Файл: Анна Лёвенхаупт ЦзинГриб на краю света. Овозможности жизни на.pdf

девочка-подросток Дара пояснила, что это единствен- ное место, где она может расти так, чтобы ей не угро- жало насилие банд. А вот Тон – (бывший?) член та- кой банды; по-моему, он здесь скрывается от ордера на арест. Открытый билет – мешанина подобных по- бегов из города. Белые ветераны Вьетнама рассказы- вали мне, что им хотелось быть подальше от толпы
– в толпе у них случались панические атаки. Хмон- ги и яо говорили, что разочарованы в Америке: она им обещала волю, а вместо этого засунула в крохот- ные городские квартирки; лишь в горах они способ- ны отыскать ту свободу, которую помнили по жизни в Юго-Восточной Азии. Яо в особенности надеялись вернуть себе памятную сельскую жизнь в лесах, где растут мацутакэ. Сбор этих грибов – время, когда они видятся с разъехавшимися в разные стороны друзья- ми и неподвластны узам своих многолюдных семей.
Най Тон, старуха яо, поясняла, что ее дочь звонила ей каждый день и умоляла вернуться домой, занимать- ся внуками. Но она спокойно отвечала дочери, что ей нужно заработать по крайней мере столько, чтобы по- крыть стоимость разрешения на сбор грибов, и пото- му вернуться домой она пока не может. Главное в та- ких беседах оставалось несказанным: сбежав от жиз- ни в квартире, она получила свободу бродить по го- рам. Свобода для нее важнее денег.

Сбор мацутакэ – не городское занятие, хотя город в нем смутно маячит. Кроме того, сбор – не труд и да- же не «работа». Грибник-лао по имени Сай объяснил,
что «работа» означает послушание начальнику: дела- ешь то, что тебе велят. А сбор грибов, напротив, – «по- иск». Ищешь свою удачу, а не выполняешь работу. Ко- гда белая распорядительница лагерной стоянки, со- чувственно относящаяся к грибникам, говорила мне о том, что грибники заслуживают лучшей доли, посколь- ку так много трудятся – встают с зарей, ни жара, ни морозы для них не помеха, – что-то в ее словах не давало мне покоя. Я ни разу не слышала, чтобы сами грибники об этом заговаривали. Ни один не вообра- жал, что деньги, полученные ими за мацутакэ, – воз- награждение за их труд. Даже когда Най Тон сидела с внуками, это больше походило на работу, чем сбор грибов.
Белый полевой агент Том, несколько лет собирав- ший грибы, выразился об отказе от работы очень яс- но. Поначалу он вкалывал на крупную лесную компа- нию, но однажды сложил всю свою оснастку в шкаф- чик, вышел из раздевалки и даже не оглянулся. Се- мью свою он переселил в леса и зарабатывал тем,
что ему давала земля. Искал шишки для семенной компании и промышлял бобров на мех. Собирал все- возможные грибы – не для еды, а на продажу, а по-

том применил свои навыки в скупке. Том рассказывал мне, как либералы погубили американское общество:
теперь мужчины уже не умеют быть мужчинами. Луч- ший ответ на все это – отвергнуть все, что для либе- ралов есть «стандартный наем».
Том очень обстоятельно объяснял мне, что скупщи- ки, с которыми он работает, – не наемные сотрудники,
а независимые предприниматели. Хоть он и дает им каждые день крупные суммы на покупку грибов, про- давать они могут любому полевому агенту, и мне из- вестно, что они так и поступают. К тому же, все сделки
– за наличный расчет, никаких контрактов не заклю- чается, поэтому если скупщик решит вдруг удрать с полученными деньгами, Том ничего с этим поделать не сможет. (Как ни удивительно, сбежавшие скупщи- ки частенько возвращаются, чтобы договориться с ка- ким-нибудь другим полевым агентом.) Но весы, кото- рые он выдает скупщикам для взвешивания грибов,
принадлежат ему, подчеркивает он, и, если их укра- дут, он может обратиться в полицию. Он рассказыва- ет об одном скупщике, который скрылся с нескольки- ми тысячами долларов, но совершил ошибку, заод- но прихватив и весы. Том проехал по дороге, которой гипотетически мог удрать скупщик, и, разумеется, на- шел на обочине весы, которые незадачливый вориш- ка бросил. Деньги Том, конечно, не вернул, но таковы

риски независимого предпринимательства.
В свой отказ от труда в привычном понимании гриб- ники привносят множество черт различных культур- ных наследий. Безумный Джим сбором мацутакэ от- дает дань памяти своим древним предкам, жителям этих мест. Проработав много где и кем, он устроил- ся барменом на побережье. Как-то раз к нему в бар зашла коренная американка со стодолларовой купю- рой; удивившись, он спросил, где она столько зарабо- тала. «Грибы собирала», – ответила женщина. Джим уехал с побережья на следующий же день. Научить- ся собирать грибы ему было нелегко: он ползал по ку- стам, ходил по следам животных. Теперь умеет распо- знавать бугры, где глубоко в песке прячутся мацутакэ.
Умеет рыться среди спутанных корней рододендрона в горах. К работе за зарплату он так и не вернулся.
Когда Лао-Су не собирает грибы, он работает на складе Walmart в Калифорнии, получая 11,5 долла- ров в час. Чтобы ему платили такую ставку, он отка- зался от медицинской страховки. Повредив на рабо- те спину, он не мог больше поднимать тяжести, по- этому ему предоставили длительный отпуск для по- правки здоровья. Он, конечно, надеется, что компа- ния снова примет его на работу, но утверждает, что от сбора мацутакэ все равно получает больше, чем в
Walmart, пусть сезон сбора грибов – всего два меся-

ца. Кроме того, они с женой каждый год ждут возмож- ности влиться в общину яо в Открытом билете. Они это расценивают как отпуск, а по выходным к ним туда часто приезжают дети и внуки и тоже собирают грибы.
Сбор мацутакэ – не «труд», но призрак труда над этим занятием витает. Как и призрак собственности:
сборщики мацутакэ ведут себя так, словно лес – об- щинная земля. Официально же это не так. В основ- ном здешние леса – национальный заказник, к которо- му примыкают частные владения, и вся эта террито- рия полностью под охраной штата. Но грибники всеми силами стараются вопросов собственности не заме- чать. Белых грибников федеральная собственность раздражает особенно, и они стараются бороться с ограничениями по ее использованию. Грибники-ази- аты, как правило, к правительству относятся с боль- шей теплотой – выражают пожелания, чтобы оно де- лало для них больше. В отличие от белых – большин- ство из них гордится тем, что они собирают грибы без разрешения, – азиаты, как правило, регистрируются в
Лесной службе и получают лицензии на сбор. Одна- ко из-за того, что правоохранительные органы склон- ны привлекать именно азиатов к ответу за всевозмож- ные нарушения – даже без улик (как выразился один скупщик-кхмер, «за езду в состоянии азиата»), – оста- ваться в рамках законности, похоже, имеет все мень-

ше смысла. Немногие и остаются.
На этих обширных угодьях часто не бывает погра- ничных отметок, и потому придерживаться зон, выде- ленных для сбора грибов, затруднительно, как я поня- ла по собственному опыту. Однажды шериф погнался за моей машиной, чтобы оштрафовать меня за вожде- ние без прав, когда я возвращалась с грибами. Кар- ты я читать люблю и умею, но не смогла определить,
в разрешенной зоне я их собирала или нет
90
. Однако в тот раз мне повезло: я оказалась на самой грани- це. Но граница никак не была отмечена. А однажды я несколько дней умоляла одну семью лао взять ме- ня с собой – и они наконец согласились, но при усло- вии, что машину буду вести я. Мы много часов про- бирались по неразмеченным лесным дорогам, и вот мне сказали, что мы приехали на место. Когда я по- ставила машину, меня спросили, почему я не стара- юсь ее спрятать. И только теперь я сообразила, что
90
Когда грибники покупают у Лесной службы разрешения на сбор,
им выдают карты, на которых показано, где можно собирать грибы, а где нельзя. Однако зоны эти обозначены абстрактно. Карты показыва- ют лишь главные дороги без всякой топографии, железнодорожных пу- тей, проселков или растительности. Даже самый упорный читатель карт,
выйдя на местность, почти не в силах разобраться, что ему нарисовали.
Кроме того, многие сборщики читать карты не умеют. Один сборщик-лао показал мне запретную зону на своей карте, ткнув в озеро. Кое-кто из сборщиков такими картами буквально подтирается: туалетная бумага на лагерных стоянках – редкость.

мы наверняка оказались на каком-нибудь запрещен- ном участке.
Штрафы суровы. Когда я занималась своими изыс- каниями, штраф за сбор грибов в национальном пар- ке составлял 2000 долларов при первом наруше- нии. Но в полевых условиях законность поддерживать непросто – дорог и троп тут много. Весь националь- ный заказник иссечен заброшенными лесоповальны- ми путями, поэтому грибники вольно перемещаются по довольно обширным чащам. Кроме того, молодые люди не прочь отправиться в многомильный поход и поискать самые отдаленные грибные места – то ли на запретных землях, то ли нет. Когда грибы добираются до покупателя, об этом же никто не спрашивает
91
Но не оксюморон ли словосочетание «обществен- ная собственность»? Лесной службе, само собой, в наше время с этим понятием трудно. Законодатель- ство требует прореживания лесов для защиты от по- жара на площади в квадратную милю вокруг част- ных владений. А для этого нужно много обществен- ных средств, идущих на сохранение немногой част-
91
Правила требуют, чтобы закупщики записывали места сбора мацу- такэ; однако я ни разу не видела, чтобы кто-то подобные записи вел. В
других точках скупки мацутакэ это правило навязывают, заставляя сбор- щиков самостоятельно подавать такие описи.

ной собственности
92
. Меж тем прореживанием зани- маются частные лесные компании, тем самым допол- нительно наживаясь на общественных лесах. И хотя лесоповал в заказниках вторичной сукцессии
93
разре- шен, собирать грибы там нельзя, и вот почему: никто пока не нашел материальных средств для оценки воз- действия этого занятия на окружающую среду. Разо- браться, в каких местах им не разрешают собирать грибы, грибникам непросто – но не им одним. А раз- личие между этими видами затруднений также впол- не познавательно. От Лесной службы требуют защи- щать собственность, даже ценой общественных инте- ресов. Грибники, бродя по общественным лесам под угрозой изгнания, всеми силами стараются опреде- лять эту собственность как можно более смутно.
Свобода/призраки – две стороны одного опыта. На- колдовывающая будущее, полное прошлым, эта оса- ждаемая призраками свобода – способ и двигаться дальше, и помнить. В грибной лихорадке деление между личностями и предметами, столь дорогое для
92
Это положение о защите от пожаров введено поддержанным про- мышленниками законом о восстановлении здоровых лесов в 2003 г.;
Jacqueline Vaughn, Hanna Cortner, George W. Bush’s healthy forests
(Boulder: University Press of Colorado, 2005).
93
Естественное восстановление растительности в той или иной мест- ности, где она существовала прежде, но по тем или иным причинам бы- ла уничтожена. – Примеч. пер.

промышленного производства, становится невозмож- ным. Грибы – все еще не отчужденный товар: они суть имущество свободы грибника. Однако подобное по- ложение существует лишь потому, что этот двусторон- ний опыт закрепился в таком странном виде коммер- ции. Скупщики переводят трофеи свободы в торговлю посредством драматического спектакля – «конкурен- ции свободного рынка». Эта рыночная свобода пере- текает в вольный хаос, а потому концентрированные власть, труд, собственность и отчуждение подвешены в неопределенности, и неопределенность эта видит- ся крепкой и действенной.
Пора вернуться к скупке в Открытом билете. День склоняется к вечеру, и некоторые белые полевые агенты сидят и перешучиваются. Обвиняют друг друга во лжи, обзывают друг друга стервятниками и хитры- ми койотами. При этом все они правы. Договаривают- ся открыть торги с 10 долларов за фунт для грибов но-

мер один, но так почти никто не поступает. Как только начинают работать палатки, вспыхивает конкуренция.
Полевые агенты призывают своих скупщиков предла- гать начальную цену в 12, а то и в 15 долларов, если договорились о 10. Скупщики вольны докладывать о том, что происходит в скупочных палатках. Приходят грибники, интересуются ценами. Но цена – секрет, ес- ли ты не регулярный продавец, либо давай показывай свои грибы. Другие скупщики засылают друзей, за- маскированных под грибников, разведать, почем, по- этому кому попало сообщать цену не станешь. Затем,
когда скупщик желает поднять цену, чтобы обойти кон- курентов, он по идее должен вызвать полевого агента.
Если же этого не происходит, скупщику придется пла- тить разницу в цене из своих комиссионных – но такую тактику многие все равно готовы применять. Доволь- но скоро между грибниками, скупщиками и полевы- ми агентами рикошетами летают телефонные звонки.
Цены меняются. «Это опасно!» – признается мне один полевой агент, обходя торговый участок и наблюдая за происходящим. Во время закупки разговаривать со мной он не мог – происходящее требовало его внима- ния целиком. Рявкая в сотовый телефон, каждый ста- рается не отстать от других – и, если можно, обвести их вокруг пальца. Меж тем полевые агенты звонят в свои оптовые компании и экспортерам, стараясь вы-

яснить, до какого предела они могут поднять цены.
Выталкивать других из бизнеса – работа волнующая и требовательная.
«Вообразите, каково было до мобильных телефо- нов!» – пускается в воспоминания один полевой агент.
Все выстраивались в очереди к двум кабинкам теле- фонов-автоматов, стараясь пробиться по мере того,
как цены менялись. И даже теперь каждый полевой агент смотрит на происходящее, как генерал озирал поле битвы в старые времена, и телефон его, как ра- ция, постоянно прижат к уху. Агент рассылает лазут- чиков. Реагировать он должен быстро. Если подымет цену в нужный момент, его скупщикам достанутся луч- шие грибы. А еще лучше, если он вынудит конкурен- та чересчур задрать цену, отчего он закупит слишком много грибов, и, если все будет разыграно как по но- там, на несколько дней закроется. Тут есть разные уловки. Если цена достигает пиковой, скупщик может убедить своих сборщиков взять его грибы и продать другим скупщикам: деньги лучше грибов. Тогда грубо хохотать над ним будут еще несколько дней, наста- нет еще один раунд взаимных обвинений во вранье –
но все равно из бизнеса никто не вылетит, как бы кто ни старался
94
. Это театр конкуренции, а не деловая
94
В одну из тех четырех осеней, в которые я наблюдала за закупкой,
мне довелось увидеть, как двое закупщиков уехали прямо посреди се-