Файл: istoria2.doc

После Морозовской стачки рабочее движение продолжало подниматься в гору. Во второй половине 80-х годов среднее количество забастовок за год по сравнению с первой половиной десятилетия увеличилось более чем в полтора раза (с 19 до 32). В 1886 г., вскоре после издания закона о штрафах, в Петербурге забастовало свыше 3 тыс. рабочих мануфактур Паля и Максволя, требуя увеличения заработной платы и уменьшения штрафов. Власти силой подавили стачку, арестовав 72 и выслав 21 рабочего. В следующем году повторялись стачки текстильщиков в Петербурге. Произошел ряд крупных забастовок в Московской губернии: на Рябовской (Серпуховский уезд), Высоковской (Клинский уезд) и других мануфактурах.

В конце 80-х годов дважды выливалась в крайне острые формы стачечная борьба текстильщиков городов Шуи, Иваново-Вознесенска и Коврова Владимирской губернии. Рабочие громили фабрики и дома фабрикантов, нападали с камнями на полицейских. Для прекращения “буйства” рабочих власти вызвали войска. Стачка на Большой Ярославской мануфактуре в 1890 г. также переросла в стихийное выступление 4 тыс. рабочих. Возмущенная толпа разнесла фабричный лабаз, побила стекла в фабричных корпусах и квартирах служащих. Против полиции, вызванной на фабрику, рабочие пустили в ход поленья и кирпичи. Лишь с помощью вооруженной силы властям удилось восстановить “порядок”.

Стачечное движение начала 90-х годов

Новый толчок рабочему движению дал голодный 1891 год. Миллионы крестьян в результате неурожая полностью разорились. Они массами бросали свое хозяйство и устремлялись в города. Толпами собираясь у ворот фабрик и заводов, крестьянская беднота за бесценок предлагала свои рабочие руки. Пользуясь этим, владельцы предприятий стали ухудшать условия труда, снижать заработную плату, увеличивать штрафы. Недовольство рабочих хозяйскими прижимками порой приобретало крайне бурные формы протеста, выливалось в погромы. Стачки вспыхивали не только среди фабричных и заводских рабочих, но и на рудниках и угольных копях. Приход в промышленность новых рабочих, вчерашних крестьян, способствовал сохранению стихийного характера рабочего движения.

Более сознательный и планомерный характер носили в это время стачки в Царстве Польском. В 1891 г. 12 тыс. рабочих Жирардовской мануфактуры, расположенной в предместье Варшавы, впервые в России отметили 1 Мая стачкой солидарности. При этом польской социал-демократической партией “Пролетариат” в Варшаве были распространены в большом количестве первомайские воззвания. День 1 Мая был также отмечен агитацией социалистов, стачкой и распространением воззваний на мануфактуре акционерного общества Познанского в Лодзи. Обе стачки сопровождались “беспорядками”, которые удалось прекратить только путем вызова войск. В следующем году в первомайской всеобщей стачке в Лодзи приняло участие 30 тыс. человек. При подавлении стачки царские войска стреляли в рабочих, среди которых имелись жертвы. По этому поводу передовые петербургские рабочие обратились с открытым письмом к польским рабочим, в котором писали: “Честь вам, а позор и презрение царю и всем его подлым опричникам! Вас страшно преследуют, но вы счастливее нас, вы вступили уже в открытую борьбу, мы только к ней готовимся, но скоро уже вслед за нашими братьями других стран вступим и мы в борьбу с общим нашим врагом: царем, барами, фабрикантами, попами!".

В Центральной России начало 1892 г. ознаменовалось большой стачкой на фабрике Залогина, близ Твери. Только введя на фабрику, по словам самих властей, “внушительную воинскую силу” в размере четырех рот солдат и арестовав организаторов стачки, ее удалось прекратить.

В 1893 г. разразилась в весьма острой форме стачка 5 тыс. рабочих Хлудовской фабрики в Рязанской губернии. Рабочие потребовали удаления мастеров-иностранцев, безобразно обращавшихся с рабочими, повышения расценок, уничтожения произвольных штрафов. Очевидец стачки спустя 10 лет писал о ней в “Искре”: “Я хорошо помню „бунт" 1893 года, когда весь фабричный двор Хлудовской бумагопрядильни в несколько десятин размером был засыпан, как снегом, клочками конторских счетов, квитанций и пр.; когда речка Гуслянка, протекающая около фабрики, чуть не выступила из берегов, заваленная кусками коленкора, мотками пряжи и т. п. Разгром был полный... Были вызваны спешно войска”. При подавлении стачки были арестованы многие рабочие, “зачинщиков” судили.

Почти одновременно с “бунтом” на Хлудовской мануфактуре забастовали 2,5 тыс. рабочих Тверской мануфактуры; вновь произошли стачки в Шуе с участием почти 4 тыс. рабочих, протекавшие очень бурно. Стачки на текстильных фабриках в Московско-Владимирском районе, в Петербурге, Польше, Казани и других местах не утихали и в последующие годы.

Все более частыми становились стачки и волнения рабочих на заводах и шахтах юга России. Летом 1892 г. чрезвычайно бурный характер приняло выступление 15 тыс. заводских рабочих и шахтеров Юзовки. Во время начавшихся “беспорядков” подверглись разгрому питейные заведения, хозяйские дома и лавки. Спешно вызванные войска стреляли в рабочих. Брожение среди рабочих захватило также Луганск, Мариуполь и Екатеринослав (Днепропетровск).

В следующем году забастовка на Сулинском чугунолитейном заводе Пастухова в Области Войска Донского приняла столь угрожающий характер, что заводская администрация бежала с завода, “увезя с собой кассу и документы”.

Стачки и волнения часто вспыхивали на заводах и рудниках Урала. В политическом обзоре Пермского жандармского управления за 1893 г. отмечалось, что “между горнозаводскими рабочими развивается и все больше и больше крепнет корпоративный дух”. Поводами к стачкам здесь служили не только вопросы, связанные с длительностью рабочего дня, заработной платой и штрафами, но и протесты против пережитков крепостничества, высоких казенных и земских денежных повинностей. Так, взыскание недоимок с рабочих Нижне-Тагильского завода зимой 1893/94 г. вызвало большие волнения среди рабочих заводов Нижне-Тагильского, Каспийского, Кыштымского и др., подавленные при участии войск путем такой средневековой варварской расправы, как поголовная порка розгами участников волнения. Как сообщалось в листке № 5 “Фонда Вольной русской прессы” от 30 апреля 1894 г., “пороли всякого, без разбору и не щадя живота...”

Раскинувшаяся по всей России сеть железных дорог обусловила появление в разных уголках ее нового большого отряда пролетариата — железнодорожных рабочих и рабочих железнодорожных мастерских. В железнодорожные мастерские, нуждавшиеся в квалифицированной рабочей силе, часто устраивались передовые рабочие, высланные из крупных пролетарских центров. Под их влиянием стачки на железных дорогах, особенно в железнодорожных мастерских, обычно проходили даже более организованно, чем стачки на фабриках и заводах.

Рост самосознания рабочего класса

Все усиливавшаяся стачечная борьба оказывала заметное влияние на развитие пoлитического сознания рабочих. Крепостнические законы против стачек, объявлявшие участие в них уголовным преступлением, при каждой забастовке ставили рабочих лицом к лицу не только с их хозяевами, но и с правительством. Как только вспыхивала стачка, на фабрику являлись полиция, прокурор, а то и сам губернатор. Фабричная инспекция вместо защиты интересов рабочих брала на себя полицейские функции. При обострении положения в помощь полиции прибывали войска, следовали аресты и высылка стачечников. Своими действиями правительство убедительно свидетельствовало, что оно является защитником капиталистов и злейшим врагом рабочих, а отнюдь не “радетелем об их интересах”, как оно пыталось выставить себя в глазах народа.

Эту истину все более начинали усваивать рабочие в ходе стачечной борьбы, которая в данных условиях неизбежно становилась не только экономической, но и политической, революционной борьбой. Актами политической борьбы русских рабочих, хотя и осуществлявшимися большей частью несознательно, стихийно, были, как отмечал В. И. Ленин, и расправы “своими средствами” с полицейскими, и освобождение силой своих арестованных товарищей, и прямые уличные схватки во время стачек с полицией и войском.

Одновременно с классовым воспитанием неуклонно происходил процесс культурного подъема массы рабочих, особенно ее передового слоя. Техническая революция в промышленности вынуждала капиталистов содействовать образованию рабочих, создавать для них вечерние и воскресные школы. В этом же направлении развернулась деятельность разных либеральных просветительных обществ, издательств популярных книг для народа, комитетов грамотности и т. д. Передовые рабочие всякий свободный или, вернее, отнятый от сна час отдавали чтению, приобретению знаний, на последние гроши заводили библиотечки из произведений лучших писателей. Классическая русская литература с ее благородными идеями, гуманизмом и критическим взглядом на действительность приобрела нового читателя, вышедшего из самой гущи народа,— русского пролетария.

В один из реакционнейших в истории России периодов — 80-е годы — успешно совершался процесс созревания нового класса, класса пролетариев, готовившегося выступить на общественную арену со своей программой борьбы. Оглядываясь на это время, Г. В. Плеханов в середине 90-х годов писал: “В продолжение царствования Александра III ни в одном из наших общественных классов не происходило такой живой работы мысли, ни один из них не обнаружил такой огромной жажды знания, такого лихорадочного стремления к свету, как именно рабочий класс... Восьмидесятые годы были временем упадка нашей „интеллигенции". Но эти же годы были временем умственного подъема русского парода и, прежде всего, передового отряда этого народа, наших промышленных рабочих. Одного этого довольно, чтобы ободрить всех истинных друзей народа и показать им, что их дело теперь гораздо ближе к своему торжеству, чем оно было когда-либо прежде”.

Однако, для того чтобы подняться на высоту своей исторической задачи, рабочее движение должно было не останавливаться на ступени повседневной борьбы за одни экономические уступки со стороны эксплуататоров, т. е. на ступени тред-юнионизма, как это имело место в ряде стран Западной Европы и в Америке. Пролетариату необходимо было глубоко проникнуться классовым сознанием, т. е. сознанием непримиримой враждебности ко всему общественному и политическому строю буржуазного общества, стремлением к его уничтожению и в первую очередь к свержению самодержавия.

Выполнить задачу развития классового сознания пролетариата, содействовать его организации и указать ему настоящую цель и пути борьбы может только самостоятельная политическая рабочая партия. Выработка такой партии — длительный процесс, потребовавший в Западной Европе многих десятилетий. В России, передовые люди которой имели перед собой богатый опыт Европы и могли опереться на одержавшую победу в международном рабочем движении передовую революционную теорию — марксизм, процесс складывания революционной марксистской партии, ставшей во главе рабочего движения, занял около двух десятков лет. Это были годы, наполненные напряженной работой революционной мысли, острыми схватками с идейными противниками во имя торжества дела пролетариата,

Группа “Освобождение труда”. Критика народничества Г. В. Плехановым

Первым русским социалистом, который указал на пролетариат как на новый революционный класс, на его историческую миссию был Г. В. Плеханов. Плеханов и его

группа “Освобождение труда” положили начало переходу русского революционного движения от утопического крестьянского социализма к научному социализму.

Георгий Валентинович Плеханов родился 29 ноября 1856 г. в с. Гудаловке Липецкого уезда Тамбовской губернии, в семье мелкопоместных дворян. Мать его, урожденная М. Ф. Белинская, племянница великого критика, дала ему прекрасное воспитание. В 1874 г. Плеханов стал студентом Горного института в Петербурге. Обнаружив блестящие способности в области естествознания, он, однако, вскоре отдается изучению социальных наук. Одновременно он ведет работу в рядах народников-бунтарей, а после произнесения публичной речи во время демонстрации 1876 г. на площади у Казанского собора полностью переходит на нелегальное положение. Плеханов становится видным деятелем тайного общества “Земля и воля” и одним из его теоретиков и публицистов.

Много времени Плеханов отдавал революционной пропаганде среди петербургских рабочих, участвовал в организации стачек. Он был хорошо знаком с внутренней историей “Северного союза русских рабочих”, о чем свидетельствуют его яркие воспоминания—“Русский рабочий в революционном движении”. Деятельность Плеханова среди рабочих сыграла значительную роль в последующем переходе его на позиции марксизма.

После раскола “Земли и воли” Плеханов, продолжая придерживаться народнической идеи крестьянской революции, вместе с П. Б. Аксельродом, В. И. Засулич и другими “деревенщиками” создает новую организацию — “Черный передел”. Однако усиление преследований заставляет его в январе 1880 г. бежать за границу.

Здесь Плеханов получает возможность ближе познакомиться с опытом западноевропейского рабочего движения, пополнить свой политический и идейно-философский багаж. Он жадно изучает социалистическую литературу. Неизгладимое впечатление оказало на Плеханова чтение “Коммунистического Манифеста” К. Маркса и Ф. Энгельса. Вдохновленный его идеями, он переводит “Манифест” на русский язык.

Подобную же идейную эволюцию пережили и соратники Плеханова по “Черному переделу”, вынужденные, как и он, эмигрировать за границу: П. Б. Аксельрод, В. И. Засулич, Л. Г. Дейч и В. Н. Игнатов. Приобщение к марксизму заставило их по-новому взглянуть на весь исторический путь русского революционного движения. Они извлекли урок из факта крушения последней крупной революционной народнической организации — “Народной воли” и обратили свои взоры к пролетариату.