Файл: Анна Лёвенхаупт ЦзинГриб на краю света. Овозможности жизни на.pdf

ским предпринимателям; это подтолкнуло японскую революцию, которая перевернула национальную по- литическую экономику и выпихнула Японию в между- народную торговлю. Образ «черных кораблей» – угро- зы США – непрямая отсылка японцев к перевороту в
Японии. Этот образ полезен для осмысления произо- шедшего – в обратном порядке – 150 лет спустя, в конце ХХ века, когда угроза японской торговой мощи косвенно перевернула американскую экономику. На- пуганные успехом японских инвестиций, вожаки аме- риканского предпринимательства уничтожили корпо- рацию как общественный институт и столкнули аме- риканскую экономику в мир логистических цепочек в японском стиле. Можно было бы назвать это «черны- ми кораблями наоборот». На громадной волне слия- ний и поглощений 1990-х, с попутными корпоративны- ми перестановками, чаяния, что штатовские корпора- тивные лидеры непременно обеспечат занятость, ис- парились. Работу повсюду переводили на аутсорс, по- мещая во все более и более прекарные ситуации. Ка- нал поставок мацутакэ, соединяющий Орегон с Япо- нией, – лишь одна из многих общемировых систем внешнего подряда, вдохновленных успехом японско- го капитала между 1960-ми и 1980-ми.
Эту историю быстренько замели под ковер. В 1990- е американские предприниматели вновь заняли веду-

щее место в мировой экономике, тогда как японская экономика резко просела. К XXI веку японская эконо- мическая мощь уже ушла в небытие, а прогресс, под- питанный американской находчивостью, похоже, обя- зан мировому сдвигу к внешнему подряду. Тут-то, что- бы разобраться в подпущенном тумане, нам и пона- добится некий скромный канал сбыта. Какие эконо- мические модели дали ему возможность оформиться организационно? Единственный способ ответить на этот вопрос – проследить за японскими экономически- ми нововведениями ХХ века. Созданы они были не в изоляции, а зародились из противостояний и диало- гов через Тихий океан. Канал сбыта мацутакэ накреп- ко привязывает нас к американо-японским экономи- ческим взаимодействиям, и отсюда можно разглядеть этот кусок забытой истории. Далее я пройду за этой нитью довольно далеко от мацутакэ. Однако на каж- дом этапе мне нужно, чтобы напоминания об этом ка- нале не поддавались современным изъятиям. Стало быть, это не просто сказ, но и метод: большие исто- рии всегда лучше рассказывать с опорой на пусть и скромные, но постоянные детали.
Зачином тут могут быть деньги. И американский доллар, и иена возникли в мире под властью испан- ского песо, который чеканили с XVI века, эксплуати- руя латиноамериканское серебро. Ни Соединенные

Штаты, ни Япония не стали первыми игроками, по- скольку США и возникли-то в XVIII веке, а Японией правили замкнутые на себя владыки, строго регулиро- вавшие внешнюю торговлю с XVII по XIX век. Во вре- мена их рождения ни за долларом, ни за иеной бле- стящего будущего не усматривали. Однако к середи- не XIX века доллар набрал ударной мощи с помощью имперских канонерок, задействованных во имя его.
Американские дельцы не переносили строгого над- зора за иностранной торговлей, какой вел сёгунат То- кугавы
113
. В 1853 году Мэттью Перри, коммодор Аме- риканского Флота, взялся за дело, введя в залив Эдо боевые корабли. Устрашенный проявлением силы, в
1854 году сёгунат подписал в Канагаве конвенцию, от- крывшую японские порты американской торговле
114
Японская элита знала об укрощении Китая в резуль- тате сопротивления этой страны британской «свобод- ной торговле» опием. Во избежание войны японцы отказались от своих прав. Однако последовал внут- ренний кризис, приведший к падению сёгуната. Но-
113
Интересы США в китобойном промысле подтолкнули эту кампа- нию, и она требовала поддержки американских китобойных судов (Алан
Кристи, из личной переписки, 2014). «Моби Дик» не дает мне покоя.
114
Договор Хэрриса в 1858 году открыл еще больше портов, освобо- дил иностранцев от подчинения японскому законодательству и возло- жил на них импортно-экспортные задачи. Европейские державы затем навязали сходные договоренности.

вая эра началась с краткой гражданской войны, из- вестной как реставрация Мэйдзи. Победившая общ- ность искала вдохновения в модернизме Запада. В
1871 году правительство Мэйдзи установило иену как японскую национальную валюту, которая предполо- жительно должна была иметь хождение в европей- ских и американских торговых каналах. Вот так дол- лар косвенно помог родиться иене.
Элиты периода Мэйдзи, впрочем, властью ино- странцев в торговле довольны не были. Они быстро разобрались в западных правилах игры и взялись со- здавать собственные фирмы как местные аналоги за- рубежных. Правительство ввезло заграничных знато- ков и отправило молодежь за рубеж – изучать запад- ные языки, законодательство и торговые приемы. Мо- лодежь вернулась на родину и взялась развивать про- фессии, отрасли промышленности, банковское дело и торговлю, что проявилось в японском рывке к «со- временности». Новые деньги оказались вписаны в но- вые торговые законы, политические договоренности и переговоры о стоимости.
Япония Мэйдзи полнилась предпринимательской энергией, и международная торговля быстро сдела- лась важным сектором экономики
115
. Природных ре-
115
Kunio Yoshihara, Japanese economic development (Oxford: Oxford
University Press, 1994); Tessa Morris-Suzuki, A history of Japanese

сурсов для развития промышленности в Японии ма- ловато, и ввоз сырья считали необходимым для ста- новления нации. Торговля стала одним из самых успешных начинаний Мэйдзи, ее связали с подъемом новых отраслей – например, с производством хлопко- вого волокна и тканей. Торговцы эпохи Мэйдзи счита- ли своей работой посредничество между Японией и зарубежными экономическими мирами. Торговцев на- таскивали на опыте зарубежных стран, достигая при этом удвоенной культурной подвижности, позволяв- шей договариваться, невзирая на радикальные раз- личия. Эта работа – пример «перевода», в поняти- ях Сацуки, при котором изучение другой культуры од- новременно и перебрасывает мосты над пропастью различий, и эти различия сохраняет
116
. Новые дель- цы узнали, как торгуют товаром в других местах, и стали применять это знание, чтобы добиваться вы- годных для Японии сделок. В понятиях экономистов японские дельцы – специалисты по «несовершенным рынкам», то есть рынкам, где не всем покупателям и продавцам сведения равнодоступны. Предпринима- тели эпохи Мэйдзи координировали рынки через госу- дарственные границы, а также работали в несоизме- римых системах стоимостей. Японцы постоянно пред- economic thought (London: Routledge, 1989).
116
Satsuka, Nature in translation (цит. по гл. 4, примеч. 74).

ставляли «Японию», которая существует в динамиче- ских различиях с чем-то под названием «Запад», и это понимание международной торговли как перевода за- крепилось – и сформировало современные деловые практики. Торговля создает капиталистическую стои- мость посредством работы перевода.
Торговцы эпохи Мэйдзи считали себя промышлен- ными предпринимателями. Промышленности требо- валось сырье, добываемое торговлей, – торговля и промышленность процветали совместно. В начале
ХХ века бум экономики, связанный с Первой мировой войной, позволил образоваться большим конгломе- ратам, включавшим в себя банки, шахты, промышлен- ные предприятия и торговлю с иностранными компа- ниями
117
. В отличие от корпоративных гигантов США
в ХХ веке, этими конгломератами, дзайбацу, управ- ляли финансы, а не производство: банковское дело и торговля были для их миссии ключевыми. Понача- лу дзайбацу были втянуты в государственные дела
(Mitsui, к примеру, финансировали свержение сёгуна- та)
118
; по мере приближения Второй мировой войны дзайбацу под давлением националистов все больше
117
Hidemasa Morikawa, Zaibatsu: The rise and fall of family enterprise groups in Japan (Tokyo: University of Tokyo Press, 1992).
118
E. Herbert Norman, Japan’s emergence as a modern state (1940;
Vancouver: UBC Press, 2000). P. 49.

увязали в империалистической экспансии. Когда Япо- ния проиграла войну, дзайбацу стали первыми мише- нями американской оккупации
119
. Иена упала в цене,
экономика погрязла в разрухе.
В первые дни оккупации Штаты, казалось, поща- дили фирмы помельче – и даже не ограничили усо- вершенствование рабочей силы. Впрочем, довольно скоро американские оккупанты взялись за реабили- тацию прежде обесчещенных националистов и пере- строили японскую экономику как антикоммунистиче- ский бастион. Как раз в таком климате вновь сложи- лись альянсы банков, промышленных предприятий и торговых специалистов, пусть и менее формаль- но – как кэйрэцу, «предпринимательские группы»
120
Сердцевина большинства тех предпринимательских групп – единая торговая компания в партнерстве с
119
Под дробление подпало порядка 300 дзайбацу, но до того, как ок- купационное правительство сменило курс, полностью закрылись всего десять. Однако введенные правила затрудняли довоенную вертикаль- ную интеграцию (Алан Кристи, из личной переписки, 2014).
120
Kenichi Miyashita, David Russell, Keiretsu: Inside the hidden Japanese conglomerates (New York: McGraw-Hill, 1994); Michael Gerlach, Alliance capitalism: The social organization of Japanese business (Berkeley:
University of California Press, 1992). В The fable of the keiretsu (Chicago:
University of Chicago Press, 2006), Йосиро Мива и Дж. Марк Рамсейер
(Yoshiro
Miwa, J. Mark Ramseyer) подтверждают неоклассическую орто- доксальность и называют кэйрэцу чистой фантазией японского марк- сизма и западного ориентализма.

банком
121
. Банк переводил деньги торговой компа- нии, которая делала маленькие займы ассоциирован- ным с ней фирмам. Банку за этими займами следить не приходилось, их торговые компании использовали при создании каналов поставок. Эту модель можно расширять и за пределы страны. Торговые компании обеспечивали займами – или оборудованием, техни- ческой поддержкой или особыми рыночными согла- шениями – своих зарубежных партнеров по цепочкам сбыта. Задача торговой компании состояла в перево- де продуктов, добытых в разнообразных культурных и экономических договоренностях, в товар. Трудно не увидеть в таком устройстве корни современной геге- монии общемировых каналов сбыта и их связи с «ути- лизационным» накоплением
122 121
Alexander Young, The sogo shosha: Japan’s multinational trading companies (Boulder, CO: Westview, 1979); Michael Yoshiro, Thomas
Lifson, The invisible link: Japan’s sogo shosha and the organization of trade (Cambridge, MA: MIT Press, 1986); Yoshihara, Japanese economic development. P. 49–50, 154–155.
122
Когда мировые товарные каналы в 1980-е впервые обрати- ли на себя внимание американских социологов (Gary Gerrefi, Miguel
Korzeniewicz, eds., Commodity chains and global capitalism [Westport, CT:
Greenwood Publishing Group, 1994]), на тех произвели впечатление но- вые торговые цепочки (одежды, обуви), «ориентированные на покупа- теля», и их контраст с прежними, «ориентированными на производите- ля» (компьютеры, автомобили). Японская экономическая история реко- мендует уделять равное внимание и цепям, «ориентированным на тор- говца».

О каналах сбыта я впервые услышала, когда изу- чала лесозаготовки в Индонезии, и как раз на этом примере видно, как работает японская модель снаб- жения
123
. Во время строительного бума в Японии, в
1970–1980-е, японцы ввозили индонезийскую древе- сину для изготовления фанерной строительной опа- лубки. Но ни один японец индонезийские деревья не рубил. Японские торговые компании предоставляли кредиты, техническое сопровождение и торговые до- говоренности фирмам из других стран, которые заго- товляли дерево по японским спецификациям. Такое устройство дела давало японским торговцам массу преимуществ. Во-первых, никаких политических рис- ков. Японские дельцы осознавали политические труд- ности, связанные с китайскими индонезийцами, ко- торые – за их состоятельность и готовность подчи- няться даже безжалостной политике индонезийско- го правительства – становились мишенью периодиче- ских бунтов. Японские бизнесмены обходили подоб- ные трудности, предоставляя деньги китайским индо- незийцам, которые уже сами заключали сделки с ин- донезийскими генералами и брали на себя риски. Во-
123
Anna Tsing, Friction (Princeton, NJ: Princeton University Press, 2005);
Peter Dauvergne, Shadows in the forest: Japan and the politics of timber in Southeast Asia (Cambridge, MA: MIT Press, 1997); Michael Ross,
Timber booms and institutional breakdown in Southeast Asia (Cambridge:
Cambridge University Press, 2001).

вторых, такая система улучшала подвижность меж- ду странами. Когда японские торговцы подобрались к
Индонезии, они уже извели лес на Филиппинах и зна- чительную его часть на малайском Борнео. Торговцы не приспосабливались к новой стране – они просто привлекали готовых работать с ними местных аген- тов. И действительно: филиппинские и малайские ле- созаготовители, финансируемые японскими торгов- цами, были готовы – и способны – работать на вы- рубке индонезийских лесов. В-третьих, такая систе- ма поставок упростила японцам торговые стандарты,
без всякого внимания к экологическим последствиям.
Защитники окружающей среды, ища мишени, находи- ли лишь сборную солянку всевозможных компаний,
многие из них – индонезийские; никаких японцев в ле- сах не было. В-четвертых, договоренности в пределах такой системы позволяли противозаконную вырубку
– слой субподрядчиков, рубивших лес, защищаемый экологическими правилами. Лесорубы-нелегалы про- давали дерево более крупным заказчикам, которые передавали его в Японию. Никакой ответственности ни на чьи плечи не ложилось. И – даже после того как Индонезия начала свой фанерный бизнес, с той же иерархией поставок, что и в японской торговле, –
древесина шла по такой дешевке! Цену можно было считать без учета жизни и средств к существованию