Файл: Гусейнов..doc

хлеб, Иисус отвечает: "Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что

выходит из уст, оскверняет человека" (Мф. 15:11). Это не значит, что Иисус против

умывания рук перед едой. Он против того, чтобы придавать этому безусловный

смысл и считать достаточным признаком чистоты. Также он относился к

ритуальным ограничениям в пище. В данном случае Иисус снимает табу с

предписаний Торы или, по крайней мере, релятивирует их. В вопросе о разводе он,

напротив, занимает более жесткую позицию. Согласно закону Моисея,

существовало много поводов для того, чтобы муж развелся с женой. Иисус считает,

что есть только одна причина для этого - вина прелюбодеяния. Поступать иначе

- значит ставить чувственную любовь выше духовной любви. Что касается

прелюбодеяния, то это не просто причина развода, а фактически состоявшийся раз-

вод, если рассматривать моральное существо отношений, а не юридическую форму.

Словом, человек является хозяином конкретных норм и поступков, он их сужает и

раздвигает, назначает и отменяет.

Иисус не чувствует себя скованным буквой закона. Но у него тем более нет

стремления поступать вопреки букве закона. Он не считает чистоту субботы или

умывание рук безусловными догмами. Но он и не предлагает нарушать эти

установления, справедливо полагая, что такого рода возведенные в принцип

нарушения тоже явились бы догмой - только наоборот. Его отношение к учению

Моисея в той части, в какой оно предписывает определенные, внешне

фиксированные поступки, является таким же, каким является его отношение к миру

в целом. Всякую мироукореняющую деятельность необходимо рассматривать как

вторичную и случайную по отношению к вечной жизни божественного царства,

совпадающую с законом любви.

Милосердие и справедливость

Бог Иисуса - милосердный бог. Этим он отличается от сурового и справедливого

бога Ветхого завета. Ветхозаветному богу тоже присуще милосердие. В Торе он

112

часто именуется человеколюбивым, милосердным. Знакомое нам из Евангелия и

воспринимающееся как идущее от Иисуса положение "милости хочу, а не жертвы"

заимствовано из книг пророков (Ос. 6:6). Однако милосердие ветхозаветного бога

является особым, оно производно от справедливости. Оно выражается в том, что бог

награждает и поощряет более охотно, чем наказывает, что он может выбрать более

мягкий вариант наказания. Его милосердие существует внутри справедливости, как раз-

---

новидность, особый случай последней. В "Исходе" мы читаем: "Господь, Господь, Бог

человеколюбивый и милосердный, долготерпеливый и многомилостивый и истинный,

сохраняющий [правду и являющий] милость в тысячи родов, прощающий вину и

преступление и грех, но не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в

детях и в детях детей до третьего и четвертого рода" (Исх. 34:6-7). Моисей

неоднократно выступал ходатаем за Израиль перед Яхве, и именно благодаря этому

ходатайству бог смягчал свои суровые приговоры. Источником мягкого начала

оказывается человек, для бога же оно - своего рода слабость, уступка человеку, Как

бы то ни было, основная добродетель ветхозаветного бога, то качество, которое делает

его богом, - это справедливость. Иисус переставил акценты: если бог является

суровым, то только потому, что он является любящим. Его бог - это любящий отец.

Бога делает богом именно любовь, милосердие. "Итак, будьте милосердны, как и Отец

ваш милосерд" (Лк. 6:36) - в этом благая весть Иисуса.

Справедливость предполагает оценку человека по поступкам, воздаяние по заслугам,

для чего требуются, по крайней мере, две вещи: критерий (правило, шаблон) для

измерения поступков и лицо, которому поручается (доверяется) эта работа по

измерению. Поэтому справедливость естественным образом отождествляется с закон-

ностью и с судом, стоящим на страже законности; такой она и является в Моисеевом

учении: "Не делайте неправды на суде... по правде суди ближнего твоего" (Лев. 19:15);

"не извращай закона" (Втор. 16:19). Иное дело - милосердие. В милосердии любовь,

братские чувства к человеку обнаруживаются независимо от его поступков и заслуг.

Соотношение милосердия и справедливости, как его понимал Иисус, хорошо передает

притча о работниках последнего часа. Хозяин поутру нанял работников в свой

виноградник с уговором, что он заплатит за день

113

каждому по одному динарию. Около третьего часа он увидел на торжище других

работников и их послал в виноградник, пообещав дать им то, что следует. То же

самое он сделал и в шесть часов, и в девять часов. И в одиннадцать часов он послал

в виноградник людей, стоявших праздно. Когда пришло время расплаты, первыми

рассчитались с теми, кто пришел позже всех, в одиннадцать часов. Они получили

по динарию. Пришедшие первыми ждали, что они получат больше. Но они тоже

получили по динарию и недовольно возроптали на хозяина, уравнявшего их,

---

трудившихся целый знойный день, с проработавшими всего один час. Хозяин отвел

этот упрек, сказав одному из них: "Друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты

договорился со мною?" (Мф. 20:13). А сколько платить другим - дело самого

хозяина, который, в частности, говорит: "Разве я не властен в своем делать, что

хочу? или глаз твой завистлив оттого, что я добр?" (Мф. 20:15). Милосердие не

отменяет справедливость, но не ограничивается ею. Иисус исходит из убеждения,

согласно которому то, что объединяет людей - их моральное достоинство, важнее

того, что разделяет, - мирских различий.

У милосердия свои основания. Слепые и другие больные, видевшие в своей

болезни наказание за грехи, обращались к Иисусу всегда с одними и теми же

словами: "Помилуй нас". Иисус каждый раз удовлетворяет их просьбу, не

интересуясь их прошлыми и будущими делами. Единственный вопрос, который его

при этом интересует, - их вера. Вера в отца небесного, превращающая людей в

братьев, является совершенно необходимым и вполне достаточным основанием для

милости. Источник милости Иисуса - его собственное любящее сердце, а не

заслуги тех, кому он их оказывает. Милосердие бескорыстно, ему не нужны

эмпирические основания, утилитарные аргументы. Отправляя двенадцать избран-

ных учеников в самостоятельный путь для проповеди истины и "изгнания бесов",

Иисус наставляет их: "Даром получили, даром давайте" (Мф. 10:8).

Милосердие не имеет меры. Петр спросил Иисуса, сколько раз должен прощать

человек брату своему, совершающему против него грех, - до семи ли раз? Иисус

ответил: "До седмижды семидесяти раз" (Мф. 18:22) и рассказал притчу. Некий

царь решил сосчитаться со своими должниками. Одному рабу, который должен был

ему десять тысяч талантов, нечем было заплатить. Царь

114

тогда приказал продать его, жену, детей и все, что у него было, в счет долга. Раб

бросился в ноги к царю с мольбой отложить срок платежа. "Государь,

умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему" (Мф; 18:27). Раб

этот, уйдя от царя, нашел своего товарища, который должен был ему всего сто динаров,

и потребовал вернуть их. У товарища не было денег, и он пал в ноги, стал просить об

отсрочке. Раб оказался неумолимым и посадил товарища в темницу. Когда царю стало

известно об этом злодеянии, он разгневался сильно. "Не надлежало ли и тебе

помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?" (Мф. 18:33) - сказал он злому

---

рабу и, изменив свое прежнее решение, отдал его на истязания, пока тот не отдаст ему

долга. Обнажая поучительный смысл этой притчи, Иисус говорит: "Так и Отец Мой

Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату

своему согрешений его" (Мф. 18:35). Милосердие - единственное, что будет прини-

маться в расчет на последнем суде. И безо всяких оправданий. В милосердии не может

быть никаких условий, ограничений. Нет такого человека и нет такого греха, которые

не подлежали бы прощению. Сама эта безмерность есть мера милосердия.

Сравнение бога с царем из рассказанной притчи, соединение идеи милосердия с идеей

последнего суда может вызвать недоумение. Считается, что в день последнего суда бог

одних призовет к себе, а других обречет на вечные муки. Бог разделяет людей, одних

возвышает, других низвергает в зависимости от того, как они обращались с братьями

своими, были милосердны к ним или нет. Был один богач, роскошествовавший в

жизни. И был нищий по имени Лазарь, лежавший у его ворот, весь в струпьях, в

надежде на крошки со стола богача. Так и прожили они один богачом, другой нищим.

Посмертная их судьба сложилась прямо противоположным образом. Лазарь оказался на

Авраамовом ложе, а богач - в пламени ада. Когда богач возопил к Аврааму, тот

сказал: "Чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь -

злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь" (Лк. 16:25). Бог вершит суд. Он

устанавливает свою справедливость. Она, эта справедливость, хотя и вторична по

отношению к милосердию, хотя и осуществляется по критерию милосердия, тем не

менее она оказывается пределом милосердия. И по отношению к тем, кто оказался в

геенне, никакого уже

115

милосердия не существует. Как говорит Авраам богачу, "между нами и вами

утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут,

также и оттуда к нам не переходят" (Лк. 16:26). Справедливость оказывается выше

милосердия. Как совместить такой финал с образом бога как любящего отца?

Про последний суд, как он изображен в Евангелиях, следует сказать, что это

странный суд. В нем есть, по крайней мере, ряд особенностей, которые не

укладываются в привычные представления о суде и воздающей справедливости.

Во-первых, он не проводит градацию преступлений и знает лишь одну кару -

вечные муки умирания. Далее, он не ставит целью исправление преступников и не

---

может рассматриваться как назидание. Речь идет ведь о последнем суде, на

который призываются все: никто никакого урока извлечь уже не может. Когда

богач из приведенной выше притчи о богаче и нищем Лазаре просит Авраама

послать кого-нибудь в дом его отца, где у него остались пять братьев, чтобы

засвидетельствовать им о его трагической судьбе и тем самым удержать от

непоправимых ошибок, Авраам отвечает отказом. "У них есть Моисей и пророки;

пусть слушают их" (Лк. 16:29), - говорит он. Наконец, и том суде сам судья

оказывается замешанным в деле уже хотя бы своим всеведением. Как пишет поэт,

"и мысли и дела он знает наперед". Еще до того, как Иуда Искариот совершил и

даже окончательно замыслил свое преступление, Иисус знает о нем. Он не

удерживает Иуду, в каком-то смысле даже провоцирует его. Иисус сказал, что его

предаст тот, кому он подаст, обмакнув кусок хлеба. И подал Иуде. "И после сего

куска вошел в него сатана". Иисус не останавливается на этом и, обращаясь уже к

Иуде, говорит слова, которые можно понять как одобрение: "Что делаешь, делай

скорее" (Ин. 13:28).

Эти особенности образа последнего суда позволяют предположить, что Иисус

пользуется попятным людям юридическим языком Ветхого завета для выражения

той мысли, что добродеяние несет в себе свою награду и злодеяние несет в себе

свою кару. Абсолютная неотвратимость награды за добродеяния и наказания за

злодеяния означает лишь то, что сами добро и зло абсолютны каждое в себе и в

своей противоположности друг другу. Иисус своим учением ставит людей перед

необходимостью отнестись к милосердию именно в этом качестве, с полным

сознанием того, что оно самодостаточно, тож-

116

дествемио вечной жизни. В этом смысле последний суд - это суд, который сам

человек вершит над собой. Адские муки "избираются, а не налагаются"1. Именно об

этом Иисус кричит людям. "Верующий в Него не судится, а неверующий уже

осужден", - читаем мы в Евангелии от Иоанна. И далее: "Суд же состоит в том,

что свет пришел в мир" (Ин. 3:18-19). Справедливость последнего суда означает

лишь то, что милосердие, путь света и есть справедливость, ее высшая, последняя

форма.

"Я победил мир"

Иисус Христос считается воплощением человеческой свободы. В то же время он,

как мы видели, стремится вести себя как сын, выполняющий нолю отца. Нет ли

противоречия в этих двух положениях?

Для Иисуса бог - это отец. Его отец и отец всего сущего. Все из него, из бога. Как

---