Файл: istoria2.doc

Особенно тяжело переживал Михайловский разрыв с Сергее? Николаевичем Кривенко (1847--1906). Связанный в свое время с “Народной волей”, Кривенко побывал в тюрьме и ссылке, а поел возвращения стал писать о сельских учителях, врачах, об их неприметной, но такой нужной работе. Михайловский упрекал его за откровенную проповедь “теории малых дел”. Кривенко отвечал что “малые дела” могут слагаться в крупные и служить великим целям.

Излюбленной темой публицистики Кривенко были земледельческие общины, создаваемые интеллигентами. Он признавал, что почти все попытки образования таких общин кончались крахом. Они распадались вследствие внутренних распрей и взаимно нетерпимости. Он считал, что это происходило оттого, что таки общины всегда создавались на этических, толстовских принципам а экономические задачи отодвигались на второй план. Он мечта. организовать такую общину, которая не ставила бы цель достижение личной праведности, а отличалась деловой, социальной полезной направленностью. Бегство от городской жизни, возвращение к природе Кривенко считал внутренней потребностью которая постепенно пробуждается у современного человека.

Он приобрел участок земли близ Туапсе и попытался организовать земледельческую общину. Несмотря на огромны усилия, это начинание все же закончилось крахом. Кривенко умер в Туапсе.

Заключение

Пореформенная эпоха ознаменовалась резким обострением социальной напряженности в стране. Революционеров-одиночек сменили организованные революционные группы, вооружённые радикальной идеологией и непреклонные в своём стремлении нанести вред самодержавию. Относительно мирная пропаганда Герцена и Чернышевского меньше чем за два десятилетия обернулась разгулом терроризма и цареубийством. Все попытки властей сдержать общественное недовольство могли привести только к временному затуханию антиправительственной деятельности. На смену народникам приходили внешне невинные поклонники марксизма, чья разрушительная работа в недалёком будущем сметёт с лица земли все традиционные устои русской жизни.

И еще тоже самое

Рабочее движение в 80-х — начале 90-х годов

Крупные промышленные центры — большие города и промышленные села — сделались главными очагами массового рабочего движения.

Забастовки начала 80-х годов

Но на протяжении 80-х и начала 90-х годов оно в основном не вышло из стадии разрозненных выступлений, стихийных возмущений и стачек-бунтов. Рабочее движение продолжало оставаться, по выражению В. И. Ленина, “гораздо более проявлением отчаяния и мести, чем борьбой”.

Заметный подъем рабочего движения совпадает с периодом промышленного кризиса первой половины 80-х годов. Кризис особенно тяжело отразился на главной в то время отрасли промышленности — текстильном производстве. При первой же заминке со сбытом товаров к началу 80-х годов хозяева фабрик начали сокращать производство, отменять ночные смены, останавливать фабрики, увольнять рабочих. Неурожаи предшествующих лет и общее обеднение деревни способствовали еще большему застою в промышленности. В то же время в поисках заработка из деревни приливали новые массы разорившихся крестьян, пополняя ряды безработных. В городах наблюдался необычайный рост нищенства.

Всю тяжесть разразившегося кризиса капиталисты стремились переложить на рабочих: одновременно с массовыми расчетами они снижали заработную плату, увеличивали штрафы и т. п. Сопротивление наступлению капитала стало стихийно прорываться в форме бурных стачек.

Стачка осенью 1881 г. на громадной Ярцевской мануфактуре купца Хлудова

(в Смоленской губернии), отличавшейся особенно грубыми и обнаженными формами эксплуатации, сопровождалась, по терминологии властей, “буйством” рабочих. Для ее подавления были вызваны войска. В 1882 г. произошли большие и стойкие забастовки на Кренгольмской мануфактуре и суконной фабрике в Нарве. В их подавлении также участвовали войска. Среди рабочих были произведены аресты. В дальнейшем стачки возникали неоднократно. В 1883 г. бастовали рабочие Жирардовской мануфактуры в Царстве Польском, рабочие Вознесенской мануфактуры в Дмитровском уезде, Богородско-Глуховской мануфактуры в г. Богородске (Московской губернии), Ярославской Большой мануфактуры и др. В следующем году повторилась стачка на Воскресенской мануфактуре и произошла забастовка на Екатерингофской мануфактуре в Петербурге. 1885 год начался знаменитой Морозовской стачкой.

Морозовская стачка

Никольская мануфактура Тимофея Морозова (близ Орехово-Зуева) была самой

крупной из хлопчатобумажных фабрик России и включала полный цикл производства от бумагопрядения до отделки тканей. Число рабочих на ней доходило до 12 тыс. Орехово-Зуево представляло собой типичный фабричный центр. Побывавший здесь 10 лет спустя В. И. Ленин писал: “Чрезвычайно оригинальны эти места, часто встречаемые в центральном промышленном районе: чисто фабричный городок, с десятками тысяч жителей, только и живущий фабрикой. Фабричная администрация —единственное начальство. “Управляет” городом фабричная контора. Раскол народа на рабочих и буржуа самый резкий”. Именно здесь и разыгралась крупнейшая стачка, явившаяся высшим моментом подъема рабочего движения в 80-х годах.

На Морозовской мануфактуре продолжали еще держаться такие кабальные формы эксплуатации, как наем на полугодие — с покрова дня до пасхи и с пасхи до покрова, рабочие обирались посредством хозяйской “харчевой лавки” и т. п. С наступлением кризиса на мануфактуре пять раз снижалась заработная плата. Резко усилились штрафы, доходя до 24 коп. с заработанного рубля, а у отдельных рабочих отнимая до половины заработка. Особенно неистовствовал по части штрафов ткацкий мастер Шорин.

Нараставшее с каждым днем возмущение рабочих рано или поздно должно было вылиться наружу.

Организаторами Морозовской стачки выступили Петр Моисеенко и Василий Волков. Моисееико не был на фабрике новичком. Здесь работал его отец. Сам он начал работать вместе с ним еще в малолетием возрасте. Став ткачом, он потом переехал в Петербург, где принимал участие в нескольких стачках текстильщиков. Моисеенко был знаком с Г. В. Плехановым и Степаном Халтуриным, входил в “Северный Союз русских рабочих”. После разгрома стачек на Новой бумагоирядильне и на фабрике Шау в 1879 г. он вместе с Лукой Абраменковым, также участником “Союза”, был сослан в Сибирь.

По возвращении из ссылки П. Моисеенко и Л. Абраменков, лишенные возможности жить в столице, направились в Орехово-Зуево, где один поступил работать на Никольскую мануфактуру, а другой — на фабрику Смирнова, близ Орехово-Зуева. Во время Морозовской стачки выдвинулся в качестве вожака и также снискал горячие симпатии рабочих молодой ткач В. Волков.

Мысль о забастовке, поданная Моисеенко морозовским ткачам, нашла подготовленную почву. Организаторы стачки устроили две тайные встречи с наиболее надежными рабочими и договорились 7 января остановить фабрику.

В этот день утром рабочие с криками: “Кончай работу!” вышли из всех фабричных корпусов на улицу. Возбужденная толпа начала громить квартиры директора и мастера Шорини, харчевую лавку. Перепуганная администрация слала телеграммы хозяину мануфактуры, владимирскому губернатору, министру внутренних дел. К ночи того же дня в Орехово-Зуево начали прибывать войска. На другой день на опустевших улицах появились солдатские патрули и конные разъезды.

На уловку Морозова — одновременно с подавлением стачки с помощью войска успокоить рабочих обещанием возвращения штрафных денег за два месяца — бастующие ответили требованием выдачи расчета всем рабочим “по пасху”. В один из последующих дней, в момент переговоров губернатора с подступившей к главной конторе тысячной толпой рабочих, ему была передана Волковым тетрадь с заранее выработанными “Требованиями по общему согласию рабочих”. Главные их пункты гласили:

1. чтобы по изданному государством закону штрафы не превышали 5% с заработанного рубля;

2. чтобы вычеты за прогул не превосходили 1 руб.;

3. чтобы по изданному государством закону были полностью изменены условия найма и рабочий имел право уйти с предприятия, заявив об этом за 15 дней, а хозяин в свою очередь обязан был объявить рабочему о его расчете также за 15 дней;

4. чтобы приемка готовых изделий от рабочих производилась при свидетелях от их товарищей, работающих поблизости, и записывалась в товароприемную книгу;

5. чтобы при несогласии рабочих на необъявленные при найме расценки для их выравнивания был установлен государственный контроль;

6) чтобы выдача жалованья не задерживалась далее 15-го числа каждого месяца или первой субботы после 15-го. Кроме того, рабочие требовали возвращения к заработкам, какие были до кризиса, увольнения тех служащих и мастеров, которых найдут нужным уволить рабочие, и т. д.

Сообщение губернатора о том, что требования рабочих отвергнуты Морозовым, привело к усилению волнений. Во время объяснений губернатора с толпой незаметно был оттеснен от нее солдатами и арестован Волков вместе с еще 51 рабочим. Это вызвало новый взрыв негодования толпы, которая бросилась освобождать арестованных. При этом произошла схватка рабочих с воинским караулом. Последовали новые аресты по обвинению в нападении на караул. Тем временем продолжались массовые высылки рабочих “на родину”. Всего было выслано свыше 800 рабочих. Под влиянием репрессий стачка постепенно пошла на убыль. Наконец, властям удалось арестовать остальных руководителей стачки — Моисеенко и Абраменкова. 18 января во всех отделениях фабрики работы возобновились.

Состоявшийся в следующем году суд над морозовскими стачечниками с участием присяжных заседателей заставил еще раз заговорить о стачке всю страну. Видя, сколь безобразными были порядки на фабрике Морозова, присяжные ответили своим “нет” на все 101 вопрос, поставленный обвинением, и вынесли оправдательный приговор подсудимым. Редактор реакционных “Московских ведомостей” Катков в бессильной ярости назвал этот приговор 101 салютационным выстрелом “в честь показавшегося на Руси рабочего вопроса”.

Историческое значение Морозовской стачки очень велико. Она ясно засвидетельствовала, что в России, как стране капиталистической, началась война между трудом и капиталом. Стачка убедительно показала, какую грозную и опасную для правительства силу представляют рабочие, когда они действуют сообща, прямо заявляя и отстаивая свои требования. В отличие от большинства стачек этого периода, носивших стихийный характер, стачка на мануфактуре Морозова была подготовлена. Организаторами ее явились затронутые социалистической пропагандой передовые рабочие. Морозовская стачка имела не только экономический, но и политический характер, поскольку рабочие предъявили свои требования не только хозяину, но и правительству.

Правительство должно было пойти на уступки, издав известный закон 3 июня 1886 г., ряд статей которого является прямым ответом на требования морозовских стачечников.

Морозовская стачка и ее последствия сказались на всем дальнейшем ходе рабочего движения. Помимо Морозовской стачки, в 1885 г. в Центрально-промышленном районе имели место и другие крупные стачки. Почти одновременно с ней вспыхнула большая забастовка на Измайловской мануфактуре в Московском уезде, также подавленная с помощью войск. В феврале-марте объявили стачку 4 тыс. ткачей и прядильщиков Тверской мануфактуры, потребовав скидки трех четвертей общей суммы штрафов. Подобные же требования предъявили рабочие фабрики купца Залогина, близ Твери. В сентябре-октябре вспыхнули забастовки на семи крупнейших иваново-вознесенских фабриках. Всего в 1885 г. в стачках приняло участие 26 тыс. человек.

Морозовские рабочие в своих требованиях выразили и обобщили главные требования массы стачечников и других фабрик. Стало быть, здесь имело место то, что К. Маркс характеризовал как перерастание разрозненных экономических движений рабочих в “политическое движение, то есть движение класса, стремящегося осуществить свои интересы в общей форме, то есть в форме, имеющей принудительную силу для всего общества”.