Файл: Лекция 5 Литература эпохи Зрелого Средневековья. План Французский героический эпос. Испанский героический эпос.docx

Бывали, однако, разные степени этой сложности выражения и замысловато­сти формы. Во второй половине XII века, в период высшего расцвета провансаль­ской лирики, вёлся спор между сторонниками поэтических манер – так называ­емого «ясного стиля» и «тёмного стиля». Представители «тёмного стиля», усложняя синтаксис, перегружая стихи туманными намёками, загадочными метафорами, иносказаниями, сознательно стремились к малопонятности, не­доступности своей поэзии для «профанов».

Крупнейшим представителем этого направления был Арнаут Даниель, который детально разработал целую поэтическую систему и который, по его словам, «обтачивал, строгал, полировал, золотил свою песню, словно ларец для великой драгоценности». Во многих случаях спор между сторонниками этих двух стилей имел социальную подоплеку, сводясь к борьбе между строго аристократическим и более демократическим направлением в поэзии.

Примером может служить «тенсона» (прение) между Гираутом де Борнельи и Раймбаутом III, графом Оранжским. Раймбаут, сторонник «тёмного стиля», удивляется, почему Гираут осуждает эту манеру:

Ужель, избрав понятный слог,

Себя я показать бы мог?

Гираут отвечает, что поэту должна быть предоставлена свобода, что

в поэзии принято лишь то, что не утомляет головы.

Далее он прибавляет:

Сеньор Линьяуре, я не враг

Затеи словесных, - пусть поёт

Любой, как петь его влечёт, -

Но все же сам

Хвалу воздам

Лишь простоте певучих строк:

Что вам понятно, - в том и прок!

Но Раймбаут не внемлет этим доводам. К чему, говорит он, трудиться, если

…потом твой труд будет всем казаться безделкой? Лишь в трудном видит прок толпа!

Он не ищет популярности, он творит только для избранных:

Гираут! А для меня пустяк,

Широко ль песня потечёт.

В стихе блестящем - мне почёт.

Мой труд упрям,

И- буду прям -

Я всем свой золотой песок

Не сыплю, словно соль в мешок!

Весьма разработаны также были различные формы лирики трубадуров, которые в то же время могли бы быть названы и жанровыми, так как строфиче­ская структура и система рифм стихотворений обычно были связаны с их тематикой.

---

Главнейшими из этих жанровых форм были: кансона (т.е. лю­бовная песня), сирвента (стихотворение на какую-нибудь политическую, реже – чисто личную тему, обычно полемическое по тону), тенсона (т.е. прение) – спор между двумя поэтами на какую-нибудь моральную, литературную и тому подобную тему; причём оба, как в приведенной выше тенсоне, произносят поочерёдно, как в живом диалоге, по строфе.

Определённая ситуация составляет тему пасторелы. Рыцарь на лоне природы встречает пастушку, приглянувшуюся ему. Он начинает за ней ухажи­вать – и либо, очарованная изяществом рыцаря, она уступает ему, после чего он сразу забывает о ней и уезжает, либо она даёт отпор ему и, если ей не хватает сил, зовёт на помощь своего милого дружка и односельчан, которые, прибежав с вилами и дубинами, заставляют рыцаря позорно отступить.

Столь же определённа ситуация альбы (alba значит «рассвет»). Рыцарь в сопровождении друга или оруженосца едет с вечера на тайное свидание с возлюбленной, женой другого. Проникнув в башню, где она спит, он блаженствует в её объятиях, в то время как друг всю ночь сторожит коней. При первых лучах зари друг запевает «песнь рассвета», чтобы разбудить ею рыцаря и предотвра­тить его встречу с мужем дамы.

При большом количестве оттенков трубадурской лирики общей её чертой является стремление к земной радости, материальной красоте, но в то же время и к благородству чувств. «Радость», «молодость» и «мера» (т.е. гармония, бла­гообразие, разумная форма всякого чувства и его проявления) постоянно встречаются в поэзии трубадуров.

Любовь, составляющая основную тему трубадурской поэзии, понимается ею как чувство, захватывающее всего человека, облагораживающее его и влекущее ко всему прекрасному и доблестному. Такова «истинная» или «тонкая» любовь (fin amor), противопоставляемая любви «глу­пой» (fol amor), стремящейся только к чувственным, наслаждениям.

«Истин­ный» влюблённый, утверждают трубадуры, – не «знатный синьор» и не «дурной богач», а человек с благородной душой. У людей скупых, алчных, грубых и чван­ливых нет в сердце места для «истинной» любви. Любовь, по мнению трубадуров, определяется личным свободным выбором, отрицающим сословные, церковно-феодальные узы.

Вот почему весьма обычный мотив в трубадурской поэзии – то, что предметом любви является замужняя женщина, жена другого. В этом сказывается естественный протест человеческо­го чувства против господствующего в аристократической среде того времени (как и впоследствии) типа браков, при

---

котором определяющим моментом были имущественные, родовые или династические интересы родителей лиц, вступаю­щих в брак, но только не личное чувство последних.

Но если любовь у трубадуров была прославлением свободного чувства, а их лирика поднимала поэзию на ступень подлинного искусства, то вместе с тем у поэтов, малооригинальных и склонных к штампам, то и другое вело к манерно­сти и формализму, из их лирики часто выветривалась всякая непосредствен­ность и искренность.

Понимание любви приобретало здесь специфически рыцарскую окраску: она становилась феодальным «служением» даме, чувством «куртуазным» по преимуществу. Возникает схоластическая доктрина любви – подробнейший кодекс её свойств, прав, обязанностей любящих, особенная номенклатура и фразеология для обозначения оттенков чувств и душевного состояния влюблённых.

Любовь делалась своего рода «наукой», и в этом случае знание её «прав» или «законов» («Законы любви» – таково название несколь­ких провансальских поэтик) стало обязательным для трубадура, слагавшего любовные стихи.

Согласно этой схеме, перепевавшейся на все лады, любящий робок, бледен, должен скрывать своё чувство от ревнивого мужа, как и от злых доносчиков, врагов истинной любви. Для безопасности он избирает себе псевдоним, свою даму называет вымышленным именем. Возлюбленная тоже идеализируется. Она ставится им на пьедестал как средоточие всех добродетелей – «прекрасная дама», своего рода земное божество.)

Эта шаблонная, школьная поэзия, часто облекавшаяся в вычурную форму, соседствовала с истинными произведениями искусства, приникавшими к живому роднику народного творчества. Многогранности провансальской поэзии соответствовала сложность её песенных или литературных источников.

Основным истоком её является народная поэзия, подвергшаяся, однако, в рыцарской среде коренной переработке. Стилистический анализ доказывает родство большинства жанров провансальской лирики с разными видами на­родной песни и старинной народной обрядности.

Так, например, тенсона воз­никла из «прений» двух жонглёров-потешников, не без влияния народных обрядовых игр вроде спора Зимы и Лета. Вполне ясна связь кансоны и вообще любовной поэзии трубадуров с народными весенними песнями и «майскими обрядами». Следами происхождения провансальской лирики из народной поэзии являются также строфика песен, остатки припева, картина весны и пробуждения природы как рамка для любовных мотивов.

---

К этому можно присоединить некоторые литературные влияния, например средневековой латинской поэзии голиардов или Овидия, с творчеством которого многие трубадуры были знакомы. Наконец, если учесть, что испано-арабская наука и философия ока­зали значительное воздействие на передовую науку и философию юга Франции, весьма возможно, что и некоторые формы и мотивы испано-арабской музыки и поэзии также оказали влияние на провансальскую лирику. Хотя у этой теории сейчас большое число сторонников, считать её доказанной всё же нельзя.

Лирика трубадуров развивалась примерно в течение полутораста лет – в XII-XIII вв. Классическим периодом их творчества является последняя четверть XII в., когда трубадуры находились в наиболее благоприятных усло­виях.

Кроме самих стихотворений трубадуров до нас дошел составленный в XIII в. сборник их биографий. Наряду с точными сведениями мы находим в них немало легенд, показывающих, как уже в те времена рисовалась жизнь поэта, склонного к необычайным чувствам и странным фантазиям. Все эти истории, несомненно, вымышлены и принадлежат к числу «бродячих» сюжетов, ибо рассказываются в новеллах про самых разных лиц.

В классический период творили два наиболее блестящих известных труба­дура. Бернарт де Вентадорн был выходцем из низов, замковым слугой, воспитанным виконтом де Вентадорн и воспевавшим сначала жену своего сеньора, а затем Элеонору, королеву Англии, на службе которой он некоторое время состоял. По задушевной мелодичности стихов, по изяществу выражения чувств он принадлежал к числу самых выдающихся трубадуров.

Вся его поэзия про­никнута любовной темой. «Тот мёртв, – заявляет он, – кто не чувствует в своём сердце нежного вкуса любви. К чему жить без любви, если не для того только, чтобы докучать другим?» Он говорит о себе: «Когда приходит весна и начинают петь птицы, я, у которого в сердце больше радости, чем у них, должен, конечно, петь, ибо все мои дни – лишь одна радость и песня, и я не помышляю ни о чём другом».

В другой кансоне он говорит: «Поэзия имеет для меня цену лишь тогда, когда она исходит из глубины сердца, но это возможно только, если в сердце царит истинная любовь. Вот почему мои песни лучше всех других песен, ибо любовь заполняет всё моё существо – рот, глаза, сердце и чувства».

Бертран де Борн, современник Бернарта, был близок старому типу рыцаря, преисполненного сословных предрассудков, буйного и сурового. Он проявил себя больше в политической, чем в любовной, тематике, был воин­ственным феодалом, принимавшим участие в междоусобных войнах, происходивших на юге Франции, который в то время принадлежал английскому королю.

---

Бертран де Борн сложил также несколько любовных песен. Он был влюблён в Матильду, сестру принца Генриха, и во многих других дам, но ухаживал за ними нетерпеливо и своевольно. Разочаровавшись в знатных красавицах, он сложил свою знаменитую кансону о «составной даме», в которой заявляет о своём решении впредь любить лишь созданную им самим возлюбленную: у неё будет взор одной из знакомых дам, волосы другой, шея третьей и т.д.

Но первое место в творчестве Бертрана де Борна принадлежит его сирвентам. В них он воспевает радость боя и тех благ, которые может доставить война.

Люблю я видеть, как народ,

Отрядом воинским гоним,

Бежит, спасая скарб и скот,

А войско следует за ним.

Бертран де Борн не скрывает своей ненависти и презрения к «вилланам»:
Мужики, что злы и грубы,

На дворянство точат зубы,

Только нищими мне любы!

Любо видеть мне народ

Голодающим, раздетым,

Страждущим, необогретым!..

Ибо простолюдины, по его мнению, злы, завистливы, скаредны, лживы; они не соблюдают заповедей – «пусть Господь их покарает!». В поэзии Бертрана де Борна с новым куртуазным идеалом утончённых чувств сочетается старый, примитивно-рыцарский воинственный идеал с его культом силы и меча как сред­ства получения добычи и вместе с тем утверждением своей сословной гегемонии. XIII век – время заката провансальской лирики. Причина этого в том, что на смену рыцарской поэзии идёт поэзия городская, выдвигаемая новой, более активной общественной силой.

Поэзия трубадуров не была этим уничтожена, но жизнерадостная любовная лирика почти всюду заглохла; её место заняла политическая, публицистическая поэзия горожан. Но, прежде чем замереть у себя на родине, лирика трубадуров оказала огромное влияние на развитие поэзии в соседних романских и даже немецких землях.

Начиная с середины XII в. частые поездки трубадуров в Ита­лию и Испанию явились причиной раннего знакомства этих стран с провансаль­ской поэзией, сыгравшей роль образца, который помог развиться местной поэзии, имевшей более или менее сходные общественные предпосылки. В Италии лирика трубадуров оказала влияние на выработку поэтического стиля, называе­мого «сладостным новым стилем

---