Файл: Учебнометодическое пособие томск 2010 ббк 74. 37 С 32.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.01.2024
Просмотров: 372
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
-
Выдающийся русский просветитель 18 века Н. И. Новиков в 1782 г. утверждал, что «что натуральное побуждение к дейст- вию над вещами» у детей есть основное средство не только для получения знаний об этих вещах, но и для их умственного разви- тия. Согласны ли Вы с этим утверждением, объясните почему?
-
Праксис и виды апраксии (нейропсихологический ас- пект проблемы развития моторной сферы и её нарушений)
Одной из актуальной проблем современной логопедии явля- ется изучение нарушений речи в нейропсихологической аспекте. Поэтому целесообразно рассмотреть произвольные действия и виды их нарушений, сопутствующих речевым расстройствам имен- но с точки зрения нейропсихологии. Кроме того, данный раздел по- может освежить учебный материал по курсу «Основы нейропсихоло- гии», изучающийся студентами по специальности «Логопедия».
Понятие праксиса и его неречевые виды
Термин праксис обозначает практическое (предметное) дей- ствие. Таких действий человек осваивает великое множество: от самых простых (еда, одевание и пр.) до сложнейших, представ- ленных, например, профессиональными навыками и прочим.
Учение о праксисе и его нарушениях – апраксии – было соз- дано немецким неврологом К. Липманном, который развил и уточнил положения, выдвинутые еще антропологом П. Брока, впервые описавшим моторную афазию и введшим ее в науку.
К. Липманн подчеркивал, что праксис – это система не толь ко предметных, но и произвольных действий. Нарушение спо- собности воспроизводить эти действия носит название апраксии. Принципиально важно, что больные с апраксией теряют
способ- ность выполнять движения и действия именно произвольно. Не произвольно эти же действия могут быть ими легко выполнены. К. Липманн обратил внимание и на то, что для выполнения какого-либо двигательного акта необходимо совершить серию отдельных движений, соответствующих его общему замыслу. Та- кой замысел К. Липманн назвал «идеаторным эскизом (наброском)». По существу, он представляет собой план дейст- вия, который разворачивается в отдельные двигательные акты
(«кинетические мелодии»). Чтобы действие совершилось, необ- ходима также передача представлений о нем в исполнительный (моторный) центр.
Таким образом, в структуру праксиса как высшей психиче- ской функции входит три звена: идеаторное, передаточное и исполнительное.
А. Р. Лурия, основываясь на учении К. Липманна о праксисе и апраксии, существенным образом развил его. Он разделил все праксические действия на кинестетические (чувствительные) и кинетические (двигательные), постулируя таким образом нали- чие двух видов праксиса – кинестетического и кинетического. Кинестетический праксис А. Р. Лурия обозначил как афферент- ный, а кинетический – как эфферентный. Это уточнило понима- ние праксиса – как одной из высших психических функций, и апраксии – как его патологии.
Добавим к этому, что термин афферентный означает
«центростремительный, подразумевающий направление нерв- ных им пульсов от периферии к центру», а термин эфферент- ный означает «центробежный, подразумевающий направление нервных им пульсов от центра к периферии».
Таким образом, один вид праксиса – кинетический по спосо-
бу приобретения и использования – кинестетический и аффе- рентный по направленности нервных импульсов. Второй вид праксиса по способу приобретения и использования и эффе- рентный по направленности нервных импульсов.
Для того чтобы пояснить сказанное, обратимся к тому, что посредником между человеком и его произвольными дейст- вия ми является предмет, понимаемый как объект действитель- ности в самом широком смысле слова. Вначале это был предмет, пред оставляемый природой (камень, ветка дерева, плоды, шку- ры убитых животных), а затем появился предмет, являющийся продуктом деятельности самого человека, то есть рукотворный. И те и другие предметы сыграли решающую роль в формирова- нии праксических действий людей. Для того, чтобы сорвать плод с де рева, нужно принять соответствующую позу, поднять руку вверх и сделать движение отрыва плода от ветки; для того чтобы пой мать мяч, нужно протянуть обе руки вперед и сделать захваты- вающее движение; для того, чтобы взять иголку, нужно соединить
два пальца – большой и указательный – на одной руке. Все эти действия отличны друг от друга и могут выполняться только в соответствии с конфигурацией предмета и, что особенно важ- но, впоследствии и в отсутствии предмета, то есть на основе имитации действия с реальным предметом. Так, мы можем не срывать плод с дерева, а показать, как это делается, не ловить реальный мяч, а показать, как ловят воображаемый мяч.
Совокупность рукотворных предметов составила значитель- ную часть созданной человеком цивилизации. В современном мире роль
предмета не столь доминантна, как ранее, однако остается еще очень важной, особенно в детском возрасте. Совре- менный ребенок с его ранней готовностью к сложным видам от- влеченной деятельности не обходится, тем не менее, без пред ме- та, без оперирования им. Взрослый человек также пользуется предметом повсеместно и ежеминутно, однако многие секреты предметной деятельности им утеряны. Достаточно вспомнить колоссов острова Майя, пирамиды Хеопса, которые сделаны ру- ками человека, но как именно, теперь нам не понятно. Секрет со- творения этих «чудес» утерян. Но даже если бы человек и оста- вался таким же искусным в ручной деятельности, вряд ли он стал делать подобные предметы. Они перестали быть столь необходи- мыми, как ранее (и в эстетическом, и в практическом смысле). В результате нас уже не окружают люди в костюмах, ручная от- делка которых изумляет и умиляет, дома и их убранство упро- стились до геометрических форм. Стили помпадур, барокко, ро- коко – историческая данность, переставшая быть реальностью се- годняшнего дня. Правда, сохранились еще православные храмы, готические соборы, «кружевные» мечети Востока, которыми мы можем любоваться, но создавать в том первозданном виде уже не будем, да и не можем. В «предметный» период онтогенеза ребен- ку, как и нашим предкам, необходимо разнообразие предметов, которыми он может оперировать. В первую очередь, это игруш- ки, затем – бытовые предметы, а затем и все остальные.
«Королевой» игрушек, по праву, можно считать погремушку. Она стимулирует и зрительный, и слуховой гнозис, и кистевой праксис, вырабатывает направленность внимания и деятельно- сти в целом. Не менее «великими» являются куклы, кубики и пирамидки. Это незаменимые стимулы для развивающегося гнозиса и праксиса.
Способность совершать смысловые предметные действия без
предметов (по имитации) носит название символического праксиса. К нему относятся все смысловые жесты (как едят, как пьют, рубят дрова, водят машину и пр.). Известно, что имен- но символические жесты составляют особый язык глухих – амс- лен. Вербальная способность слышащих людей оттеснила язык жестов на второй план, однако всем известны ситуации, когда вместо слов приходится использовать жесты (нельзя кого-то разбудить, нужно что-либо неслышно подсказать, наконец, что-либо сообщить, когда слов не слышно, например, в момент отправления поезда).
Особое место занимает кистевой и пальцевый праксис. Он свидетельствует о значительной степени дифференцированное кистевых действий. Маленький ребенок очень рано (начиная с 5–6 месяцев) проявляет любовь к игре с пальчиками. В это же время у него появляется осмысленный указательный жест, де- лающий ребенка принципиально отличающимся от всех живот- ных, даже от примата, который, если и может что-то обозначить, то рукой, а не пальцем. Своего апогея любовь ребенка к действи- ям с пальцами достигает в широко известной игре «Сорока- ворона».
Еще более сложным, чем пальцевый, является оральный праксис. Он формируется на основе менее предметных, следова- тельно, более абстрактных действий. К движениям орального праксиса относится умение по заданию подуть, поцокать, по щелкать языком, надуть щеки и прочее.
Непроизвольность праксических действий обеспечивается высокой степенью их упроченности (автоматизации). Особенно ярко это прослеживается на примере орального праксиса. Не произвольно, то есть в виде рефлекса, названные выше ораль-