Файл: И. Т. Касавиндоктор филос наук, чл корр. Ран б. Г. Юдин.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 08.11.2023
Просмотров: 302
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
ногие понятия (причем не только обыденные, как, например, «этот стол» или «этот стул», но и сугубо научные) могут быть представлены в форме конкретных визуальных образов, а также с помощью различных вербальных кодов, т.е. соответствующих слов естественных языков.
С этой точки зрения именно абстрактный пропозициональный код является языком мысли, а невербальные символы, слова и образы — это только конкретные формы ее представления
39
108
Пропозиция (суждение) — это простейшая идеальная абстрактная мыслительная структура, выражающая отношение предикации между субъектом и предикатом, между о
бъектами и их признаками, отноше- ния и взаимодействия между объектами и т.д. Из простых суждений
(«Этот человек спит») можно образовать более сложные, которые со- стоят из нескольких понятий и описывают взаимоотношения и взаимо- действия между концептуальными объектами, причинные связи между ними и т.д. («Температура воды в сосуде при нагревании повышается, а ее объем увеличивается»). Последовательности суждений, объеди- ненных общим смыслом, образуют более сложные концептуальные
(мыслительные) системы — например, умозаключение или повествова- ние. Эти системы строятся по определенным закономерностям, имеют свою структуру, отражая тем самым мыслительные способности людей кодировать и структурировать вербальный материал. Повествование
(или рассказ) можно структурировать на отдельные компоненты, а среди них выделить элементы более высокого и более низкого уровней аналогично тому, как это имеет место при грамматическом разборе состава предложения.
Элементарное суждение обычно определяют как мысль, в которой что-либо утверждается или отрицается. В естественном языке суждения могут быть выражены только посредством предложений. Но это свиде- тельствует лишь о том, что наша вербализованная мысль генерируется по структурному образцу повествовательного предложения развитого естественного языка. Предложения состоят из слов, структурные эле- менты которых (фонемы) не имеют концептуальных аналогов (в любом языке их не более 30–40).
Изолированные слова далеко не всегда кодиру- ют какое-то концептуальное содержание, они могут также обозначать различные, абсолютно не связанные между собой понятия — например, слово «лук» на русском языке обозначает оружие и растение. Одно и то же суждение, одну и ту же мысль вербально можно выразить с по- мощью различных предложений (в том числе на различных языках).
Мы легко улавливаем смысл идиом и поговорок — например, «золотые руки», «бить баклуши», «мал золотник, да дорог» и т.д., — поскольку эти вербальные конструкции репрезентируют только закрепившиеся за ними суждения, мысли. Однако эти же суждения могут быть вербально выражены иными предложениями, не прибегая к услугам идиомати- ческих конструкций и поговорок. Дословный перевод поговорок и идиом на иностранные языки, как правило, невозможен.
Человеческий естественный язык возник как инструмент «вто- ричного» кодирования необходимой для коммуникации когнитивной информации. Первоначально слова обозначали смысл перцептивных
109
мысленных репрезентаций на языке идеальных объектов (абстракций) более высокого уровня, в которые может быть встроена новая когни- тивная информация. В ходе социокультурной эволюции человеческих популяций и формирования более развитых естественных языков стали возникать слова, которые обозначали смысл более абстрактных пред- ставлений и понятий. Поэтому было бы ошибочно утверждать, что все слова в равной степени «абстрактны», а перцептивные репрезентации — в равной степени «конкретны». Как свидетельствуют эксперименталь- ные исследования когнитивных психологов, слова, обозначающие смысл конкретных перцептивных образов — например, «моя кошка»,
«гора Машук» и т.д., — а также смысл представлений и прототипов, имеющих перцептивно-образную репрезентацию, — например, «дере- во», «яблоко», «собака» и т.д. — одновременно подвергаются в нашей когнитивной системе двойной переработке с помощью различных мыслительных стратегий (присущих правому и левому полушариям)
40
Их последовательная переработка (как вербальных стимулов) коорди- нируется и приспосабливается к параллельной переработке целостных перцептивных образов, смысл которых они репрезентируют. Однако вербальные стимулы, обозначающие смысл абстрактных понятий, не имеющих естественных перцептивных репрезентаций, — например,
«законодательство», «мораль», «мгновенная скорость» или «скорость света» — перерабатываются только последовательно. Не исключено, что систематические «сбои» в когнитивных механизмах двойного ко- дирования абстрактных понятий запустили процессы генерации новых когнитивных программ, позволивших нашему символьному (вербаль- ному) сознанию и знаково-символическому мышлению продуцировать воображаемое идеальное трехмерное математическое пространство и осуществлять в нем мысленные манипуляции.
Межполушарная кооперация дает человеческому мышле- нию огромные когнитивные преимущества. Прибегая к услугам перцептивно-образных и символьно-вербальных репрезентаций мыс- ли, мы можем попеременно подключать соответствующие стратегии обработки когнитивной информации и извлекать пользу для себя из их специфических особенностей. Наше мышление способно объединять в информационные группы перцептивные образы и представления, соединяя их между собой смысловыми отношениями. Такие информа- ционные группы могут быть закодированы с помощью «грамматики», синтаксиса паттернов. Если паттерны не объединены в смысловые группы — например, случайный набор букв, геометрических фи- гур, музыкальных нот или позиций шахматных фигур на доске, —
110
то их вообще невозможно кодировать. Но если эти паттерны удалось объединить в смысловые структуры — рассказ, мелодию, архитектурное сооружение или шахматную защиту, то их смысл легко абстрагировать с помощью языка грамматики. Эксперименты когнитивных психологов показали, что если шахматные фигуры на доске расположены в случай- ном порядке, то воспроизвести их позиции одинаково затруднительно и новичку и мастеру. Если же расположения шахматных фигур имеют внутренний смысл, то мастер намного опережает новичка, так как он кодирует фигуры и группы фигур в некоторую шахматную мыслитель- ную схему, наподобие того, как мы объединяем слова в осмысленные предложения. Видимо, эксперт отличается от новичка прежде всего умением распознать смысл информационного паттерна как часть
(элемент) более крупной информационной структуры.
Воспроизведение числовых данных в виде графика позволяет ис- следователям и инженерам выявить скрытые функциональные отноше- ния, о которых им ничего не было известно на основании самих этих данных. Сам по себе этот новый способ символьной репрезентации не дает никакой новой информации — он лишь может подсказать, навести на мысль о виде формулы, которая, возможно, позволит более или менее точно описать имеющиеся данные. Конечно, для определения вида формулы требуется профессиональная подготовка и привлечение соответствующих математических знаний
41
. Но для того чтобы успешно справиться с этой задачей, необходимо нечто большее — формиро- вание общего целостного понимания ее внутреннего смысла, кото- рое обеспечивается когнитивными структурами правополушарного пространственно-образного мышления. Таким образом, графическая интерпретация числовых данных требует соответствующих знаний, на- выков и определенного уровня искусства математического мышления.
Это искусство аналогично искусству игры в шахматы, где одного лишь знакомства с правилами перемещения фигур также явно недостаточно для адекватного понимания внутреннего смысла шахматной позиции.
Начинающий шахматист, успешно усвоивший эти правила, обычно не в состоянии извлечь из формального расположения фигур, из их «син- таксиса» все значимые смысловые аспекты взаимоотношений между ними и выявить скрытые потенциальные возможности развития игры.
Напротив, шахматист-профессионал способен обнаружить лежащее за синтаксической структурой богатое многообразие связей между фигурами и на основе возникающего у него целостного мысленного понимания конкретной позиции легко выделит основные направления перспективных стратегических ударов, даже не прибегая к детальному анализу всех имеющихся теоретически возможных вариантов.
111
Хотя исследуемый в логике дедуктивный вывод (т.е. логически необходимое следование заключения из принятых посылок) управля- ется аналитическими стратегиями знаково-символического (логико- вербального) мышления, он также базируется на неформальных мыслительных актах когнитивных структур правого полушария, так как его необходимым условием выступает уже сложившееся общее понимание всего хода доказательства как целого, как целенаправ- ленной процедуры, схемы. Кстати говоря, это верно не только в от- ношении дедуктивного вывода и логического следования, которые могут быть формализованы и представлены в виде соответствующих правил манипулирования символами, но и применительно к любым исследовательским приемам и методам познания. В силу сформиро- вавшейся у людей в процессе эволюции межполушарной кооперации сознательно управляемая активность левого полушария (вербальная, логико-аналитическая и т.п.) координируется интенционально- стью правого полушария. Поэтому дедуктивный вывод как процесс мысленного преобразования, приводящий к появлению нового по- нятия, отличного от исходного, ммая активность левого полушария
(вербальная, логико-аналитическая и т.п.) координируется интен- циональностью правого полушария. Поэтому дедуктивный вывод как процесс мысленного преобразования, приводящий к появлению нового понятия, отличного от исходного, может направляться со- ответствующими перцептивными репрезентациями из репертуара правого полушария. Оставаясь в «тени», вне фокуса сознания, они содержат общий смысл формализмов, а также аналитических приемов и методов познания
42
С другой стороны, если наше внимание фокусируется на общем смысле, на целостном понимании смысла дедуктивного вывода, ис- следовательского приема, метода познания и т.д., то мыслительная активности правого полушария будет направляться интенционально- стью левого полушария и сопровождаться отбором понятий и катего- рий из его арсенала артикулированных знаний. Адаптация понятий к уже имеющемуся пониманию смысла целого осуществляется без какого-то заметного участия символьного (вербального) сознания — выполнение этой задачи берут на себя относительно низкоуровне- вые когнитивные программы, управляющие правополушарными неосознаваемыми мыслительными процессами. О своей «подспуд- ной» работе они, как правило, информируют наше подсознание и периферическое сознание — мы как бы смутно ощущаем какой-то диссонанс, дискомфорт. Несмотря на «автоматизм» и независимость своих стратегий от прямого, непосредственного сознательного кон-
112
троля, филогенетически первичное пространственно-образное мышление достаточно эффективно. Оно способно успешно решить задачи, поставленные левополушарным знаково-символическим мышлением, — интегрировать новые понятия, обнаружить глубинные взаимосвязи между ними. Конечно, за счет символьного кодирова- ния информационных комплексов и мысленного манипулирования символами мы приобретаем новые артикулированные знания, новую аналитически структурированную концептуальную информацию о ча- стях целого. Но только благодаря подключению когнитивных структур правополушарного пространственно-образного мышления и их актив- ности происходит интеграция новой концептуальной информации в целостную картину. Работа этих структур позволяет обнаружить новые взаимосвязи и структурные отношения между частями и целым и на их основе генерировать целостное мысленное понимания.
Открытие когнитивных типов мышления, отличающихся главным образом стратегиями переработки когнитивной информации, а затем и взаимосвязей между генами и работой когнитивной системы человека дают достаточно веские основания полагать, что человеческое мышле- ние (не говоря уже о мышлении других живых существ) в значительной мере направляется генетически и в силу этого подлежит (как и другие высшие когнитивные способности) биологической (когнитивной) эволюции. Мышление — это не процесс копирования или отражения каких-то внешних, «онтологически первичных» механических воздей- ствий, сигналов, их корреляций и зависимостей некими внеприродны- ми «психическими конструкциями», а базирующейся на нейронных структурах нашего мозга и управляемый нашей когнитивной системой процесс переработки информации в соответствии с определенными, генетически контролируемыми стратегиями. Мышление обеспечивает информационный контроль окружающей среды, нашу адаптацию и выживание. Сознательное управление мыслительными процессами по своей природе носит ограниченный характер, и, как и другие выс- шие когнитивные функции, оно эволюционирует в ходе биологиче- ской, когнитивной и культурной эволюции человеческих популяций.
Формирование символьного (вербального) сознания несоизмеримо увеличило эффективность нашего мышления, но эта эффективность была достигнута, конечно же, не за счет «отключения» направляющих мышление природных генетических механизмов.
Необходимо учитывать, что человеческое мышление как высшая когнитивная способность — это только «верхний этаж», надводная часть айсберга, которую мы осознаем и которой мы в состоянии уп-
С этой точки зрения именно абстрактный пропозициональный код является языком мысли, а невербальные символы, слова и образы — это только конкретные формы ее представления
39
108
Пропозиция (суждение) — это простейшая идеальная абстрактная мыслительная структура, выражающая отношение предикации между субъектом и предикатом, между о
бъектами и их признаками, отноше- ния и взаимодействия между объектами и т.д. Из простых суждений
(«Этот человек спит») можно образовать более сложные, которые со- стоят из нескольких понятий и описывают взаимоотношения и взаимо- действия между концептуальными объектами, причинные связи между ними и т.д. («Температура воды в сосуде при нагревании повышается, а ее объем увеличивается»). Последовательности суждений, объеди- ненных общим смыслом, образуют более сложные концептуальные
(мыслительные) системы — например, умозаключение или повествова- ние. Эти системы строятся по определенным закономерностям, имеют свою структуру, отражая тем самым мыслительные способности людей кодировать и структурировать вербальный материал. Повествование
(или рассказ) можно структурировать на отдельные компоненты, а среди них выделить элементы более высокого и более низкого уровней аналогично тому, как это имеет место при грамматическом разборе состава предложения.
Элементарное суждение обычно определяют как мысль, в которой что-либо утверждается или отрицается. В естественном языке суждения могут быть выражены только посредством предложений. Но это свиде- тельствует лишь о том, что наша вербализованная мысль генерируется по структурному образцу повествовательного предложения развитого естественного языка. Предложения состоят из слов, структурные эле- менты которых (фонемы) не имеют концептуальных аналогов (в любом языке их не более 30–40).
Изолированные слова далеко не всегда кодиру- ют какое-то концептуальное содержание, они могут также обозначать различные, абсолютно не связанные между собой понятия — например, слово «лук» на русском языке обозначает оружие и растение. Одно и то же суждение, одну и ту же мысль вербально можно выразить с по- мощью различных предложений (в том числе на различных языках).
Мы легко улавливаем смысл идиом и поговорок — например, «золотые руки», «бить баклуши», «мал золотник, да дорог» и т.д., — поскольку эти вербальные конструкции репрезентируют только закрепившиеся за ними суждения, мысли. Однако эти же суждения могут быть вербально выражены иными предложениями, не прибегая к услугам идиомати- ческих конструкций и поговорок. Дословный перевод поговорок и идиом на иностранные языки, как правило, невозможен.
Человеческий естественный язык возник как инструмент «вто- ричного» кодирования необходимой для коммуникации когнитивной информации. Первоначально слова обозначали смысл перцептивных
109
мысленных репрезентаций на языке идеальных объектов (абстракций) более высокого уровня, в которые может быть встроена новая когни- тивная информация. В ходе социокультурной эволюции человеческих популяций и формирования более развитых естественных языков стали возникать слова, которые обозначали смысл более абстрактных пред- ставлений и понятий. Поэтому было бы ошибочно утверждать, что все слова в равной степени «абстрактны», а перцептивные репрезентации — в равной степени «конкретны». Как свидетельствуют эксперименталь- ные исследования когнитивных психологов, слова, обозначающие смысл конкретных перцептивных образов — например, «моя кошка»,
«гора Машук» и т.д., — а также смысл представлений и прототипов, имеющих перцептивно-образную репрезентацию, — например, «дере- во», «яблоко», «собака» и т.д. — одновременно подвергаются в нашей когнитивной системе двойной переработке с помощью различных мыслительных стратегий (присущих правому и левому полушариям)
40
Их последовательная переработка (как вербальных стимулов) коорди- нируется и приспосабливается к параллельной переработке целостных перцептивных образов, смысл которых они репрезентируют. Однако вербальные стимулы, обозначающие смысл абстрактных понятий, не имеющих естественных перцептивных репрезентаций, — например,
«законодательство», «мораль», «мгновенная скорость» или «скорость света» — перерабатываются только последовательно. Не исключено, что систематические «сбои» в когнитивных механизмах двойного ко- дирования абстрактных понятий запустили процессы генерации новых когнитивных программ, позволивших нашему символьному (вербаль- ному) сознанию и знаково-символическому мышлению продуцировать воображаемое идеальное трехмерное математическое пространство и осуществлять в нем мысленные манипуляции.
Межполушарная кооперация дает человеческому мышле- нию огромные когнитивные преимущества. Прибегая к услугам перцептивно-образных и символьно-вербальных репрезентаций мыс- ли, мы можем попеременно подключать соответствующие стратегии обработки когнитивной информации и извлекать пользу для себя из их специфических особенностей. Наше мышление способно объединять в информационные группы перцептивные образы и представления, соединяя их между собой смысловыми отношениями. Такие информа- ционные группы могут быть закодированы с помощью «грамматики», синтаксиса паттернов. Если паттерны не объединены в смысловые группы — например, случайный набор букв, геометрических фи- гур, музыкальных нот или позиций шахматных фигур на доске, —
110
то их вообще невозможно кодировать. Но если эти паттерны удалось объединить в смысловые структуры — рассказ, мелодию, архитектурное сооружение или шахматную защиту, то их смысл легко абстрагировать с помощью языка грамматики. Эксперименты когнитивных психологов показали, что если шахматные фигуры на доске расположены в случай- ном порядке, то воспроизвести их позиции одинаково затруднительно и новичку и мастеру. Если же расположения шахматных фигур имеют внутренний смысл, то мастер намного опережает новичка, так как он кодирует фигуры и группы фигур в некоторую шахматную мыслитель- ную схему, наподобие того, как мы объединяем слова в осмысленные предложения. Видимо, эксперт отличается от новичка прежде всего умением распознать смысл информационного паттерна как часть
(элемент) более крупной информационной структуры.
Воспроизведение числовых данных в виде графика позволяет ис- следователям и инженерам выявить скрытые функциональные отноше- ния, о которых им ничего не было известно на основании самих этих данных. Сам по себе этот новый способ символьной репрезентации не дает никакой новой информации — он лишь может подсказать, навести на мысль о виде формулы, которая, возможно, позволит более или менее точно описать имеющиеся данные. Конечно, для определения вида формулы требуется профессиональная подготовка и привлечение соответствующих математических знаний
41
. Но для того чтобы успешно справиться с этой задачей, необходимо нечто большее — формиро- вание общего целостного понимания ее внутреннего смысла, кото- рое обеспечивается когнитивными структурами правополушарного пространственно-образного мышления. Таким образом, графическая интерпретация числовых данных требует соответствующих знаний, на- выков и определенного уровня искусства математического мышления.
Это искусство аналогично искусству игры в шахматы, где одного лишь знакомства с правилами перемещения фигур также явно недостаточно для адекватного понимания внутреннего смысла шахматной позиции.
Начинающий шахматист, успешно усвоивший эти правила, обычно не в состоянии извлечь из формального расположения фигур, из их «син- таксиса» все значимые смысловые аспекты взаимоотношений между ними и выявить скрытые потенциальные возможности развития игры.
Напротив, шахматист-профессионал способен обнаружить лежащее за синтаксической структурой богатое многообразие связей между фигурами и на основе возникающего у него целостного мысленного понимания конкретной позиции легко выделит основные направления перспективных стратегических ударов, даже не прибегая к детальному анализу всех имеющихся теоретически возможных вариантов.
111
Хотя исследуемый в логике дедуктивный вывод (т.е. логически необходимое следование заключения из принятых посылок) управля- ется аналитическими стратегиями знаково-символического (логико- вербального) мышления, он также базируется на неформальных мыслительных актах когнитивных структур правого полушария, так как его необходимым условием выступает уже сложившееся общее понимание всего хода доказательства как целого, как целенаправ- ленной процедуры, схемы. Кстати говоря, это верно не только в от- ношении дедуктивного вывода и логического следования, которые могут быть формализованы и представлены в виде соответствующих правил манипулирования символами, но и применительно к любым исследовательским приемам и методам познания. В силу сформиро- вавшейся у людей в процессе эволюции межполушарной кооперации сознательно управляемая активность левого полушария (вербальная, логико-аналитическая и т.п.) координируется интенционально- стью правого полушария. Поэтому дедуктивный вывод как процесс мысленного преобразования, приводящий к появлению нового по- нятия, отличного от исходного, ммая активность левого полушария
(вербальная, логико-аналитическая и т.п.) координируется интен- циональностью правого полушария. Поэтому дедуктивный вывод как процесс мысленного преобразования, приводящий к появлению нового понятия, отличного от исходного, может направляться со- ответствующими перцептивными репрезентациями из репертуара правого полушария. Оставаясь в «тени», вне фокуса сознания, они содержат общий смысл формализмов, а также аналитических приемов и методов познания
42
С другой стороны, если наше внимание фокусируется на общем смысле, на целостном понимании смысла дедуктивного вывода, ис- следовательского приема, метода познания и т.д., то мыслительная активности правого полушария будет направляться интенционально- стью левого полушария и сопровождаться отбором понятий и катего- рий из его арсенала артикулированных знаний. Адаптация понятий к уже имеющемуся пониманию смысла целого осуществляется без какого-то заметного участия символьного (вербального) сознания — выполнение этой задачи берут на себя относительно низкоуровне- вые когнитивные программы, управляющие правополушарными неосознаваемыми мыслительными процессами. О своей «подспуд- ной» работе они, как правило, информируют наше подсознание и периферическое сознание — мы как бы смутно ощущаем какой-то диссонанс, дискомфорт. Несмотря на «автоматизм» и независимость своих стратегий от прямого, непосредственного сознательного кон-
112
троля, филогенетически первичное пространственно-образное мышление достаточно эффективно. Оно способно успешно решить задачи, поставленные левополушарным знаково-символическим мышлением, — интегрировать новые понятия, обнаружить глубинные взаимосвязи между ними. Конечно, за счет символьного кодирова- ния информационных комплексов и мысленного манипулирования символами мы приобретаем новые артикулированные знания, новую аналитически структурированную концептуальную информацию о ча- стях целого. Но только благодаря подключению когнитивных структур правополушарного пространственно-образного мышления и их актив- ности происходит интеграция новой концептуальной информации в целостную картину. Работа этих структур позволяет обнаружить новые взаимосвязи и структурные отношения между частями и целым и на их основе генерировать целостное мысленное понимания.
Открытие когнитивных типов мышления, отличающихся главным образом стратегиями переработки когнитивной информации, а затем и взаимосвязей между генами и работой когнитивной системы человека дают достаточно веские основания полагать, что человеческое мышле- ние (не говоря уже о мышлении других живых существ) в значительной мере направляется генетически и в силу этого подлежит (как и другие высшие когнитивные способности) биологической (когнитивной) эволюции. Мышление — это не процесс копирования или отражения каких-то внешних, «онтологически первичных» механических воздей- ствий, сигналов, их корреляций и зависимостей некими внеприродны- ми «психическими конструкциями», а базирующейся на нейронных структурах нашего мозга и управляемый нашей когнитивной системой процесс переработки информации в соответствии с определенными, генетически контролируемыми стратегиями. Мышление обеспечивает информационный контроль окружающей среды, нашу адаптацию и выживание. Сознательное управление мыслительными процессами по своей природе носит ограниченный характер, и, как и другие выс- шие когнитивные функции, оно эволюционирует в ходе биологиче- ской, когнитивной и культурной эволюции человеческих популяций.
Формирование символьного (вербального) сознания несоизмеримо увеличило эффективность нашего мышления, но эта эффективность была достигнута, конечно же, не за счет «отключения» направляющих мышление природных генетических механизмов.
Необходимо учитывать, что человеческое мышление как высшая когнитивная способность — это только «верхний этаж», надводная часть айсберга, которую мы осознаем и которой мы в состоянии уп-