Файл: Анна Лёвенхаупт ЦзинГриб на краю света. Овозможности жизни на.pdf

ние», «интенция» – мы вновь и вновь укрепляемся в мысли, что человек отличается от прочего живого ми- ра, потому что смотрит вперед, тогда как другие био- логические виды, живущие одним днем, тем самым зависят от нас. Пока мы воображаем себе, что чело- века делает прогресс, не людям из этих умозритель- ных рамок тоже никуда не деться.
Прогресс – это марш вперед, он втягивает в свои ритмы и другие разновидности времени. Без этого ве- дущего ритма мы могли бы заметить иные времен- ны´е закономерности. Любое живое существо пере- лицовывает мир – ритмами сезонного роста, законо- мерностями воспроизводства в течение всей жизни,
а также географией распространенности. В пределах того или иного биологического вида тоже есть множе- ство времяобразующих проектов: организмы вовле- кают друг друга в совместную деятельность и вместе создают природные системы. (Зарастание вырублен- ных Каскадных гор и радиоэкология Хиросимы пока- зывают нам, как устроено межвидовое времяобразо- вание.) Любопытство, за которое я ратую, обращено как раз на такие множественные временны´е устрой- ства, оно оживляет описания и воображение. Это не просто эмпирика, в которой мир изобретает свои соб- ственные категории. Напротив, наш агностицизм в от- ношении направления нашего движения может поз-

волить найти то, на что мы не обращали внимания,
поскольку оно никогда не вписывалось в хронологию прогресса.
Вдумаемся еще раз в орегонские истории, с кото- рых я начала эту главу. Первая, о прокладке рельсов,
рассказывает о прогрессе. Она привела в будущее:
железные дорогие изменили нашу судьбу. Вторая –
уже вмешательство: это история, в которой значимо уничтожение лесов. Общее у нее с первой, однако, –
в установке, что для познания мира – и в успехе, и в поражении – образа прогресса достаточно. История упадка не предлагает никаких остатков, ничего избы- точного, ничего такого, что ускользает от прогресса.
Прогресс по-прежнему владеет нами – и в историях разрухи.
Тем не менее современная человеческая спесь –
не единственный план создания миров: мы окруже- ны множеством творящих миры проектов – и челове- ческих, и нет
31
. Проекты сотворения миров возника-
31
Творение миров можно понять в диалоге с тем, что некоторые ученые именуют «онтологией», то есть философией бытия. Подобно этим ученым, я стремлюсь нарушить обыденную логику, в том числе и неосознанные установки на имперский захват (напр.: Eduardo Viveiros
de Castro, «Cosmological deixis and Amerindian perspectivism», Journal of the Royal Anthropological Institute, 4, № 3 (1998). P. 469–488). Проек- ты по созданию миров, как и альтернативные онтологии, показывают,
что возможны и другие миры. Однако создание мира сосредоточивает нас на практических действиях, а не на космологиях. Таким образом,

ют из практической деятельности самих жизней, и эти проекты перелицовывают нашу планету. Чтобы угля- деть их в тени антропоценного «антропо-», необходи- мо перенаправить внимание. Многие доиндустриаль- ные способы добывать себе пропитание – от собира- тельства до воровства – бытуют и поныне, возника- ют и новые (в том числе коммерческий сбор грибов),
однако мы не берем их в расчет, потому что они – за рамками прогресса. Миры возникают и такими спосо- бами – и благодаря им мы учимся смотреть и по сто- ронам, а не исключительно вперед.
Создание миров происходит не только силами лю- дей. Известно, что бобры преобразуют реки, строя проще обсуждать, как не человеческие существа могут участвовать в создании их будущего. Большинство ученых применяет онтологию для понимания человеческих перспектив в отношении не человеческих объ- ектов; насколько мне известно, лишь книга Эдуардо Кона «Как мыслят леса» (Eduardo Kohn, How forests think, Berkeley: University of California
Press, 2013 [Рус. изд.: Кон Э. Как мыслят леса / Пер. А. Боровиковой.
М.: Ад Маргинем Пресс, 2017. – Примеч. пер.]), посредством семиотики
Пирса, допускает радикальные заявления о том, что у других существ имеются свои онтологии. Всякий организм творит миры, и люди вовсе не на особом положении. Наконец, проекты по созданию миров пересека- ются друг с другом, тогда как большинство ученых с помощью онтологии разводит перспективы на будущее, рассматривая их по отдельности,
мышление в понятиях творения миров допускает существование слои- стых структур и значимого для истории трения. Миротворящий подход втягивает онтологические вопросы в кратномасштабный анализ, кото- рый Джеймс Клиффорд именует «реализмом» (James Clifford, Returns,
Cambridge, MA: Harvard University Press, 2013).

плотины, каналы и хатки; на самом деле все орга- низмы создают в природе места обитания, изменяя почву, воздух и воду. Если бы не способность со- здавать пригодные для деятельности обитаемые про- странства, все биологические виды вымерли бы. В хо- де такой работы любой организм меняет мир в це- лом. Бактерии создали для нас кислородную атмо- сферу, а растения помогают ее поддерживать. Рас- тения живут на суше, потому что грибы создали поч- ву, переработав каменные породы. Эти примеры по- казывают, что процессы творения миров накладыва- ются друг на друга и тем самым создают пространства для многих других биологических видов. Люди тоже всегда участвовали в многовидовом творении миров.
Огонь применяли не только для готовки, но и для вы- жигания растительности, чтобы оставались лишь съе- добные корнеплоды, привлекающие животных, на ко- торых можно охотиться. Люди творят многовидовые миры, чтобы обитаемое пространство создало усло- вия для других видов. И речь не только о сельскохо- зяйственных растительных культурах, скоте или до- машних питомцах. Сосны, из-за их партнерских отно- шений с грибами, часто растут в местах, выжженных людьми: сосны и грибы совместно создают солнеч- ные открытые площадки с обнаженной минерализо- ванной почвой. Люди, сосны и грибы вместе создают

условия, одновременно подходящие и для них самих,
и для других, – многовидовые миры.
Наука ХХ века, питая самомнение современного человека, мешала нам замечать расходящиеся, сло- истые и объединенные проекты, творящие наш мир.
Зачарованные развитием отдельно взятых путей жиз- ни, ученые не замечали другие и не брали в расчет вопросы, а что же еще происходит. Но по мере того как истории прогресса теряют силу тяги, возникает воз- можность другого взгляда.
Полезно понятие ассамбляжа. Экологи обратились к этому понятию, чтобы как-то обойти жесткие и огра- ниченные отсылки экологического «сообщества». Во- прос о том, как разнообразные биологические виды в видовом комплексе (ассамбляже) влияют друг на дру- га – и влияют ли вообще, – всегда открыт: кто-то ко- го-то подавляет (или ест), кто-то сотрудничает и тем самым делает жизнь возможной; есть и такие, кто про- сто обитает в одном и том же месте. Ассамбляжи –
это бессрочные собрания. Они дают нам возможность разбираться в результатах совместного проживания,
не имея при этом никаких заведомых установок. Они показывают нам, какие здесь могут возникнуть ис- тории. Для целей этого исследования мне, впрочем,
требовались не организмы как объединяющиеся эле- менты. Мне нужно было рассмотреть соединение спо-

собов жизни, а также способов бытия неживых участ- ников систем. Не человеческие способы бытования,
подобно человеческим, меняются исторически. Для живых существ видовая принадлежность – лишь на- чало разговора, но этого мало: способ жизни – посто- янно возникающие новые результаты соприкоснове- ний с другими видами. Эта мысль делается очевид- ной, стоит лишь задуматься о людях. Грибная охота
– способ выживать, но не общая для всех людей чер- та. То же верно и для других биологических видов.
Использовать созданные людьми открытые простран- ства соснам помогают грибы. В ассамбляжах спосо- бы жить не только объединяются – они в них созда- ются. Мыслить в понятиях ассамбляжей – значит за- даваться вопросом: как сборища иногда превраща- ются в «события», то есть во что-то большее, неже- ли простая сумма частей? Если история без прогрес- са – нечто неопределенное и разнонаправленное, мо- гут ли ассамбляжи показать нам, какие в этом скрыты возможности?
В ассамбляжах развиваются закономерности непреднамеренной координации. Чтобы заметить та- кие закономерности, нужно наблюдать за взаимодей- ствием временны´х ритмов и масштабов в разнона- правленных способах жить, воплощаемых совместно.
Как ни удивительно, таков, оказывается, метод, спо-

собный обновить и политическую экономику, и эколо- гические исследования. Ассамбляжи втягивают поли- тическую экономику в себя – и касается это не только людей. Сельскохозяйственные культуры живут не так,
как их дикие собратья, тягловые лошади и охотничьи скакуны принадлежат к одному биологическому виду,
но живут по-разному. Ассамбляжам не скрыться от ка- питала и государства, это пространства наблюдения за тем, как работает политическая экономика. Если у капитализма нет телеологии, нам необходимо знать,
чт собирается воедино – не только в фабричных про- цессах, но и путем непосредственного соприкоснове- ния.
Другие авторы применяют понятие «ассамбляж»
в иных значениях
32
. Определение «полифонический»
32
Некоторые социологи описывают этим понятием, скорее, фукиан- ские дискурсивные образования (напр.: Aihwa Ong, Stephen Collier, eds.,
Global assemblages, Hoboken, NJ: Wiley-Blackwell, 2005). Подобные «ас- самбляжи» распространяются в пространстве и отвоевывают себе ме- сто, они не формируются неопределенностью. Поскольку формирую- щие соприкосновения имеют для меня ключевое значение, ассамбля- жи, в моем представлении, – то, что собирается вместе где бы то ни было, в каком угодно масштабе. Другие «ассамбляжи» – сетевые объ- единения, как в акторно-сетевой теории (Bruno Latour, Reassembling the social, Oxford: Oxford University Press, 2007). Сеть – цепочка свя- зей, структурирующая дальнейшие связи; в моем случае комплексы объединяют способы бытия, без учета структуры взаимодействий. «Ас- самбляж» эквивалентен понятию agencement у Жиля Делёза, что под- держивает разнообразные попытки расширить границы «социального»;

может помочь в объяснении моего подхода. Поли- фония – музыка, в которой переплетаются самосто- ятельные мелодии. В западной музыке примеры по- лифонии – мадригал и фуга. Эти формы кажутся на первый взгляд архаичными и чуждыми многим совре- менным слушателям, поскольку их заместила музыка,
в которой композицию скрепляют воедино один ритм и одна мелодия. В классической музыке, вытеснив- шей барокко, целью было единство: это «прогресс»
как раз в том значении, о котором я говорила, то есть объединенное управление временем. В рок-н-ролле
ХХ века это единство воплощается в сильном ритме,
созвучном биению сердец у слушателей; мы привык- ли слушать музыку, у которой одна-единственная пер- спектива. Впервые приобщившись к полифонии, я как слушатель пережила откровение: меня вынудили вни- мать отдельным, но одновременно звучащим мелоди- ям и при этом улавливать мгновения гармонии и дис- сонанса, которые они создают совместно. Чтобы оце- нить множественные временны´е ритмы и пути дви- жения ассамбляжа, как раз подобная приметливость и нужна.
Для не увлеченных музыкой может быть полезно вообразить полифонический ассамбляж на примере сельского хозяйства. Со времен перехода на земле- мое применение этого понятия служит тому же.

делие коммерческое сельское хозяйство стремилось добиться применительно к отдельно взятой культуре одновременного созревания урожая, чтобы оптими- зировать его сбор. Но есть и другие методы земле- делия, с множественными ритмами. В подсечно-огне- вом земледелии, которое я изучала на Борнео в Ин- донезии, многие культуры растут вместе, на одном и том же поле, и у них довольно разные жизненные цик- лы. Рис, банан, таро, сладкий картофель, сахарный тростник, пальмы и фруктовые деревья растут впе- ремежку, а крестьянам необходимо следовать очень разным графикам созревания. Эти ритмы – связь с режимом сбора урожаев, а если учесть и другие свя- зи (с опылителями или с другими растениями), рит- мов лишь прибавится. Полифонический ассамбляж –
совокупность таких ритмов, возникающих в проектах творения миров – и человеческих, и нет.
Полифонический ассамбляж ведет нас в неиссле- дованные края современной политической экономи- ки. Фабричный труд – пример скоординированного времени прогресса. А вот каналы снабжения насквозь пронизаны полифоническими ритмами. Рассмотрим крошечную китайскую швейную фабрику из исследо- вания Нелли Чу: как и многие ее конкуренты, она об- служивала разные каналы снабжения, постоянно пе- реключаясь между заказами от местных бутиковых

брендов к громким международным и далее – к обыч- ной безликой продукции, безо всяких торговых ма- рок
33
. В каждом случае – разные стандарты качества,
материалы и виды работ. Задача фабрики – согласо- вать промышленную упорядоченность со сложными ритмами заказчиков. Стоит нам обратиться от фаб- ричного производства к сбору непредсказуемого при- родного продукта, как ритмов сразу прибавится. Чем дальше мы уходим к окраине капиталистического про- изводства, тем значимее для получения прибыли де- лается координация между полифоническими ассам- бляжами и промышленными процессами.
Из последних примеров вытекает, что внимание по- лифоническим ритмам, а не ритмам прогресса, сле- дует уделять не потому, что это добродетельно. При- ятное это было ощущение – прогресс: все лучшее еще впереди. Прогресс дарил нам «прогрессивные»
политические мотивы, с которыми я выросла. Я с тру- дом представляю себе, как рассуждать о справедли- вости вне прогресса. Неувязка в том, что прогресс по- терял смысл. Все больше и больше среди нас тех, кто вскидывает взгляд и понимает, что король-то голый.
Именно эта дилемма и подсказывает, почему новые
33
Nellie Chu, Global supply chains of risks and desires: The crafting of migrant entrepreneurship in Guangzhou, China (докторская диссертация,
Университет Калифорнии, Санта-Крус, 2014).