Файл: Гусейнов..doc

факторам, которые принижают и разъединяют людей, а в позитивном — служит

источником их взаимоуважительной солидарности. Устранять вражду и стремиться

к гармонии межчеловеческих отношений — таково назначение морали. Добиться

этого можно в том случае, если в отношениях с другими людьми руководствоваться

теми правилами, которые каждый находит наилучшими и хотел бы видеть

примененными к самому себе. Великие моралисты сводят основное содержание

морали к золотому правилу нравственности, а многие из них дают этому правилу ту

лаконичную, классически завершенную формулировку, в которой оно дошло до

наших дней. Понимание морали в их учениях совпадает с естественной

нравственностью, которую каждый человек находит в своем "сердце".

Не нужно доискиваться до изощренных формул морали, она в своем содержании

элементарна. Великие моралисты приходят к такому выводу не для того, чтобы

профанировать мораль. Совсем напротив: они возвышают ее до первоосновы

жизни. Они считают, что конфликт между моралью и счастьем может быть снят

только в том случае, если второе будет подчинено первому.

Существует объективный, единственно истинный порядок благ в мире: духовное

выше материального, нравственные обязанности человека выше его стремления к

личному благополучию. Выше не в том смысле, что надо прежде позаботиться о

теле, чтобы потом можно было совершенствовать душу, подобно тому как мы про-

257

ходим нижние ступени лестницы, чтобы добраться до верхних. И не в том смысле,

что больше времени и сил надо уделять нравственному состоянию души, чем физи-

ческому состоянию тела. Великие моралисты придают духовно-нравственным

ценностям абсолютное значение (отсюда — свойственное многим из них

соединение идеи морали с идеей бога) и рассматривают их в качестве

единственного основания, придающего смысл всем человеческим стремлениям.

Свет может иметь разную степень интенсивности, но во всех проявлениях он

восходит к солнцу как единственному своему источнику. Точно так же

человеческие блага, кик бы они ни разнились между собой, восходят к морали и

только благодаря этому приобретают качество, позволяющее считать их благими,

достойными целями деятельности. Следовательно, задача состоит в том, чтобы

постоянно быть подключенным к этому благотворному источнику. Духовно-

нравственные обязанности человека выше его стремления к личному благополучию

---

в том совершенно особом смысле, что только через духовно-нравственные

обязанности и в их рамках человек может обрести личное благополучие. Дилемма

морали и счастья снимается благодаря тому, что счастье рассматривается как

следствие морали. Кто стремится быть моральным, тот правильно понимает и

надежно гарантирует свою выгоду. Мораль есть высшая реальность в смысле

подлинности бытия. И в этом качестве она является единственной аксиологической

реальностью. С точки зрения моралистов мораль верховодит в мире человеческих

целей.

Мораль задаст совершенно определенное — критически-отрицательное отношение

к реальному миру. Степень напряжения между моралью и эмпирическим бытием

индивидов в разных этических программах является, конечно, разной. Можно было

бы, например, пронести разграничение между морально-ригористическими (Будда,

Иисус) и морально-компромиссными (Конфуций, Мухаммед) программами; в

определенных отношениях оно может иметь очень важное значение. Тем не менее в

существенном они едины: во всех моралистических нормативных программах

(потому они и именуются моралистическими) мораль рассматривается в качестве

истины бытия. Все они анализируют жизнь людей в перспективе окончательного

торжества добра. Насколько, однако, возможно такое торжество? Великие

моралисты создавали определенные этически значимые жизненные про-

258

граммы. Как программы, они должны мыслиться осуществимыми, в противном

случае они бы не отличались от абстрактных интеллектуальных систем. Как

этические, они не могут быть замкнуты на обозримую и подконтрольную индивиду

перспективу, в противном случае они бы не отличались от какой-нибудь судебной

реформы или иных социально-прагматических проектов. Этические программы

осуществимы в принципе. Однако их реализация требует таких нечеловеческих

усилий и огромного запаса времени, таких кардинальных перемен, включая

переустройство космоса и переделку самой человеческой природы, что она

оказывается скорее вопросом общей веры, чем конкретной уверенности.

Моральное обновление мира выступает в качестве цели, но цели особого рода,

которая не имеет ни рассчитанного срока, ни строгих путей своей реализации,

которая призвана объединить, придать смысл и как бы завершить все другие

человеческие цели. Оно призвано возвысить все человеческое существование до

---

уровня морального бытия и на этой основе примирить человека с самим собой,

Придать жизни моральный смысл — для человека значит стать больше, чем он есть

на самом деле. И не просто стать больше, а вообще стать большим. Моральная

перспектива бытия задает совершенно особую систему координат, когда жизнь

индивидов измеряется не часами, метрами и килограммами — показателями,

которые уходят в дурную бесконечность и в любом, сколь угодно большом, своем

натуральном выражении только подчеркивают ограниченность человеческих

возможностей, — а абсолютными величинами. Мораль как ее понимают великие

моралисты — не просто путь. Это — путь в вечность. В морали и через мораль

жизнь человека соразмеряется с богом. Все, что угодно, можно говорить об учениях

великих моралистов, можно называть их иллюзорными, жестокими, лицемерными

или какими-нибудь еще более обидными словами, но нельзя отрицать того, что они

выражают одну несомненную истину: только в моральной перспективе

естественное существование индивидов трансформируется в, историческое

становление, природность — в культуру. Без морали нет истории, если, конечно, не

сводить последнюю к разновидности исторической зоологии, к хронике войн,

способов производства, научных открытий и т. д., а понимать как действительную

историю людей — процесс совершенствования человека.

259

Позицию великих моралистов по вопросу о путях и сроках морального обновления

мира нельзя оценивать по критериям научного предвидения. Они не отвечают на

вопрос, что будет. Они говорят о том, что надо делать. Они подчеркивают: моральное

обновление есть задача (программа, цель), которая призвана стать объединяющей

основой и фокусом всех усилий человека и степень реальности которой целиком будет

зависеть от этих усилий. Каждый из моралистов мог бы сказать про свою этическую

программу, что она вполне реальна и осуществима, если люди будут достаточно

разумны, чтобы принять ее, и достаточно настойчивы, чтобы следовать ей.

Таким образом, если задаться вопросом, что делает моралиста моралистом или в силу

каких признаков тот или иной мыслитель может быть назван моралистом, то ответ мог

бы быть таким: моралист понимает мораль как взаимность добра, выраженную в

золотом правиле нравственности; рассматривает ее в качестве абсолютного приоритета,

определяющего порядок благ в мире; осуществимость морали ставит в зависимость от

---

человеческих усилий по ее осуществлению. Великими среди них являются те, кто

более других был убедителен в конкретном воплощении и отстаивании этих истин, кто

достиг на этом пути великих успехов. Этот критерий может показаться

неопределенным, ибо остается неясным, какие успехи в данном случае следует считать

великими. Есть достаточно много известных моралистов, по поводу которых можно

аргументирование спорить, являются ли они великими. С действительно великими

моралистами мы имеем дело тогда, когда такие споры прекращаются из-за совер-

шенной очевидности предмета, когда само сомнение в их величии воспринимается как

простая экстравагантность. Речь идет не о поклонении со стороны последователей, а о

признании, про которое можно сказать, что оно является всеобщим. Сегодня уже не

нужно быть китайцем, христианином, мусульманином или европейцем для того, чтобы

признать моральное и интеллектуальное величие Конфуция, Иисуса, Мухаммеда или

Сократа.

Противовес цивилизации

Воздействие великих моралистов на жизнь последующих поколений огромно. Уже

одно то, что они стали общепризнанными символами человеческого величия.

260

а многие из них, прежде всего основатели религии, — дали миллионам последователей

сознание духовной идентичности, имеет совершенно неоценимое значение. Тем не

менее, сопоставляя учения великих моралистов с реальной человеческой практикой в

тех культурных регионах, на которые они непосредственно оказали воздействие,

можно сделать вывод, что в целом история развивалась не по моралистам. Достаточно

для примера сравнить состояние христианского мира с учением Христа, а состояние

мусульманского мира с учением Мухаммеда.

В христианском мире, прежде всего в Западной Европе и Северной Америке,

сложилась цивилизация, которая, пожалуй, более откровенно и последовательно ори-

ентирована на материальные ценности, чем любая другая цивилизация из всех когда-

либо существовавших на земле. Даже мысленно нельзя сконструировать ситуацию,

которая была бы более враждебна моральному пафосу Иисуса с его установкой

богатеть в бога, чем сытый и самодовольный образ жизни современного потреби-

тельского общества. Является неоспоримым, хотя и нуждается в дополнительном

осмыслении тот факт, что самое возвышенное — не от мира сего — учение, каким

является учение Христа, обернулось самой мирской, вещной цивилизацией, каковой

---

является буржуазная цивилизация. Что касается исламского мира, рассмотренного в его

соотнесенности с заповедями Мухаммеда, то на первый взгляд здесь все выглядит

более пристойно. Люди в массе своей чтят Мухаммеда, многие нормы Корана стали

привычными нормами жизни. Однако их верность пророку и Корану имеет во многом

формальный и внешний характер. В главном и сокровенном они отступили от его

учения. Основной замысел Мухаммеда состоял в том, чтобы сплотить всех людей в

единый народ на основе истинной веры. Сегодня мусульмане, в целом, отказались от

этой миссии, да и в самом мусульманском мире нет того духовного единства, которое

предполагается исламом. Мусульманский мир разделен многократно: этнически,

национально, государственно, геополитически, социально и т. д. Интересы, которые

разделяют мусульман, оказались для них более важными, чем сформулированные

Мухаммедом религиозные и моральные истины, которые их объединяют.

Если духовный мир современного человека трудно представить без великих

моралистов, то совершенно невозможно помыслить, чтобы он, оставаясь современным,

261

мог всерьез следовать их учениям. В нескончаемом многообразии индивидуальных и

социальных ситуаций нашего динамичного времени есть, наверное, такие, которые

легче преодолевать в рамках христианского, мусульманского, конфуцианского или

какого-нибудь иного традиционно-моралистического учения; и сегодня есть люди, ко-

торые идут на Голгофу, воюют за веру, выбирают между властью и

добропорядочностью. В то же время ни одно из этих учений, ни их какой-либо

искусственный синтез не могут стать духовным путеводителем в современном мире.

Кто всерьез принимает современную цивилизацию с ее парламентами, банками,

правами человека, компьютерами, жвачками, дисней-парками и т. п., тот не может

принять моральное жизнеучение, какого бы происхождения и вида оно ни было.

Многие из великих моралистов черпали идеалы из прошлого, полагая, что там остался

золотой век. Согласно их представлениям, человечество движется вспять. Основной

признак деградации они усматривали в том, что люди все больше отдают предпочтение

материальным интересам перед моральными обязанностями. Они стремились

остановить губительный, с их точки зрения, процесс смещения критериев. Им это не

удалось. История пошла своим "гибельным" путем. Общественные нравы с каждым

---