Файл: Микросоциология семьи М.,1998.doc

Полученные данные показали, что появление детей в семье вызы­вает последовательное снижение душевого дохода, особенно в первые 5 лет брака. В следующие 5 лет снижение замедляется, а после 15-лет­него стажа семейной жизни начинается рост дохода, наиболее интен­сивно заявляющий о себе между 18—20 годами брака, когда начинают зарабатывать и отделяться старшие дети. Следующий рубеж (30 лет семейной истории) — это выход родителей на пенсию, стабилизация материальной обеспеченности в связи с получением пенсии и зарпла-

^и Народное благосостояние. Тенденции и перспективы. Отв. ред. Н. М Римашевская, Л. А. Оников. М , 1991. С 133.

171

ты. Только в последние 10 лет брака, после ухода пенсионеров с рабо­ты, начинает резко падать доход семьи.

В однодетных семьях снижение душевого дохода непродолжитель­но, ограничивается первыми четырьмя годами, после чего доход не­прерывно растет, особенно перед отделением детей. Для двухдетных семей после первого снижения дохода в связи с рождением первенца идет небольшой период стабилизации имеющегося уровня жизни (в пределах интергенетического интервала), потом до 15 лет брака душе­вой доход вновь падает после появления второго ребенка. Эта усред­ненная картина в двухдетных семьях различным образом проявляется в конкретных семьях. Первая траектория изменения дохода между рождениями детей (более половины всех семей данного типа) отлича­ется затягиванием интергенетического интервала и более высоким темпом роста дохода в связи с ростом зарплаты мужа.

Вторая траектория связана со стабилизацией благосостояния и коротким интервалом (менее 3 лет) между рождениями, тем не менее к моменту отделения взрослого ребенка душевой доход этих двух ти­пов семей выравнивается. Однако этот выравненный доход не дости­гает первоначального уровня дохода при вступлении в брак, даже если в бюджет включается зарплата работающих сына или дочери. Факто­ры снижения дохода превосходят факторы его роста. Падение душево­го дохода в связи с рождением детей лишь на 40% компенсируется впос­ледствии (перед стадией отделения) происходящим по мере увеличе­ния возраста ростом зарплаты. Среди однодетных семей большинству хватает этой компенсации для восстановления первоначального уров­ня, имевшегося при заключении брака. Среди двухдетных семей лишь менее половины восстанавливают первоначальный душевой доход. Ученые при этом зафиксировали одинаковые темпы роста зарплаты супругов в однодетных и двухдетных семьях, и поэтому выявленные различия в восстановлении первоначального дохода определяются раз­личием числа детей в семье. В конечном счете был сделан вывод о том, что нет существенных различий в материальном положении однодет­ных и двухдетных семей на разных стадиях семейного цикла жизни и что социально-психологическая ориентированность семей на саму малодетность делает материальный фактор несущественным, второ­степенным".

Этот правильный вывод ценен тем, что достигнут не средствами непосредственного исследования репродуктивного поведения семьи, а косвенно, через анализ изменения показателей дохода и детности на

" Народное благосостояние. Тенденции и перспективы. Отв ред Н М Римашевская, Л А. Оников. М., 1991 С. 131-132

172

разных стадиях цикла. Уровень потребности в детях задает итоговое число детей, а условия жизни способствуют либо препятствуют дости­жению полной реализации этой потребности, но не усиливают и не ослабляют саму эту потребность. Однако данное утверждение не оп­ровергает методологической ценности факта обратной связи между детностью и доходом. Эта связь не парадоксальна, она проявляется во всех методологически четко проведенных исследованиях (поперечных, методом условного поколения), и если затушевывается, то лишь при отсутствии контроля за влиянием дохода на реализацию самой распро­страненной среди семей потребности в двух детях. Фиксация обратной связи в поперечных исследованиях говорит не о безнадежности метода условного поколения. Обратная связь указывает на необходимость применения отнюдь не обыденной интерпретации сего факта, а имен­но процедуры социологического объяснения.

Однако обиходная трактовка связи числа детей и уровня жизни столь сильна, что продолжает проникать в научные труды. Именно нежела­ние однодетных индивидов признать отсутствие у них потребности в двух и более детях (из-за сохраняющихся еще в культуре норм соци­ально одобряемого «на людях» поведения) порождает защитную мо­тивацию, одной из форм которой являются суждения: «чем меньше детей, тем лучше условия жизни», и потому «создайте нам условия, и будет выше рождаемость». Никто не планирует ухудшения условий жизни, которое наступает сегодня с рождением детей. Но оно имеет место на протяжении жизненного цикла и отражается в повседневных мнениях. По-видимому, ценность наличия двоих или более детей пе­ревешивает ценность удобства и комфорта, хотя и признается связан­ное с рождаемостью снижение уровня жизни. Однако это снижение не расценивается как ухудшение качества жизни Счастье или благополу­чие как индикаторы качества жизни не редуцируются до размера зарп­латы — в этом пункте экономические обследования имплицитно об­наруживают действие социальных норм и ценностей.

Чисто экономически любая рождаемость противоречит рациональ­ной логике современной системы производства и оплаты труда, и если бы человеческое поведение подчинялось только экономическому ра­ционализму, то никаких детей и не было бы. Факт их появления свиде­тельствует об условности сугубо экономического подхода, а факт их уменьшения в семье до массовой однодетности подтверждает, что реп­родуктивное поведение решающим образом связано с падением цен­ности детей и семьи в обществе, с трансформацией всего общества, в том числе и экономической подсистемы.

Наличие в обществе семей с несколькими детьми олицетворяет со­бой другой менталитет людей, другую систему жизненных ценностей,

173

Бессознательное признание правоты своих оппонентов и тем са­мым неверие в собственную непогрешимость порождают психологи­ческий диссонанс. Согласно теории американского социального пси­холога Леона Фестингера, стремление к снятию этого диссонанса за­ставляет вновь и вновь доказывать себе и другим «порочность много­семейности», где «не заботятся» о детях, «лишают их всего необходи­мого», где «не любят» их вовсе, а «плодят по бескультурью».

Однако в этой «железной» (и потому ржавой) логике есть пороч­ный круг. Когда говорят «дайте мне побольше зарплату и квартиру, и я вам нарожаю сколько надо», то как бы утверждают наличие желания иметь детей больше, чем есть. Но это опровергается исследованиями репродуктивных установок (см. гл. 5). Нет никакой потребности «иметь детей больше», поскольку есть сейчас у нас столько детей, сколько хотят. Уже более половины семей не испытывают потребности в двух детях, но при опросах психологически удобнее ссылаться на «помеха-условия жизни, дескать, мешают. К тому же при ссылках на «помехи»: мерещится прямая выгода апелляции к патернализму государства.

При фиксированном душевом доходе чем меньше детей в семье, тем меньше зарплата супружеской пары. Данный «парадокс» выгоден системе наемного труда и государству, выражающему интересы этой системы. Фактическое снижение душевого дохода и зарплаты жены на репродуктивной стадии, возврат через 20 лет семейного стажа к перво­начальному душевому доходу семьи (да и то не всех, а примерно двух третей малодетных семей) говорит о безуспешной семейной гонке за экономическим благополучием Душевой доход семьи на протяжении семейного цикла не ползет вперед, как черепаха, а пятится назад, как рак, однако работающие во внесемейном производстве супруги все время «бегут вперед», повышают образование, квалификацию, добива­ются роста зарплаты и своего должностного статуса, т е. быстро «бе­гут», а догнать «рака» не могут. Эмоционально воспринимая эту по­вседневную «гонку» за статусом, заканчивающуюся возвратом на старт, люди укрепляются в убеждении «чем меньше детей, тем лучше».

174

Длительное сохранение этой ситуации на протяжении многих де­сятилетий ярче всего раскрывает «заботу» государства о семье. Исто­рическое отмирание семейного производства и многодетности семьи в эпоху индустриального капитализма свидетельствует о разрушительном влиянии экономики индивидуального наемного труда на функциони­рование семьи с детьми. Оно проявляется во всех развитых странах и связано еще с одним интересным экономическим феноменом — пере­ходом от однодоходнои семьи (с кормильцем — мужем и отцом, полу­чающим зарплату, прямо нацеленную на содержание жены и несколь­ких детей) к двухзарплатной семье, где работают оба супруга. Здесь зарплата каждого учитывает возможность воспроизводства индивиду­альной «рабочей силы», но не воспроизводства семьи, семейных поко­лений (прямо это в индивидуальной зарплате не предусматривается, а косвенно предполагается некое частичное содержание ребенка). Ниже приводится таблица, в которой даны средний доход семьи в США за последние 40 лет и соотношение доходов в семьях, где жена участвует и не участвует в наемном труде.

Таблица 4.3.

Средний доход семей с супружеской парой в сша 1951-1992 гг. И соотношение доходов в семьях с участвующей в наемном труде

ИЛИ НЕТ ЖЕНОЙ (по данным Аллана Карлсона)³⁴

Примечание. Если соотношение годовых доходов семей А/Б прибли­жается к 1,0 — это свидетельство ориентированной на семью эконо­мики, если к 2,0 — тендерной.

Данные этой таблицы демонстрируют наглядно движение системы наемного труда в противоположном от поощрения семьи направлении.

³⁴ Carlson A Beyond the // Family Wage // Quandary Семья в России. 1995 № 3-4 С 140.

/75

Как показано в статье А. Карлсона, рост индекса А/Б (по общему до­ходу семьи) дает четкую связь с ростом разводов, сокращением рожда­емости и перемещением заботы об иждивенцах из семьи в социальные службы разного рода. Другими словами, система наемного труда не только далека от «семейной экономики» (с семейной зарплатой), не только не стимулирует семью, но и явно разрушает ее, мощно под­держивая одиночные домохозяйства, — идеал «тендерного равенства»

Как известно, одно из очевидных «достижений» советского индус­триализма — поголовное вовлечение женщин в государственное про­изводство (примерно 95% всех женщин трудоспособного возраста) позволило ликвидировать однодоходную семью с семейной зарплатой мужа-отца, приравняв зарплату последнего к индивидуально-рекреаци­онной зарплате женщины. Двухзарплатная система мужа-жены ориен­тирована на воспроизводство индивидуальной рабочей силы, а содер­жание детей и забота о них наряду с семьей возлагались на обществен­ные фонды потребления, дошкольные и школьные учреждения, сис­тему здравоохранения. Сегодня лишь немногие семьи с женой-домо­хозяйкой (семьи бизнесменов, фермеров, военнослужащих и др.) мо­гут служить примером однодоходных семей