Файл: Гусейнов..doc

предельно точно обнажен христианский смысл понятия любви.

Любить врага вовсе не означает испытывать к нему те же чувства магнетической

привязанности, какие испыты-

106

вают к любимому человеку, или радоваться душой, как это случается в общении с

друзьями. Это отношение, которое выше психологических и душевных привязанно-

стей, хотя и не исключает их. (Так, хотя Иисус был связан со своими учениками, и

прежде всего с двенадцатью избранными, духовным единством, тем не менее к

некоторым из них он испытывал еще особые дружеские чувства, и, в частности,

один из двенадцати - Иоанн - вошел в летопись как "ученик, которого любил

Иисус" (Ин. 21:7 и др.) Любить врага означает простить ему прежние злодеяния.

Простить не в том смысле, как если бы этих злодеяний не было или прощающий

готов был бы примириться с ними, а в том смысле, чтобы они перестали быть

абсолютной преградой для человеческого единения. Простить так, как истинный

виновник преступления добровольным признанием освобождает от наказания

человека, ложно подозреваемого в нем. Возлюбить врага своего - значит

расчистить дорогу для сотрудничества с ним, снова связать то, что порвалось.

Способность к такому отношению является безошибочным тестом на верность

идеалу сыновнего единства, всечеловеческого братства людей. Ибо что может быть

более очевидным отступлением от этого идеала, чем отношение к другому

человеку, пусть даже чужестранцу, как к врагу?

Может показаться, что заповедь любви к врагам является чрезмерной для человека,

просто превышает его возможности, как если бы кто потребовал от него пересе-

литься в океанские глубины подобно рыбам или летать по воздуху подобно птицам.

Эта заповедь действительно исходит из определенного образа человека,

предполагающего, по крайней мере, следующие, три начала: а) человек не сводится

к совокупности собственных поступков, не скован прошлым, а обладает творческой

силой, способной вывести его на новые, неизведанные им ранее высоты;

б) добро и зло не разведены поиндивидно, так, как если бы одни были с копытами

вместо ног, а другие с крылышками на спине, они сосуществуют в душе каждого

человека (хотя, быть может, и не в одинаковых пропорциях);

в) каждый человек сопричастен существующему в мире злу, и "невинного

страдания не бывает" . Такое понимание можно, конечно, считать требовательным,

---

возвышающим, но оно вполне соответствует современным научным и

историческим представлениям о природе человека.

^Гегель. Философия религии. М., 1975. Т. 1, С. 128.

107

Утверждение, согласно которому заповедь любви к врагам не выходит за пределы

возможностей человека, не является сугубо теоретическим. Оно имеет также

опытное подтверждение. Во все времена были известны, правда, крайне редкие, но

тем особенно ценные индивидуальные опыты всепрощающей любви. А в нашу

эпоху зародились общественные движения, в которых борьба с социальным злом

вдохновлялась идеалом любви и осуществлялась без того, чтобы рассматривать

противников в качестве врагов. Здесь следует назвать прежде всего борьбу

индийского народа за национальное освобождение под руководством Махатмы

Ганди и борьбу американских негров за гражданские права под руководством

Мартина Лютера Кинга. И в том и в другом случаях борьба велась так, чтобы во

врагах, соответственно в английских колонизаторах и в белых расистах, обрести

друзей. Организуя гражданское неповиновение, Ганди подчеркивал, что оно не

является выражением злобы к правительству. "Лишь человеческий вымысел

разделил мир на группы врагов и друзей", - говорил он. А Кинг писал: "Питая

ненависть к расовой сегрегации, мы будем любить тех, кто за нею стоит".

Заповедь любви к врагам часто рассматривают как выражение этической

мечтательности. На это можно заметить: она есть пустая мечтательность, не

больше, чем сама этика. Если мы вообще ставим цель преодоления враждебности

между людьми и ищем пути, каким образом враги могут стать друзьями, то другого

пути, кроме пути любви, не существует. Именно это утверждает Иисус Христос. Он

ясно понимает, насколько тонким, нечеловечески трудным является путь любви.

Именно через любовь к врагам, говорит Иисус, человек становится сыном отца

небесного, который "благ и к неблагодарным и злым" (Лк. 6:35), "повелевает

солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и

неправедных" (Мф. 5:45). Именно любовь к врагам является божественной высотой

человека. Путь любви невероятно труден. Но ему нет альтернативы. Если не

любовь, не духовное единение, то ненависть, насилие. А это уже моральная

капитуляция, признание того, что согласие невозможно, вражда неистребима. На-

силием можно добиться многого, разрушить города, взорвать планету, но одного

---

сделать оно не способно - превратить врага в друга. Как живое родится от живого

и косная материя прямо в живую никогда не

108

переходит, хотя между ними и существует непрерывное взаимодействие, так

любовь и добро могут иметь своим источником только любовь и добро, они не

могут произрастать из зла и насилия.

Любовь к врагу - не просто особый случай любви, но вместе с тем и ее испытание.

Если любовь к ближнему не доходит до любви к врагу, то она вообще не является

любовью в смысле агапе, духовного единения людей.

"А Я говорю вам..."

Учительство Иисуса содержит в себе одно противоречие. Он учил как власть

имеющий, от имени бога. Более того: себя он считал сыном бога. Ни один учитель

жизни, ни один пророк не поднимал себя на такую высоту. Не было человека,

помимо Иисуса, который объявил бы себя богом и был бы принят в таком качестве.

В то же время Иисус не предъявляет своим ученикам никаких конкретных

требований, не запрещает, как Моисей или Мухаммед, есть свинину, не

предписывает, как Конфуций, трехлетнего траура по родителям, не задает, как

Будда, схему самосовершенствования личности. Он ограничивается

формулированием общего закона любви, который указывает только направление

пути. А сам путь, конкретные нормы и поступки, из которых этот путь

складывается, - дело самих индивидов. Более того, сам закон любви по сути дела

есть не что иное, как требование к людям действовать как боги ("будьте

совершенны как совершенен Отец ваш Небесный") - во всей полноте свободы

совершаемых поступков, имея в виду прежде всего свободу выбора между жизнью

и смертью, добром и злом, Противоречивая странность учения Иисуса состоит в

отсутствии учения.

Отмеченная особенность кажется тем более удивительной, что христианство

зародилось в иудейской среде, в которой внешние путы поведения были

необычайно разветвленными (один из постоянных споров еврейских книжников -

спор о том, сколько правил в Торе и какое из них является главным). Для уяснения

своеобразия этики Иисуса важно знать, как он относился к древнему закону,

связанному с именем Моисея.

Иисус неоднократно говорит, что он пришел не нарушить закон или пророков. Он

хорошо знал священные книги и предания иудаизма. Его речь густо насыщена

109

выдержками из них. Иисус не только вырастает из традиции иудаизма, но и

принимает основную нормативную программу иудаизма. Драматургия конфликта

---

Иисуса с фарисеями состояла в том, что фарисеи хотели уличить его в отступлении

от закона и никак не могли этого сделать. На все их хитроумные вопросы он

находил такие ответы, которые позволяли ему изложить свой взгляд, не вступая в

формальное противоречие с нормами иудаизма. Мы уже отмечали: Иисус удивлял

не тем, что он говорил, а тем, как он говорил. Он говорил о вещах как будто бы

старых, известных, но придавал всему новый смысл.

В Нагорной проповеди Иисуса есть такие слова: "Если праведность ваша не

превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство

Небесное" (Мф. 5:20). Он претендует на то, что он, Иисус, понимает закон полнее,

лучше, чем книжники и фарисеи. Он хочет лишь восполнить, развить их

праведность. Основной упрек Иисуса книжникам и фарисеям состоит в том, что

они держатся за букву закона, но убивают его дух, что они усвоили внешнюю

сторону закона, не понимая его внутреннего смысла, и потому их праведность

является лицемерной. Не в том ложность фарисейства, что оно держится за закон, а

в том, что оно его выхолащивает, использует как прикрытие порочного образа

жизни. В этом смысле многозначительны слова Иисуса о книжниках и фарисеях,

сидящих на "Моисеевом седалище": "Итак всё, что они велят вам соблюдать,

соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают"

(Мф. 23:3). И далее: "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину

с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие

надлежало делать, и того не оставлять" (Мф. 23:23). Жестокая правда этих слов

подтвердилась невинной гибелью самого Иисуса. Священнослужители, отправляя

Иисуса на казнь, свято блюли ритуалы: так, предавая его Пилату, "они не вошли в

преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху" (Ин. 18:28).

Внутренний смысл Моисеева учения, игнорируемый фарисеями, состоит в законе

любви, двуединую формулу которого Иисус также заимствует из Торы. И сам этот

закон, как известно, он формулирует в ответ на вопрос книжника о том, какая из

заповедей является наибольшей, первой? Иисус многократно, в разных ситуациях

говорит о своем отношении к закону. Наиболее полно и конкретно он формулирует

его в Нагорной проповеди.

ПО

в частности в пятой главе (стихи 21-48), где речь идет о Десятисловии Моисея. Здесь

идет полемика и внешне (речь Иисуса в этой части строится на противопоставлении:

---

"Вы слышали, что сказано древним... а Я говорю вам"), и по сути, ибо дается такая

интерпретация и уточнение заповедей Моисея, которая релятивирует их.

Древним сказано: "Не убивай". А Иисус добавляет: не гневайся на брата своего. И если

даже случится так, что человек, принеся дар к жертвеннику, вспомнит, что кто-то из

братьев на него гневается, ему следует оставить этот дар и пойти прежде помириться с

братом. Ибо жертвоприношения и прочие установления для того только и существуют,

чтобы способствовать миру между людьми (братьями).

Древним сказано: "Не прелюбодействуй. А Иисус говорит: даже не смотри никогда на

женщину с вожделением, то есть не прелюбодействуй даже в мыслях, в сердце своем.

Древним сказано: не преступай клятвы. А Иисус говорит, что вовсе не стоит клясться,

Надо отделять ложь от правды с такой ясностью и четкостью, которая не допускала бы

никакого лукавства.

"Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому.

Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую" (Мф, 5:38-39).

Когда людей разделяет разное понимание добра и зла и они находятся по разные

стороны баррикад, то нет другого способа восстановить мир, братские отношения

между ними, кроме решительного и полного отказа от насилия.

Наконец, еще одно противопоставление связано с заповедью: "Любите врагов ваших",

о которой мы уже говорили и которая призвана заменить древнюю мудрость,

требующую любить ближнего (то есть соотечественника, соплеменника) и ненавидеть

врага (чужака).

Иисус, как однозначно явствует из этой полемики, основной упор делает на

внутреннем смысле, духе закона, усматривая его в любви, братском единении людей.

По отношению к этому внутреннему смыслу внешние, жестко фиксированные нормы и

поступки являются лишь частными случаями, имеющими значение для определенных

условий. Только внутренняя моральная цель оправдывает внешние поступки. Отсюда

вытекает, что ни одно внешнее предписание само по себе не может считаться

безусловной нормой и требуется свободное, раскованное отношение к ним. Говоря по-

другому: не поступки управляют человеком, а человек управляет по-

111

ступками, С этой точки зрения интересны два уточнения, которые делает Иисус:

одно касается обычая ритуального омовения рук. Второе - вопроса о

допустимости развода. На упрек, что его ученики не умывают рук своих, когда едят

---