ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.01.2020
Просмотров: 4121
Скачиваний: 17
"Пациент располагается на кушетке в пассивной расслабленной позе. Психоаналитик садится таким образом, чтобы пациент его не видел. Всякое взаимодействие исключается. Вся ситуация оказывается герметически закупоренной: никому не позволено входить в комнату, все мысли, которые рождаются на кушетке, оказываются запертыми в четырех стенах. Все направлено на то, чтобы не допустить прямого взаимодействия с пациентом. Метод свободных ассоциаций - это не нормальная естественная беседа. Пациент сообщает обо всех мыслях, которые возникают у него в голове. Отношения ограничены переносом пациента на терапевта, нормальное двустороннее взаимодействие не допускается. За дверь выставлена сама Жизнь".
(Moreno 1953, Preludes).
Морено считал, что субъект сессии или протагонист должен напрямую обращаться к тому, с кем он хочет поговорить. Если человек хочет разговаривать с матерью или отцом, эти значимые люди должны присутствовать в комнате - в исполнении членов группы. Общение не должно идти через терапевта. Членов группы, исполняющих подобные роли, называли "вспомогательными" или "дополнительными "я". Морено характеризует их следующим образом:
"Команда вспомогательных "я" как бы становится продолжением, своего рода "правой рукой" ведущего и протагониста, изображая реальных или воображаемых участников жизненной драмы. У "вспомогательного "я" три функции: актера, играющего требуемые протагонисту роли; консультанта, помогающего протагонисту; социального исследователя" .
(Moreno 1953, 83).
Морено считал, что весь психоанализ построен на негативной предпосылке, то есть на признаках патологии. Примером тому может служить случай Анны. Морено писал:
"Психоаналитическая система, наряду с другими аналитическими системами, следует тенденции связывать истоки жизни с бедствиями. Ключевым понятием в концепции Фрейда является либидо. Но Фрейд не связывает секс со "спонтанностью", напротив, сексуальность у него напрямую ассоциируется с тревогой, незащищенностью, отсутствием нормального реагирования, фрустрацией и т.д.
(Moreno 1953).
Психоанализ с тех пор изменился. Однако, следуя изначальной теории Фрейда, случай с Анной можно рассматривать как яркий пример сексуальной травмы в прошлом, вызвавшей теперешнее невротическое поведение. Такая трактовка присуща всем ранним работам Фрейда.
Следствием перенесенной сексуальной травмы в детстве стали чрезмерная опека собственных детей, когда Анна оказалась в роли матери. Дети чувствовали, что их загнали в ловушку, посадили "под колпак". Они взбунтовались и захотели поэкспериментировать в области секса. Примечательно, что результатами этого "эксперимента" дочь Анны поделилась не с матерью, потому что опасалась, что та ей не поверит или вышвырнет из дома - либо ее, либо брата.
События развивались следующим образом. Однажды в середине дня дочь приехала домой вместе с учительницей. Вдвоем они рассказали все Анне. В дело вмешались социальные службы и местный психиатр. Социальные службы сочли 17-летнего сына Анны насильником и постановили удалить его из дома и отдать под опеку родственникам, чтобы "защитить его сестру". Мальчик больше не должен был ночевать дома.
На Анну это оказало разрушительное действие: она прониклась мыслью, что произвела на свет насильника. Она заново переживала собственные детские обиды, у нее нарушился сон, появилась крайняя раздражительность и полная неспособность ладить со своей семьей. Она хотела бросить семью. Вот ее собственные слова: "Хочу, чтобы дети умерли. Если бы не они, я бы сейчас не варилась во всем этом. Я не знаю как жить дальше". Помощи она искала для себя.
Год спустя дети вернулись домой, снова пошли в школу, отношения между ними наладились. Проблемы оставались у Анны. Ее муж Джон, любящий, терпеливый, мягкий человек превратился для нее в заботливого отца. Он усаживал Анну на колени, старался приласкать и подбодрить ее. Так продолжалось много лет. Она засыпала только тесно прижавшись к мужу, желая в любой момент получать подтверждение, что она в безопасности.
Во время нашего первого интервью я еще всего этого не знала. Я знала только, что Анна обвиняет мать в том, что та не защитила ее от насилия отца, деда и дяди. Психолог Эндрю Фельдмар (Feldmar 1989) сказал как-то, что "в тот момент, когда родитель совершает сексуальное надругательство над ребенком, ребенок становится сиротой. Он теряет ощущение безопасности и доверия как к этому родителю, так и к другому, который не защитил его и позволил насилию совершиться". Анна и впрямь осталась сиротой. Единственным убежищем стала школа пансион, где она чувствовала себя в безопасности он сексуальных притязаний родственников. Она ненавидела школьные каникулы, когда надо было возвращаться домой.
С самой первой встречи меня поразила любовь Анны к чтению и желание постоянно чему-нибудь учиться. Она перечитала все книги по психотерапии и психодраме, которые находились в нашей местной библиотеке. Она регулярно смотрела передачи по психодраме - программы "Би-Би-Си-2" под названием "Сессия". Шесть психодраматических программ передавали в субботние вечера, как раз в те часы, которые большинство людей любит проводить перед телевизором. Программы вела психотерапевт из Лондона, Джинни Джеффрис, выпускница Холвелла.
Анна с упоением смотрела эти передачи. Самое сильное впечатление произвело на нее, "как люди открыто говорят о своих переживаниях, не боятся показать свои чувства." Ей хотелось "стать частью такой группы".
Видя ее любознательность и любовь к чтению, я спросила:
- Анна, а почему Вы не продолжили учиться, не получили профессию, которая бы Вам нравилась?
Анна вздохнула:
- Когда я закончила школу, я так хотела сбежать из семьи, что схватилась за первую же работу, которую мне предложили подальше от дома. И я работала, пока не познакомилась со своим мужем. Потом мы поженились. Я обожаю книги. В них я могу спрятаться. Я все время читаю, читаю любые книги. И про любовь короля Эдуарда и миссис Симпсон, и рассказы Кэтрин Куксон, и книги по психотерапии.
Я посмотрела ей в глаза:
- Знаете, Анна, я считаю, Вам не стоит терять время на шесть индивидуальных сессий. Вам следует походить на группу, которая работает ежедневно. Начать можно с одной недели. Но эту неделю Вы должны прожить здесь. Вы говорите, что у Вас скопилось множество обвинений. Думаю, их лучше высказать на психодраматической группе.
Про себя я подумала, что ей нужно проиграть те моменты, которые не случились в реальной жизни. Нужно выплеснуть те отрицательные эмоции, тот страх и тот гнев, которые она в свое время не выразила соответствующим людям. Пока Анна не выпустит наружу свою ярость и другие подавляемые чувства, она так и останется эмоционально заблокированной, запертой в своих переживаниях.
Фрейд спрашивал: "Что случилось? Расскажите мне".
Морено ставил вопрос: "Как это случилось? Покажите!"
Во время индивидуальных сессий мы могли обсудить случившееся, возможно, немного ослабить накал эмоций. Однако острота реальной жизненной драмы требовала драматических форм выражения, не меньших по накалу, чем реальность. И что могло бы сработать лучше, чем хорошо поставленная психодрама, сфокусированная на событиях, которые в реальности не произошли. Только таким образом Анна могла дать выход тем чувствам, которые в реальной жизни ей выразить не довелось. В реальной жизни она так и осталась пленницей своего собственного детства. Как пишет в своей диссертации швейцарский психоаналитик Алиса Миллер, ребенок, переживший надругательство, нуждается в заступнике, который бы встал на его или ее сторону и прекратил издевательство. Это помогло бы смягчить боль. Используя терминологию Алисы Миллер, Анна осталась без "адвоката", за нее не вступился никто. Наша работа на психодраматических сессиях не ставит целью объяснить или помочь понять действия обидчиков или простить их; наша цель - выпустить из-под спуда эмоции, душившие человека в результате перенесенной обиды, вызвавшие раннюю эмоциональную смерть, задавившие спонтанность и креативность. Именно в спонтанности и креативности человек черпает жизненные силы, именно они делают жизнь яркой и разнообразной.
- Вы смогли бы провести здесь неделю, Анна? - решительно спросила я.
Она взглянула на меня с надеждой.
- Не знаю, смогу ли я все устроить, но я приеду.
- Хорошо, - продолжала я. - Тогда надо будет перевести деньги, уплаченные за шесть индивидуальных сессий на счет недельной группы с проживанием. В группе, которая должна начаться через две с половиной недели, есть свободное место.
- Мы заплатим разницу. Я точно буду. - Анна казалась заинтересованной.
Мы успели обсудить еще некоторые концепции из книги Алисы Миллер. Перед уходом я дала Анне книгу Алисы Миллер "Драмы детства". После сессии социальный работник занялась организационными вопросами. В тот же день она позвонила мне и сказала, что финансовый вопрос улажен: деньги за шесть сессий покрывают расходы на первую половину недели, за вторую половину Анна внесет доплату.
А вечером мне позвонил муж Анны.
- Вы предпочитаете наличные или чек? - спросил меня Джон.
Столь прямо заданный вопрос показывал, что решение принято.
- Как Вам удобнее, - ответила я. - Может быть, Анна привезет деньги на следующей неделе, когда приедет на сессию?
Я хотела, чтобы наша следующая встреча с Анной имела вполне конкретную цель. Передать деньги - прекрасный предлог.
- Кроме этого, - извиняющимся тоном продолжила я, - я бы хотела перенести нашу встречу с пятницы на среду или четверг. В пятницу я уезжаю на выходные в Португалию вместе с моей дочерью Мэнди. Я пыталась связаться с социальным работником Анны...
- А хотите поговорить с самой Анной, - предложил Джон. - Она рядом.
- С удовольствием, - ответила я.
После сегодняшней сессии события стали развиваться стремительно и успешно, и я была рада снова пообщаться с Анной. Она взяла трубку:
- Не знаю, что именно случилось сегодня днем, но мне кажется, что все изменилось. Даже Джон заметил разницу. Думаю, мне стоит поработать в группе. Мне кажется, что это поможет. Мне пора вырваться из всего этого. Я готова встретиться с Вами в любой день.
Встречу мы назначили на четверг. Я хотела встретить их так же, как в прошлый раз. Когда они приехали, я пригласила обеих, и Анну и Луизу, в нашу кладовку, построенную еще в 1800-е годы (в то время под полом был холодный ключ, который и охлаждал продукты).
- Хотите попробовать пиккалилли? - спросила я, снимая с полки ярко-желтый горшочек. Вторая встреча началась с того же, что и первая, таким образом, нетрадиционное начало превращалось в правило.
- На вид, как бабушкин, - отметила Анна.
Они зачерпнули соус чайными ложечками и в один голос воскликнули: "Очень вкусно!" - и я почувствовала, что горжусь своей стряпней. После этого я сменила тему разговора.
- Посмотрите, - обратилась я к обеим, - вчера мой муж Кен ездил в издательство, которое печатает нашу книгу "Психодрама: вдохновение и техника". Он отвозил иллюстрации для обложки и нескольких глав. Им понравилось. И пока он там находился, ему преподнесли экземпляр книги "Как я стал психотерапевтом", в которой десять известных специалистов рассказывают о своей профессии и почему они ее выбрали. Видите, тут есть и мое имя.
Я протянула им книгу, с гордостью указывая главу, которую написала.
Анна была в восхищении. Ее доверие ко мне усилилось. Весь ее вид как бы говорил: "Я правильно выбрала терапевта!"
Потом книгу взяла Луиза.
- Почитайте пока, - сказала я, и мы с Анной направились в кабинет. - Толком еще не успела просмотреть сама, - поделилась я с Анной, которая, казалось, радовалась не меньше меня. - Получила ее вчера поздно ночью. Писала два года назад, страшно интересно, как прозвучит сейчас. И вся книга необыкновенная. Собираюсь прочитать на пляже в Португалии.
Интерес Анны был очевиден: у нее даже глаза расширились.
- Как бы я хотела прочесть эту книгу! Непременно куплю, как только она появится в продаже. - А как Вам книга Алисы Миллер? - спросила я.
- Знаете, Марша, это лучшее из того, что мне доводилось читать. Кажется, что она обращается прямо ко мне. И она действительно все понимает. Это все как будто про меня написано! Теперь пытаюсь достать ее книги "Ради вашего блага" и "Не будьте так уверены".
В течение получаса мы с Анной перерыли всю библиотеку, пытаясь разыскать эти книги. Пока мы занимались поисками, Анна жаловалась мне на своего социального работника. "Она никогда не возьмет меня за руку, не погладит по голове, даже когда я плачу. Иногда мне кажется, что ей до меня нет дела."
- У меня впечатление, что Вы ждете от нее материнской ласки, которой никогда не имели, - заметила я. - Не рассчитывайте получить от нее то, что она не готова Вам дать. Давайте посмотрим, что изменится после недельной группы.
Но все, что я говорила в тот момент, отступало на задний план перед всепоглощающим желанием Анны раздобыть книги Алисы Миллер.
- Единственное, чего я хочу сейчас - достать эти книги! - заявила Анна.
Мы вернулись в мой офис, и я позвонила в местную библиотеку: мне хотелось дать Анне почувствовать полную поддержку, а также показать ей, как лучше добиваться своей цели - сама Анна постоянно боялась обратиться к кому-нибудь с просьбой.
- Эти книги нужны нам прямо сейчас, - сообщила я библиотекарю.
- Как скоро мы сможем их получить? Мы договорились, что в ближайшие дни Анна заедет в библиотеку и возьмет книги.
- Спасибо Вам, - сказала Анна, когда вопрос был улажен. - Жду не дождусь, когда смогу начать читать.
Расстались мы меньше чем через час. Из Португалии я вернулась поздно вечером в субботу. Анна должна была приехать в воскресенье вечером. Дома меня ожидала записка с просьбой перезвонить Анне.
Я позвонила ей в воскресенье утром.
- Можно мне возвращаться ночевать домой, а не оставаться у вас? Мне нужно, чтобы Джон был рядом. Мне очень тревожно, я снова начала ходить во сне.
- Ваша тревога вполне понятна, - ответила я. - Это нормальное состояние перед началом такой группы. Разумеется, вы можете ночевать дома - Вы же не ребенок, вы взрослый человек и сами в состоянии решить, как для вас будет лучше. Я вас неволить не собираюсь.
В ее голосе явно звучал страх, что ее заставят оставаться. Ею слишком часто манипулировали и дома и в школе, поэтому она стала очень чувствительной к малейшему нажиму.
- К тому же сегодня Вам не стоит оставаться, даже если Вы вдруг передумаете. В любой другой день - пожалуйста. А сегодня попросите Джона заехать за Вами в десять.
- Мне очень важно было услышать это, Марша. Большое спасибо. К семи я буду.
Она приехала, перепуганная и молчаливая. Тихо села в углу гостиной и уткнулась в книжку. Тем временем участники группы прибывали. Среди них были как терапевты, желавшие пройти тренинг, так и люди, вроде Анны, приехавшие поработать со своими личными проблемами. Мы всегда устраивали смешанные группы, так как личные и профессиональные цели хорошо дополняют друг друга. Ведь каждый в первую очередь человек, личность.