Файл: Серия Разыскиваемые #1 Перевод Евгения Гладыщева Редактор и оформитель.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.01.2024
Просмотров: 1118
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
О, Господи.
Ее щеки вспыхнули.
— Ох, мы с Кевином никогда не ладили. Прости, Ника, — тихо произнесла Ева, нуждаясь в разговоре о чем-то и используя тему личной жизни подруги. — Ника не говорит, что происходит. Я более чем уверена, что она сегодня вечером сказала мне, что хочет бросить его. Что-то о том, что последует за мной в Нью-Йорк. — Боже, как она нервничала сейчас. И стала много болтать. Вероятно, уже достала. — Ох, кстати, знаешь, что? Я получила ту работу. Завтра начинаю.
Габриэль улыбнулся ей, и Ева чуть не споткнулась.
— Поздравляю, милая. Прекрасная новость. Когда ты узнала?
Девушка на секунду насладилась его «милая».
— Этим утром.
Алек и Куан остановились напротив двух номеров по обеим сторонам коридора.
— Был рад познакомиться, Ева. Спокойной ночи, — произнес Куан с дружеской улыбкой.
— Очень приятно, Ева, — добавил Алек.
— Спокойной ночи, — пробормотала она, когда они открыли двери в свои номера.
— Куан? Задержись, — голос Габриэля прорезал воздух. Ева с любопытством взглянула на его протянутую ладонь.
— Ключи. Куан заберет твою машину и подгонит на парковку отеля.
— Ой, не надо, все нормально, — выпалила она, тряся головой. Должно быть, девушка выглядела, как большой красный помидор. — Она нормально припаркована. Не стоит беспокоиться.
— Это совершенно не затруднит меня, Ева, — заверил ее Куан.
Она с минуту поразмыслила, не желая создавать проблему, хотя мужчина таковой ее даже не считал. Но Ева обычно не просила окружающих делать что-то для нее.
— Ну, если ты уверен.
Габриэль нетерпеливо зашевелил пальцами, что заставило Еву взметнуть брови.
Он сделал то же самое. Самонадеянность на лице мужчины чуть не рассмешила ее, пока девушка копалась в сумочке в поисках ключей.
В знак протеста на его пугающую самоуверенность, Ева проигнорировала раскрытую ладонь и передала ключи лично Куану.
— Благодарю тебя, Куан. Я очень признательна.
Тот кивнул и пошел обратно по коридору.
Они с Габриэлем остались одни.
Ева посмотрела на него и заметила улыбку. Мужчина явно забавлялся.
Они собираются переспать.
Будет ли ему так же забавно, когда обнаружит, насколько она неопытна в постели?
Нервы вернулись. Вместе с нетерпением.
Держа руку на ее спине, Габриэль провел девушку к концу коридора, где вставил ключ в огромную дверь углового номера. Жестом пригласил войти.
Ева оказалась в просторной прихожей с большим количеством мрамора и боковым освещением и остановилась у входа в центральную комнату. В ней легко можно было уместить весь ее дом, а элегантность и роскошь сквозила в каждой частичке интерьера. Но обстановка казалась безличной. Огромный плоский экран был подвешен над искусно сделанным газовым камином — единственный намек на то, чем Габриэль мог заниматься в свободное время. Правее, отделенный похожими на раздвижные стеклянные двери, находился прекрасный стол из цельного дерева с восемью стульями, которые были обиты той же мягкой кожей, что и мебель в гостиной.
Что она делала здесь с этим мужчиной, который был так далек от ее круга общения?
Никто не мог обвинить Еву в заниженной планке, определенно. За потерю девственности?
Разумеется. Покажите мне миллиардера, и я отдамся ему.
Приказав себе заткнуться, Ева прикусила губу, разрываясь между страхом и симпатией. Номер выглядел богато, но безжизненно. Нигде, ни на одной полке не было ничего личного. Никаких книг или журналов. Ни сувениров, ни воспоминаний. Ни фотографий семьи или друзей в рамках. Не было даже iPad, журнала «Мужское здоровье» или... хоть чего-нибудь. Лишь дорогие скульптуры, чаши и вазы со свежими цветами. Пространство было пустым, хотя и таким красивым.
Габриэль вполне мог жить в номере отеля, но это не означало, что комната должна быть лишена любой личной вещи.
Ева услышала, как сзади закрылась дверь. Щелчок замка в тишине прозвучал, словно взрыв бомбы. Наблюдал ли он за тем, как она изучает его дом? Заметит ли симпатию, которую она чувствует к нему, если сейчас посмотрит на него?
Ее взгляд упал на точную копию скульптуры Константина Бранкузи «Птица в пространстве». Девушка нервно сглотнула. Лучше бы это была копия, потому что Ева где-то читала, что оригинал лет пять назад продали более чем за двадцать семь миллионов долларов на аукционе «Кристис».
— Это подделка, верно? — выпалила она, словно деревенщина, осторожно указывая на «Птицу», как будто движение воздуха от взмаха пальца могло ее опрокинуть.
Габриэль усмехнулся.
— Нет.
Этот глубокий, ровный голос, произнося лишь одно слово, вызывал волну жара на ее обнаженной спине. Она резко выдохнула и уставилась на золотую скульптуру, обдумывая дальнейшие действия.
Если это произойдет, должна ли она ждать от него первого шага. Или он ожидал ее? Ждал ли он сначала какого-то разговора или предпочитал сразу и грубо? Может, ей стоило просто уйти. Проклятие. Она была совершенно не в своей стихии сейчас. И понятия не имела, что делать.
Ева медленно повернулась и увидела Габриэля, прислонившегося к двери. Руки небрежно сложены на широкой груди, которую Ева так сильно хотела исследовать. Его широкие платиновые часы сверкали на свету.
Боже, он был так прекрасен и причинял ей боль. Повсюду. Ее грудь отяжелела, соски затвердели под тканью платья, а живот трепетал. «Странно, что творит с телом возбуждение», — удивленно подумала она.
— Как долго ты здесь живешь? — спросила Ева с пересохшим горлом. Простой вопрос, скорее всего, пересек ту невидимую черту аля «мы здесь ради секса, а не чтобы узнавать друг друга». Уж лучше так, чем разговоры о погоде.
— Почти четыре года. Я въехал сразу после реконструкции.
Ее глаза округлились, прежде чем она смогла взять себя в руки.
— Четыре года? Но... номер выглядит, как любой другой в отеле. То есть... — она запнулась и прикусила губу. — Не любой номер, потому что, очевидно, этот гораздо более впечатляющий, нежели в среднестатистической гостинице. — Она прижала язык к небу и перевела дыхание. Но продолжила говорить честно, потому что обычно это выручало. — Твое богатство меня пугает. Я никогда не была с кем-то столь... — Девушка обвела рукой комнату позади нее. — Даже не знаю, как это назвать, чтобы не прозвучать невежественной. Твой дом выглядит как с обложки журнала. Безлично. И претенциозно. И грандиозно, — тихо добавила она.
Габриэль пожал плечами, внезапно приобретя суровый вид.
— Мужчины, с которыми ты общалась, были «синими воротничками»?
Ева съежилась.
— Нет. Боже, нет. Не то чтобы я имела что-то против синих воротничков. Да и вообще не в них дело. Я не это имела в виду. Я подразумевала своих друзей в Колумбийском университете. Даже богатые были бы тебе не чета.
Он кивнул и после, казалось, больше об этом не думал. Учитывая, как его взгляд скользил по ее телу, заставляя кожу покалывать.
— Звучит, как клише, но это всего лишь деньги, Ева. Мой офис, где я провожу большую часть своего времени, выглядит более домашним, чем это место. Все, что имеет реальное значение, это мой дом в Нью-Йорке. Не видел смысла перевозить вещи через всю страну, зная, что, в конце концов, вернусь туда.
— В прошлый вечер ты сказал, что вырос в Квинсе. У тебя там семья? — Что-то было такое в его рте, что привлекало внимание. Она наблюдала за тем, как его губы двигались во время разговора.
— Мои родители умерли. Там остался лишь брат.
Поскольку Ева была настолько поглощена им, она заметила, как изменились его выражение лица и тон. В голосе появилась смесь горечи и грусти.
— Вы часто с ним видитесь?
Выражение лица ожесточилось.
— Нет.
Чувствуя себя неловко от того, как Габриэль вернулся к своей ледяной манере поведения, она выпалила:
— Уверена, другим женщинам все это нравилось, да? — Она не собиралась озвучивать эту мысль.
Габриэль принял насмешливый вид.
— Я никогда не приводил сюда женщин, милая.
Она усомнилась, но после напряжения от вопроса о брате Ева решила не спорить.
Габриэль изучал свою самую дикую фантазию во плоти. Она была здесь. В его доме. Выглядя крайне испуганной. Она не притворялась. Не строила из себя скромницу и не посылала призывный взгляд, как делали некоторые женщины, стоило закрыть за собой дверь.
Черт. Ему хотелось привязать Еву к постели и держать там всегда. Проклятие.
Габриэль захлопнул дверь, наслаждаясь тем, как сверкнули глаза девушки при взгляде на него, и остановился прямо перед ней. Мужчина приподнял подбородок Евы и медленно провел подушечкой пальца по полной нижней губе, глубоко вдыхая сексуальный медовый аромат.
— Хочу, чтобы ты расслабилась, Ева, — мягко велел он. — Слова, сказанные в клубе, правда. Я не проявлю неуважение, совершая что-то, что тебе не понравится. Если сделаю неприятно, просто скажи «нет». Обещаю, что не обижусь.
Сверкающие сапфиры смотрели прямо на него. Габриэль напрягся, почувствовав прикосновение ее пальчиков на шее.
— Ты много говоришь об уважении. — Она осторожно потянула за цепочку, которую он носил постоянно, — подарок покойной сестры Винсента Софии — и взглянула на черный кристалл в виде волчьего клыка с гравировкой «От Матфея, 6:14».
«Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный».
Ева спрятала ее обратно, не спрашивая, о чем заповедь или что она для него значила. Уважая его личную жизнь. Очень хорошо.
— Уважение, доверие и верность гораздо важнее, чем считают люди. Потому что без этого, даже с любовью, отношения слабы.
— Согласна. — Ее теплое дыхание коснулось его руки.
Она впечатляла его.
Что-то произошло, пока он стоял на месте и смотрел на нее. Жажда, с которой Габриэль боролся на протяжении недель, — примитивная, низменная потребность секса с ней, такое простое желание медленно превратилось в нечто другое. Что-то большее. Что-то наполненное эмоциями. И это мягкое, нежное нечто внезапно подтолкнуло и обволокло долгое время казавшееся мертвым сердце Габриэля.
Взволнованный новым чувством, он снова вернулся к сексу.
— Я буду уважать твое сердце, милая. Буду верным, пока мы вместе. И можешь мне доверять, я заставлю тебя кричать от такого количества оргазмов, какого твой организм не будет способен вынести. — Пальцы сжали ее бедра, и он наклонился, шепча на ушко: — Предпочитаю начать. Скажи, что мы закончили с разговорами, чтобы я смог раздеть тебя.
Девушка хрипло выдохнула, и его член затвердел, больно прижимаясь к молнии на брюках. Воздух вокруг раскалился.
Ева обхватила ладонями его лицо и потянула вниз, сливаясь с мужчиной в поцелуе. И, черт побери, ему это понравилось. Понравилось, что она взяла инициативу на себя. Когда язык девушки осторожно коснулся его губ, кровь забурлила по венам. Габриэль тут же обрушился на ее рот, утоляя свою жажду в ней.
Скользнув пальцами по прическе, мужчина ослабил пучок, сжал в кулак волосы и оттянул голову Евы назад, прерывая поцелуй. Он не хотел, чтобы первый раз случился у стены в коридоре.
— Ч-что случилось? — ошеломленно прошептала она.
Габриэль наклонился и подхватил ее на руки, прижимая к груди.
— Абсолютно ничего, — заверил он ее и понес в спальню.
Мужчина распахнул дверь спальни и несколькими мощными шагами пересек большую комнату, практически бросив Еву на середину огромной кровати. Девушка отпрыгнула, платье задралось выше бедер. Она очарованно наблюдала, как Габриэль потянулся назад и стащил рубашку через голову.
О... Господи.
К черту все ее волнения, «что, если» и «может, не стоит».
Ева была так готова к этому.
Мощные, массивные плечи, излучавшие силу, загораживали обзор, а подвеска покоилась меж грудных мышц. Рельефные мышцы живота выделялись, словно лежачие полицейские на трассе. И все это сексуальное совершенство скрывалось под гладкой упругой бронзовой кожей с легкой россыпью черных волос на груди.
А татуировки! Ева не могла разглядеть все рисунки в мягком свечении лампы, но они покрывали тело Габриэля мистическими тенями черного и серого, пробуждая любопытство к их значению. Она всегда находила татуировки более привлекательными, нежели чистую кожу. Возможно, потому что это показывало человека как более глубокую личность, способную на всю жизнь запечатлеть на коже нечто важное, на обозрение остальных. Или, может, хорошая девочка внутри нее тосковала по плохому мальчику. Сама она до сих пор не сделала ни одной. Мама однажды сказала, что сильно расстроится, если Ева набьет татуировку. Выражение ее глаз тогда дало понять, что это как-то связано с русским.
— Ты прекрасен, — выдохнула она, ее разум затуманился странным удовольствием при виде его.
На лице Габриэля вспыхнула чувственная полуулыбка, когда он наклонился вперед, погружая колено в матрац рядом с ее бедром. Он толкал ее, пока у девушки не осталось другого выбора, как откинуться на подушки, а затем уперся кулаками по обеим сторонам ее головы. Его губы коснулись шеи, двигаясь ниже, вдоль ключицы, вызывая восхитительные ощущения. В горле родился мягкий стон, когда его зубы оказались на чувствительной коже под подбородком, а длинные пальцы скользнули по вырезу платья, касаясь груди.
— Умираю от нетерпения делать это всю ночь. Ты готова? — темное обещание в его голосе отдавалось глубоко внутри, растапливая ее комплексы.
Ее щеки вспыхнули.
— Ох, мы с Кевином никогда не ладили. Прости, Ника, — тихо произнесла Ева, нуждаясь в разговоре о чем-то и используя тему личной жизни подруги. — Ника не говорит, что происходит. Я более чем уверена, что она сегодня вечером сказала мне, что хочет бросить его. Что-то о том, что последует за мной в Нью-Йорк. — Боже, как она нервничала сейчас. И стала много болтать. Вероятно, уже достала. — Ох, кстати, знаешь, что? Я получила ту работу. Завтра начинаю.
Габриэль улыбнулся ей, и Ева чуть не споткнулась.
— Поздравляю, милая. Прекрасная новость. Когда ты узнала?
Девушка на секунду насладилась его «милая».
— Этим утром.
Алек и Куан остановились напротив двух номеров по обеим сторонам коридора.
— Был рад познакомиться, Ева. Спокойной ночи, — произнес Куан с дружеской улыбкой.
— Очень приятно, Ева, — добавил Алек.
— Спокойной ночи, — пробормотала она, когда они открыли двери в свои номера.
— Куан? Задержись, — голос Габриэля прорезал воздух. Ева с любопытством взглянула на его протянутую ладонь.
— Ключи. Куан заберет твою машину и подгонит на парковку отеля.
— Ой, не надо, все нормально, — выпалила она, тряся головой. Должно быть, девушка выглядела, как большой красный помидор. — Она нормально припаркована. Не стоит беспокоиться.
— Это совершенно не затруднит меня, Ева, — заверил ее Куан.
Она с минуту поразмыслила, не желая создавать проблему, хотя мужчина таковой ее даже не считал. Но Ева обычно не просила окружающих делать что-то для нее.
— Ну, если ты уверен.
Габриэль нетерпеливо зашевелил пальцами, что заставило Еву взметнуть брови.
Он сделал то же самое. Самонадеянность на лице мужчины чуть не рассмешила ее, пока девушка копалась в сумочке в поисках ключей.
В знак протеста на его пугающую самоуверенность, Ева проигнорировала раскрытую ладонь и передала ключи лично Куану.
— Благодарю тебя, Куан. Я очень признательна.
Тот кивнул и пошел обратно по коридору.
Они с Габриэлем остались одни.
Ева посмотрела на него и заметила улыбку. Мужчина явно забавлялся.
Они собираются переспать.
Будет ли ему так же забавно, когда обнаружит, насколько она неопытна в постели?
Нервы вернулись. Вместе с нетерпением.
Держа руку на ее спине, Габриэль провел девушку к концу коридора, где вставил ключ в огромную дверь углового номера. Жестом пригласил войти.
Ева оказалась в просторной прихожей с большим количеством мрамора и боковым освещением и остановилась у входа в центральную комнату. В ней легко можно было уместить весь ее дом, а элегантность и роскошь сквозила в каждой частичке интерьера. Но обстановка казалась безличной. Огромный плоский экран был подвешен над искусно сделанным газовым камином — единственный намек на то, чем Габриэль мог заниматься в свободное время. Правее, отделенный похожими на раздвижные стеклянные двери, находился прекрасный стол из цельного дерева с восемью стульями, которые были обиты той же мягкой кожей, что и мебель в гостиной.
Что она делала здесь с этим мужчиной, который был так далек от ее круга общения?
Никто не мог обвинить Еву в заниженной планке, определенно. За потерю девственности?
Разумеется. Покажите мне миллиардера, и я отдамся ему.
Приказав себе заткнуться, Ева прикусила губу, разрываясь между страхом и симпатией. Номер выглядел богато, но безжизненно. Нигде, ни на одной полке не было ничего личного. Никаких книг или журналов. Ни сувениров, ни воспоминаний. Ни фотографий семьи или друзей в рамках. Не было даже iPad, журнала «Мужское здоровье» или... хоть чего-нибудь. Лишь дорогие скульптуры, чаши и вазы со свежими цветами. Пространство было пустым, хотя и таким красивым.
Габриэль вполне мог жить в номере отеля, но это не означало, что комната должна быть лишена любой личной вещи.
Ева услышала, как сзади закрылась дверь. Щелчок замка в тишине прозвучал, словно взрыв бомбы. Наблюдал ли он за тем, как она изучает его дом? Заметит ли симпатию, которую она чувствует к нему, если сейчас посмотрит на него?
Ее взгляд упал на точную копию скульптуры Константина Бранкузи «Птица в пространстве». Девушка нервно сглотнула. Лучше бы это была копия, потому что Ева где-то читала, что оригинал лет пять назад продали более чем за двадцать семь миллионов долларов на аукционе «Кристис».
— Это подделка, верно? — выпалила она, словно деревенщина, осторожно указывая на «Птицу», как будто движение воздуха от взмаха пальца могло ее опрокинуть.
Габриэль усмехнулся.
— Нет.
Этот глубокий, ровный голос, произнося лишь одно слово, вызывал волну жара на ее обнаженной спине. Она резко выдохнула и уставилась на золотую скульптуру, обдумывая дальнейшие действия.
Если это произойдет, должна ли она ждать от него первого шага. Или он ожидал ее? Ждал ли он сначала какого-то разговора или предпочитал сразу и грубо? Может, ей стоило просто уйти. Проклятие. Она была совершенно не в своей стихии сейчас. И понятия не имела, что делать.
Ева медленно повернулась и увидела Габриэля, прислонившегося к двери. Руки небрежно сложены на широкой груди, которую Ева так сильно хотела исследовать. Его широкие платиновые часы сверкали на свету.
Боже, он был так прекрасен и причинял ей боль. Повсюду. Ее грудь отяжелела, соски затвердели под тканью платья, а живот трепетал. «Странно, что творит с телом возбуждение», — удивленно подумала она.
— Как долго ты здесь живешь? — спросила Ева с пересохшим горлом. Простой вопрос, скорее всего, пересек ту невидимую черту аля «мы здесь ради секса, а не чтобы узнавать друг друга». Уж лучше так, чем разговоры о погоде.
— Почти четыре года. Я въехал сразу после реконструкции.
Ее глаза округлились, прежде чем она смогла взять себя в руки.
— Четыре года? Но... номер выглядит, как любой другой в отеле. То есть... — она запнулась и прикусила губу. — Не любой номер, потому что, очевидно, этот гораздо более впечатляющий, нежели в среднестатистической гостинице. — Она прижала язык к небу и перевела дыхание. Но продолжила говорить честно, потому что обычно это выручало. — Твое богатство меня пугает. Я никогда не была с кем-то столь... — Девушка обвела рукой комнату позади нее. — Даже не знаю, как это назвать, чтобы не прозвучать невежественной. Твой дом выглядит как с обложки журнала. Безлично. И претенциозно. И грандиозно, — тихо добавила она.
Габриэль пожал плечами, внезапно приобретя суровый вид.
— Мужчины, с которыми ты общалась, были «синими воротничками»?
Ева съежилась.
— Нет. Боже, нет. Не то чтобы я имела что-то против синих воротничков. Да и вообще не в них дело. Я не это имела в виду. Я подразумевала своих друзей в Колумбийском университете. Даже богатые были бы тебе не чета.
Он кивнул и после, казалось, больше об этом не думал. Учитывая, как его взгляд скользил по ее телу, заставляя кожу покалывать.
— Звучит, как клише, но это всего лишь деньги, Ева. Мой офис, где я провожу большую часть своего времени, выглядит более домашним, чем это место. Все, что имеет реальное значение, это мой дом в Нью-Йорке. Не видел смысла перевозить вещи через всю страну, зная, что, в конце концов, вернусь туда.
— В прошлый вечер ты сказал, что вырос в Квинсе. У тебя там семья? — Что-то было такое в его рте, что привлекало внимание. Она наблюдала за тем, как его губы двигались во время разговора.
— Мои родители умерли. Там остался лишь брат.
Поскольку Ева была настолько поглощена им, она заметила, как изменились его выражение лица и тон. В голосе появилась смесь горечи и грусти.
— Вы часто с ним видитесь?
Выражение лица ожесточилось.
— Нет.
Чувствуя себя неловко от того, как Габриэль вернулся к своей ледяной манере поведения, она выпалила:
— Уверена, другим женщинам все это нравилось, да? — Она не собиралась озвучивать эту мысль.
Габриэль принял насмешливый вид.
— Я никогда не приводил сюда женщин, милая.
Она усомнилась, но после напряжения от вопроса о брате Ева решила не спорить.
Габриэль изучал свою самую дикую фантазию во плоти. Она была здесь. В его доме. Выглядя крайне испуганной. Она не притворялась. Не строила из себя скромницу и не посылала призывный взгляд, как делали некоторые женщины, стоило закрыть за собой дверь.
Черт. Ему хотелось привязать Еву к постели и держать там всегда. Проклятие.
Габриэль захлопнул дверь, наслаждаясь тем, как сверкнули глаза девушки при взгляде на него, и остановился прямо перед ней. Мужчина приподнял подбородок Евы и медленно провел подушечкой пальца по полной нижней губе, глубоко вдыхая сексуальный медовый аромат.
— Хочу, чтобы ты расслабилась, Ева, — мягко велел он. — Слова, сказанные в клубе, правда. Я не проявлю неуважение, совершая что-то, что тебе не понравится. Если сделаю неприятно, просто скажи «нет». Обещаю, что не обижусь.
Сверкающие сапфиры смотрели прямо на него. Габриэль напрягся, почувствовав прикосновение ее пальчиков на шее.
— Ты много говоришь об уважении. — Она осторожно потянула за цепочку, которую он носил постоянно, — подарок покойной сестры Винсента Софии — и взглянула на черный кристалл в виде волчьего клыка с гравировкой «От Матфея, 6:14».
«Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный».
Ева спрятала ее обратно, не спрашивая, о чем заповедь или что она для него значила. Уважая его личную жизнь. Очень хорошо.
— Уважение, доверие и верность гораздо важнее, чем считают люди. Потому что без этого, даже с любовью, отношения слабы.
— Согласна. — Ее теплое дыхание коснулось его руки.
Она впечатляла его.
Что-то произошло, пока он стоял на месте и смотрел на нее. Жажда, с которой Габриэль боролся на протяжении недель, — примитивная, низменная потребность секса с ней, такое простое желание медленно превратилось в нечто другое. Что-то большее. Что-то наполненное эмоциями. И это мягкое, нежное нечто внезапно подтолкнуло и обволокло долгое время казавшееся мертвым сердце Габриэля.
Взволнованный новым чувством, он снова вернулся к сексу.
— Я буду уважать твое сердце, милая. Буду верным, пока мы вместе. И можешь мне доверять, я заставлю тебя кричать от такого количества оргазмов, какого твой организм не будет способен вынести. — Пальцы сжали ее бедра, и он наклонился, шепча на ушко: — Предпочитаю начать. Скажи, что мы закончили с разговорами, чтобы я смог раздеть тебя.
Девушка хрипло выдохнула, и его член затвердел, больно прижимаясь к молнии на брюках. Воздух вокруг раскалился.
Ева обхватила ладонями его лицо и потянула вниз, сливаясь с мужчиной в поцелуе. И, черт побери, ему это понравилось. Понравилось, что она взяла инициативу на себя. Когда язык девушки осторожно коснулся его губ, кровь забурлила по венам. Габриэль тут же обрушился на ее рот, утоляя свою жажду в ней.
Скользнув пальцами по прическе, мужчина ослабил пучок, сжал в кулак волосы и оттянул голову Евы назад, прерывая поцелуй. Он не хотел, чтобы первый раз случился у стены в коридоре.
— Ч-что случилось? — ошеломленно прошептала она.
Габриэль наклонился и подхватил ее на руки, прижимая к груди.
— Абсолютно ничего, — заверил он ее и понес в спальню.
Мужчина распахнул дверь спальни и несколькими мощными шагами пересек большую комнату, практически бросив Еву на середину огромной кровати. Девушка отпрыгнула, платье задралось выше бедер. Она очарованно наблюдала, как Габриэль потянулся назад и стащил рубашку через голову.
О... Господи.
К черту все ее волнения, «что, если» и «может, не стоит».
Ева была так готова к этому.
Мощные, массивные плечи, излучавшие силу, загораживали обзор, а подвеска покоилась меж грудных мышц. Рельефные мышцы живота выделялись, словно лежачие полицейские на трассе. И все это сексуальное совершенство скрывалось под гладкой упругой бронзовой кожей с легкой россыпью черных волос на груди.
А татуировки! Ева не могла разглядеть все рисунки в мягком свечении лампы, но они покрывали тело Габриэля мистическими тенями черного и серого, пробуждая любопытство к их значению. Она всегда находила татуировки более привлекательными, нежели чистую кожу. Возможно, потому что это показывало человека как более глубокую личность, способную на всю жизнь запечатлеть на коже нечто важное, на обозрение остальных. Или, может, хорошая девочка внутри нее тосковала по плохому мальчику. Сама она до сих пор не сделала ни одной. Мама однажды сказала, что сильно расстроится, если Ева набьет татуировку. Выражение ее глаз тогда дало понять, что это как-то связано с русским.
— Ты прекрасен, — выдохнула она, ее разум затуманился странным удовольствием при виде его.
На лице Габриэля вспыхнула чувственная полуулыбка, когда он наклонился вперед, погружая колено в матрац рядом с ее бедром. Он толкал ее, пока у девушки не осталось другого выбора, как откинуться на подушки, а затем уперся кулаками по обеим сторонам ее головы. Его губы коснулись шеи, двигаясь ниже, вдоль ключицы, вызывая восхитительные ощущения. В горле родился мягкий стон, когда его зубы оказались на чувствительной коже под подбородком, а длинные пальцы скользнули по вырезу платья, касаясь груди.
— Умираю от нетерпения делать это всю ночь. Ты готова? — темное обещание в его голосе отдавалось глубоко внутри, растапливая ее комплексы.