппы» собирались у намеченных пунктов. Представления были короткими и сопровождались музыкой, нередко фортепианной, из-за отсутствия оркестров. Артисты переодевались в головном вагоне и сквозь толпу пробирались на площадку-сцену.
В практике раннего советского массового праздника трамвай-театр оказался наиболее удачной формой сближения профессионального театра с революционным праздничным бытом. И поэтому с каждым новым праздником возрастало число «летучих трупп». В мае 1921 г. их число в Петрограде достигало трехсот и более. И, для того чтобы перевезти всех актеров, приходилось использовать не только трамвай, но и автомобили и даже конный транспорт.
{280} Другой формой театрально-концертной деятельности, практиковавшейся в дни празднеств, были представления с открытых эстрад, временно воздвигавшихся на площадях и в садах. О масштабе такого рода представлений можно судить по театрально-концертной программе, разработанной Петроградским театральным отделением для Первомая 1920 г. в Летнем саду и на прилегающей к нему территории.
«Жизнь искусства» писала: «По рекам Неве, Фонтанке, Мойке и Лебяжьему каналу вокруг сада будут скользить гондолы с певцами, мандолинистами и гитаристами, на верхней террасе Инженерного замка лицом к Летнему саду Военком ставит фанфарный хор трубачей, а на лестнице под этой террасой Политотделом Военкома под режиссурой Н. Н. Арбатова поставлена будет трагедия “Ипполит”.
На пруду Летнего сада хор… Архангельского исполнит на плоту несколько номеров; у аллеи вдоль площади Жертв Революции одной из трупп, ездивших по городу на платформах, дан будет спектакль своей программы, а на площадке вокруг “Спящей Психеи” труппой Академического театра оперы и балета представлена будет опера Глюка “Королева Мая”, причем на площадку с Петропавловской крепости наведен будет прожектор. На правой площадке (от Главного входа с Невы) — спектакль труппы Всевобуча Военкома, а на левой — оркестр Военкома.
На площадке перед павильоном со стороны Фонтанки ПТО организует раешник и балалаечников, а на центральной площадке у малого павильона труппой Политотдела Военкома ставится “Петрушка”. Около маленького павильона на перекрестке аллеи… будет играть граммофон с революционным оратором.
В Большом Шоколадном павильоне на берегу Фонтанки будет играть кукольный театр Петроградского Драматического театра.
По всему саду будут разбросаны оркестры Военкома, а на Неве перед садом с трех военных кораблей будет сожжен фейерверк, причем на берегу будет петь хор Певческой капеллы»270.
{281} По этой программе, которая была полностью реализована, можно судить о размахе театрально-концертной работы, проводимой профессиональными артистами в дни революционных празднеств. Эта программа ставила целью наполнить центр города с вечера до глубокой ночи музыкой, пением и театральными зрелищами. Она была рассчитана поистине на армию профессиональных артистов всех видов искусства, которые заполнили собой каждый более или менее удобный для представления участок Летнего сада и прилегающей к нему территории, в том числе пруды и реки. По свидетельствам очевидцев, Летний сад внешне напоминал танцующий и поющий волшебный городок. Однако этот эффект создавался прежде всего усилиями профессиональных артистов. На долю самих масс, пришедших сюда отметить праздник, выпало совсем мало празднично-игрового творчества. Они оказывались здесь как бы в роли обычных театральных зрителей, попавших в несколько непривычную обстановку, всего лишь напоминающую театр под открытым небом, но не являвшуюся таковым на самом деле, ибо, судя по классическому репертуару, профессиональные зрелища в Летнем саду не были рассчитаны на постановку в условиях открытого пространства, а следовательно, вряд ли могли иметь настоящий успех у зрителей.
Майские развлечения 1920 г. в Летнем саду поражают размахом профессиональной театрально-концертной деятельности. Вместе с тем они знаменуют собой некоторую крайность в подходе к празднику, о чем следует, хотя бы кратко, сказать.
В случае с развлечениями 1920 г. в Летнем саду была, по-видимому, допущена элементарная ошибка с точки зрения общей теории праздника. Она состояла в том, что тогда не было принято во внимание различие между праздником как особой формой эстетической культуры и театром. Преследуя, как им казалось, самые что ни на есть сверхзадачи, связанные с созданием атмосферы праздничного веселья, устроители этих развлечений стремились решить их одними лишь средствами профессионального искусства, исключая активное участие самих праздничных масс. Не достигая цели на этом пути, ибо нет массового празднества, нет настоящей радости и веселья без активности самих масс, без {282} их самодеятельности, устроители в то же время невольно способствовали профанации большого искусства, рассчитанного на вдумчивое восприятие («Ипполит» Еврипида, «Королева Мая» Глюка и др.).
Ни по содержанию, ни по форме увеселения в Летнем саду не были и не могли стать массовым революционным празднеством. Такое празднество чуждо благотворительности, а здесь ощущалось его присутствие, сказываясь в стремлении организаторов удивить массы обилием и разнообразием представленного искусства. Но дело не только в этом. Профессиональное художественное творчество, заполнив собою массовый праздник, тем самым как бы подмяло его под себя, стало на его место. А ведь праздник, о чем нам неоднократно приходилось говорить, сам по себе является важной, вполне самостоятельной формой эстетической культуры. Он основывается на живом общении людей, на самодеятельности всех участников. Эстетический смысл праздника как явления культуры состоит в том, чтобы преодолеть условный характер искусства. Игровое, активно действующее начало праздника подчинено тенденции устранить всякое различие между актером и зрителем. Отсутствие рампы — реальной и психологической — вот конкретное выражение этой закономерности праздника как особой эстетико-культурной формы. С этой истиной на практике знакомились устроители первых советских массовых празднеств. Мероприятие в Летнем саду — громоздкая театрально-музыкальная и хореографическая «шкатулка» — стало для них примером одностороннего подхода к организации массового празднества.