Файл: Литература 25 Краткая история развития эргономики 27.doc

Цель названных исследований состояла не только в разработке практических рекомендаций, но и в уточнении путей и форм науч­ного изучения трудовой деятельности в новых социальных услови­ях. Подвергнув анализу достижения отечественной и зарубежной практики и обобщив двухгодичный опыт собственных исследова­ний, В. М. Бехтерев и его сотрудники пришли к твердому убежде­нию, что для планомерного и всестороннего изучения трудовой деятельности работников различных профессий необходимо соз­дать научно-исследовательскую организацию по образу и подобию Института по изучению мозга и психической деятельности, в кото­рой реализовалась бы идея единства различных направлений ис­следования трудовой деятельности.

Развивая идеи В. М. Бехтерева о комплексном изучении трудо­вой деятельности, В. Н. Мясищев предложил создать особую науч­ную дисциплину — эргологию. Он считал целесообразным синте­зировать человеческие знания с точки зрения их отношения к тру­ду и, «поскольку номенклатура есть орудие систематизации, объединить эту точку зрения единым термином эргологии, учение о работе человека» [26, с. 24]. Аргументируя необходимость такой науки, В. Н. Мясищев указывал: «Выделение в особую дисципли­ну может быть обоснованно, во-первых, тем, что деятельность (трудовая.— В. 3. и В. М.) не изучается в целом ни одной из су­ществующих наук, во-вторых, тем, что она не умещается в рамки ни одного из существующих предметов, и, в-третьих, потому, что этот предмет является чрезвычайно важным, в чем, кажется, не возникает сомнения» [26, с. 24].

При создании оптимальных условий труда необходимо учиты­вать, подчеркивал В. Н. Мясищев, весь комплекс сложных, а иног­да и противоречивых требований. Синтетическая природа проблем эргологии обусловливает необходимость их глубокой методологи­ческой проработки: «... если мы хотим труд организовать,— гово­рил В. Н. Мясищев,— то мы должны в первую голову организо­вать изучение его: должен быть организационный центр методоло­гии работы, которая должна быть строго разработана. Этот центр и есть эргологический институт» [35, с. 29]. Новизну и перспек­тивность предлагаемого подхода к изучению трудовой деятельности сразу же оценил С. Г. Струмилин, который заявил, что «... конференция должна поддержать эту идею —такую коорди­нированную работу всех специалистов, занимающихся вопросами труда»[35,с. 29].

Положительно оценивая итоги работы Первой Всероссийской инициативной конференции по научной организации труда и про­изводства, В. М. Бехтерев поддержал мысль В. Н. Мясищева о создании специальной научной дисциплины о труде и предложил назвать ее «эргонологией», понимая под этим термином учение о законах работы. Он высказал надежду, что наука о труде полу­чит в нашей стране соответствующее развитие [6, с. 23].

---

В. М. Бехтерев и его сотрудники разработали проект создания Эргологического института (Институт труда), который должен был основываться на тех же научно-организационных принципах, что и Институт по изучению мозга и психической деятельности. Более того, ученые настаивали, чтобы новый институт был создан при Институте по изучению мозга и психической деятельности, так как только при таком условии он мог в то время приступить к прак­тической реализации идеи о комплексном изучении трудовой деятельности.

Проект нового института в 1920 г. был представлен на рас­смотрение Петроградского совета профессиональных союзов, ко­торый одобрил предложение о его создании. Однако в силу целого ряда объективных причин проекту не суждено было осуществить­ся [25].

Многие из сформулированных В. М. Бехтеревым и В. Н. Мясищевым положений не утратили своего значения и в наши дни. Идеи, развивавшиеся В. Н. Бехтеревым и его сотрудниками, на­много опережали реальные задачи и возможности того времени в области изучения и организации труда.

В 1924 г. в Петрограде изучением человека в труде занимается А. А. Ухтомский с сотрудниками, организуя для этих целей лабо­раторию и проводя исследования непосредственно на заводах. Ин­тенсивная деятельность Ухтомского в этом направлении позволила стать ему одним из создателей новой научной дисциплины — фи­зиологии труда. Выступая на XV Международном конгрессе физи­ологов (Москва, 1935), А. А. Ухтомский подчеркнул, что исследо­ваниям физиологии труда «в стране социализма принадлежит постоянное нормальное место, и поучительно видеть ее развитие здесь. Целый ряд выдающихся физиологов Союза мог быть вы­двинут нашей страной перед иностранными гостями: проф. М. Н. Шатерников, Н. А. Бернштейн, И. Л. Кан, К. X. Кекчеев, М. И. Виноградов и др.» [37, с. 65].

Созданный в 1921 г. Центральный институт труда ВЦСПС (ЦИТ) сосредоточил свои усилия на исследовании трудовых дви­жений и разработке методов рационального производственного обучения. Характеризуя науку о человеческом труде как своеоб­разную трудовую технологию, А. К. Гастев рассматривал инженерный расчет и анализ в качестве важных средств изучения че­ловека в трудовом процессе. Вместе с тем он подчеркивал, что одной из основных задач ЦИТа должно быть синтезирование всех достижений психофизиологических исследований. Разрабатывая концепцию трудовой «установки», А. К. Гастев понимал ее как способ организации движений, предваряющий, направляющий и стабилизирующий «цепи» реакций.

---

Развивая идеи социальной инженерии, А. К. Гастев формули­рует целый ряд положений, которые имеют явно кибернетическую направленность. Глубокая вера А. К. Гастева в неограниченные возможности творческой инженерии стимулировала работу его мысли в плане разработки идеи, созвучной современным положе­ниям о проектировании конкретных видов трудовой деятельности. Однако на этом пути А. К. Гастев не избежал серьезных методо­логических просчетов, связанных, как отмечает Е. А. Климов, с отрицанием стойких индивидуальных особенностей человека и по­ниманием трудовой деятельности как пассивного продукта объек­тивной обстановки [см. 19].

Перспективные подходы к изучению и управлению трудовой деятельностью, намеченные А. К. Гастевым, получили дальнейшее развитие и обоснование в трудах Н. А. Бернштейна, который в 20-е годы заведовал биомеханической лабораторией ЦИТа. «Идейно-научная атмосфера этого учреждения (ЦИТ.— В. 3. и В. М.), где широко развернулись междисциплинарные исследова­ния труда по новаторской гастевской программе, без сомнения воздействовала и на искания молодого Бернштейна» [41, с. 7]. Представляется продуктивной попытка Н. А. Бернштейна рас­сматривать целый ряд принципиальных проблем улучшения и оптимизации трудовой деятельности с позиций системно-структур­ных воззрений, которые формировались у него в процессе изучения физиологических механизмов регуляции и построения движений. И дело не только в том, что ученый употребляет сам термин «система», но прежде всего в глубоком понимании системной природы объектов, в выделении тех признаков, которые считаются центральными при определении системы: определенная целост­ность, иерархичность, отношения и связи, структура. «Про­изводственный процесс, к какому бы виду производства он ни относился,— писал Н. А. Бернштейн,— выполняется системой, сос­тоящей из: 1) орудия производства и 2) работника, обслуживаю­щего это орудие. Деятельность такой системы, очевидно, тем совершеннее, чем лучше она рассчитана в целом и чем ближе соответствие между частями системы — орудием и работником» [4, с. 3].

Основываясь на достижениях биомеханики того времени, и прежде всего на результатах собственных исследований, Н. А. Бернштейн неоднократно указывал на возможность биоме­ханического расчета указанных систем, по точности не уступаю­щего инженерному расчету их механических частей. Успехи биомеханики как научной дисциплины укрепляли также веру ученого принципиальную возможность расчета системы «человек — ору­дие труда» с позиций человеческого фактора в целом. Термин «человеческий фактор» Н. А. Бернштейн употреблял в собиратель­ном значении, довольно близком по содержанию современному его значению, для обозначения психофизиологических характе­ристик человека, определяемых в конкретных условиях его взаимо­действия с орудием труда. «Почему у Hutte нет таблиц его (человека.—

---

В. 3. и В. М.) размеров, характеристик прочности, мощности, механической конструкции. И можно ли надеяться,—• заключает ученый,— на безупречную работу системы, одна из составляющих которой рассчитана по всем правилам новейшей сложной техники, а другая взята без всякого расчета и даже без всякого знания» [4, с. 3].

Оптимизация названных систем не может быть сведена только к решению задачи приспособления человека к орудию труда, ма­шине. Н. А. Бернштейн показывает ограниченность такого подхода к проблеме, который являлся традиционным и доминировал в фи­зиологии и психологии труда в 20—30-е годы. «Профотбор,— отмечал ученый,— орудие далеко не гибкое; его применимость ограничена скромным размахом естественных биологических ва­риаций. Если нельзя приспособить работника к орудию и обста­новке,— делает вывод Н. А. Бернштейн,— то следует приспособить орудие и обстановку к работнику» [4, с, 3]. Принципиальные установки ученого находили воплощение в прикладных исследова­ниях, одно из которых было связано с психофизиологической реконструкцией рабочего места вагоновожатого.

Анализ положений, содержащихся в работах Н. А. Бернштейна, позволяет сделать вывод, что рассматриваемые им системы «че­ловек— орудие труда — производственная обстановка» характери­зуются как многоуровневые, что предполагает наличие взаимо­связанных, но относительно автономных уровней их изучения и оптимизации. Биомеханический подход является одним из уровней анализа и проектирования таких систем. Связывая надежды на реализацию в 30-е годы многоуровневого подхода к оптимизации указанных систем с охраной труда, Н. А. Бернштейн активно выступил против того, что она «часто становится бытовым ком­промиссом почти филантропического порядка, вместо того, чтобы лечь в основу норм и расчетов всей работающей системы в целом. Работник охраны труда,— подчеркивал ученый,— должен по-насто­ящему не вносить поправки в готовую конструкцию, сделанную без его участия, а участвовать как необходимый сотрудник в са­мом созидательном процессе» [4, с. 4].

Предпосылки комплексного подхода к изучению и оптимизации трудовой деятельности формировались в 20—30-е годы в целом Ряде других исследований, прежде всего связанных с анализом сложных видов трудовой деятельности. Обобщая опыт исследова­нии предшествующих лет, Н. М. Добротворский в 1930 г. следующим образом формулировал задачи изучения летного труда. «Изучение летного труда,— писал он,— распадается на ряд задач.

---

1. Изучение орудий производства, т. е. самолета и его оборудова­ния. Изучение орудий производства должно вестись с точки зре­ния, с одной стороны, приспособленности их к тому человеческому материалу, которым мы располагаем, и, с другой стороны, с точки зрения подбора человеческого материала, вполне соответствующе­го тем требованиям, которые предъявляют орудия производства.

2. Изучение условий летного труда. При изучении условий летного труда нам важно не безотносительное влияние этих условий, как это рассматривается в гигиене, а значение влияния этих условий, в зависимости от условий применения (форм тактического исполь­зования), дабы заранее учесть, какие люди будут наиболее под­ходящи для выполнения тех или иных боевых заданий, каким образом лучше осуществлять выполнение этих заданий, чтобы с возможно большей полнотой использовать те свойства, которыми обладает находящаяся у нас в части живая сила. 3. Изучение летно-трудовых процессов. Здесь наше внимание должно быть сосре­доточено как на характере изучаемых трудовых процессов, так и условиях, повышающих их эффективность. 4. Изучение летного состава. Эта задача имеет в виду разрешение вопросов комплек­тования воздушного флота соответственного качества живой си­лой в соответственном летном виде» [14, с. 3].

В работе Н. М. Добротворского предельно четко и последо­вательно прослеживается подход к изучению и оптимизации тру­довой деятельности летчика, который в современных условиях называется комплексным. Здесь присутствуют все элементы такого подхода и указаны необходимые взаимосвязи между ними. Обра­щает на себя внимание глубина постижения Н. М. Добротворским взаимосвязи двух направлений исследований — приспособления человека к технике и приспособления техники к человеку. «Мы считаем,— писал он,— что требования к человеку могут быть по­ставлены только лишь после того, как самолет будет приноровлен к требованиям, предъявляемым к нему средним человеком. Мы отнюдь не склонны ставить требование, чтобы самолеты имели разнообразные конструкции соответственно разнообразию групп людей, могущих быть использованными для работы на самолете — известные ограничения должны быть в отношении человека постав­лены, но внутри этих границ самолет должен удовлетворять тем требованиям, которые предъявляются ему для полноценного ис­пользования этой средней группы людей» [14, с. 10].

Характеристики человека в той или иной степени учитывались конструкторами при создании летательных аппаратов и на заре развития авиации. Однако последовательный научно обоснованный подход к их учету, содержащийся в работе Н. М. Добротворского,. далеко опережал научно-техническую мысль того времени.

---