Файл: 2003 Пухан Иво Римское право.doc

Обязательственные договоры, или контракты, являлись источниками обязательств, устанавливаемых соглашением между право- и дееспособными лицами, заключенными в форме, предписанной правом, если речь идет о предмете, могущем быть предметом обязательственной престации. Согласно этому положению, договор, или контракт, не мог существовать: 1) если заключался между субъектами, неправомочными заключать обязательственные договоры; 2) если устанавливался не по согласованному волеизъявлению сторон; 3) если основывался не на предмете обязательственной престации и, 4) если согласованность субъектов была выражена не в той форме, какую предписывало право.

Иными словами, в каждом обязательственном договоре или контракте, должны были присутствовать четыре существенных, или эссенциальных, или конститутивных, элемента: 1) правомочные субъекты договора; 2) согласованное волеизъявление сторон договора; 3) предмет обязательственной престации; 4) предписанная правом форма выражения согласованной воли субъектов. Когда отсутствовал какой-либо из этих элементов, договор как источник обязательства не мог существовать.

§ 204. Право- и дееспособность субъектов

Право- и дееспособность субъектов обязательственных договоров была тесно связана с вопросами имущественной и деловой способности отдельных лиц, как и с вопросом, идет ли речь о договорах, предусмотренных предписаниями jus civile или о договорах, предусмотренных предписаниями jus gentium. (361)

§ 205. Согласованное волеизъявление субъектов договора

Договор как источник обязательств не мог существовать, если не был основан на согласии сторон: nullum esse ccontractum, nullam obligationem, quae non habet in se conventionem. (362) Соглашение сторон, или согласованность волеизъявления договаривающихся субъектов, называлось conventio, или consensus, или pactum. Римские юристы считали, что conventio, или consensus, или pactum (соглашение) возникало в момент, когда стороны имели одно и тоже мнение об определенном предмете: qui ex duversis animi motibus in unum consentiunt, id est in unam sententiam decurrunt. (363)

а) При возникновении договора было необходимо, чтобы одна из сторон взяла на себя инициативу по его заключению. Сторона, взявшая на себя инициативу по заключению договора, являлась понудительной. Предложение о заключении договора (offerta) предшествовало переговорам (inter se agere, negotiationes). Переговоры могли завершиться или без достижения согласия или достижением согласия на заключение договора между понуждающей стороной и понуждаемой. Согласие на заключение договора называлось pactum de contrahendo. Pactum de contrahendo, кроме случаев, когда в записи буквально было определено, что договор устанавливается простым соглашением сторон (364), не приводил к заключению договора, если достигнутое согласие контрагентов не было выражено или утверждено в форме, предписанной правом.

б) Согласие могло быть утверждено или expressis verbis, или конклюдентными действиями. Expresses verbis означало словесное выражение согласия сторон. Согласие выражалось конклюдентными действиями тогда, когда стороны каким-либо образом или каким-либо знаком высказывали свое общее мнение. (365) В римском праве были известны случаи достижения согласия "nutu", т. е. каким-либо материальным знаком, и даже "tacite", или молчанием. Между тем согласие, выраженное "tacite", было правомочно только тогда, когда кто-нибудь из контрагентов высказывал свое мнение, а другой нет, как и тогда, когда один из них без ущерба для себя выражал свою действительную волю, а другой отвечал молчанием. (366) Кроме того, когда договоры заключались между отсутствующими (inter absentes), согласие могло быть достигнуто при помощи вестника (nuntius) или письма (per epistolas). Моментом достижения согласия между отсутствующими контрагентами считался момент, в который демонстрировалось их общее согласие. Когда наступал этот момент, в источниках римского права точно не определено. (367)

§ 206. Расхождения между выраженной и внутренней волей сторон

В древнем jus civile не существовало проблемы расхождения между выраженной и действительной волей сторон. По предписаниям jus civile имела силу любая официально выраженная воля, независимо от факта, выражали ли стороны то, чего хотели в действительности. В то время форма полностью поглощала волю. Проблема расхождения между выражением и волей сторон появилась одновременно с возникновением договоров bonae fidei. Договоры bonae fidei возникли в то время, когда в римских экономических отношениях восторжествовал взгляд, что при каждом правовом акте необходимо учитывать и условия, при которых этот акт был заключен. Считалось естественным, что стороны вступают в отдельные сделки с точно определенными целями, выясняют предмет своих переговоров и свободно принимают решение о заключении определенного договора. На основании этого и согласно принципу bonae fidei правомочными считались только такие договоры, при которых стороны знали, для чего они собрались, и свободно приняли решение о заключении договора. Напротив, недействительными считались такие договоры, когда стороны не знали, для чего собрались, и не были свободны в своих решениях при их заключении. В таких случаях существовало расхождение между выражением и волей сторон. Это были reservatio mentalis, simulatio, error, dolus и vis ас metus.

§ 207. Reservatio mentalis и simulatio

Reservatio mentalis существовала в случаях, когда стороны сознательно заявляли, что желают чего-либо, хотя в действительности этого не хотели, но скрывали это по собственной инициативе или в связи с обязанностью хранить профессиональную тайну перед остальными контрагентами. Такое расхождение между выражением и действительной волей сторон было неправомочно. Любое волеизъявление в этом случае имело силу.

Симуляция существовала в случаях, когда стороны согласно заявили, что хотят чего-либо, хотя в действительности этого не хотели, с целью достижения какой-либо правовой или внеправовой цели: aliud agitur et aliud agi simulatur. (368) Симуляция могла быть абсолютной и относительной. При абсолютной симуляции стороны вообще не хотели заключать договор, но пытались вызвать у третьих лиц впечатление, что договор действительно заключен. (369) Относительная симуляция проявлялась тогда, когда стороны по видимости заключали один договор, а в действительности стремились заключить совсем другой.

Абсолютная симуляция не имела никаких последствий для правовых отношений между сторонами, но могла привести к их солидарной ответственности перед третьими лицами, если последние потерпели ущерб от симулированных актов. В таких случаях симуляция могла считаться деликтом. Относительная симуляция могла быть источником правовых отношений и между самими сторонами. Это случалось тогда, когда правовая цель, которую стороны в действительности хотели достигнуть (negotium dissimulatum), имела силу, так как симулируемый акт отвечал минимуму условий, необходимых для правомочности договора. В тацих случаях применялся принцип: plus velere quod agitur quam quod simulate concipitur. (370)

§ 208. Заблуждение, илиerror

Заблуждение, или error (ignorantia), являлось ошибочным представлением о каком-либо факте при заключении сделки. Согласно этому, при заблуждении не шла речь о расхождении между выраженной волей и внутренней волей контрагентов. Здесь шла речь о формировании воли вопреки "bonus moribus" или "aequitati". Именно поэтому римские юристы считали, что заблуждение предопределяет недействительность акта: nоn consentiunt qui errent; quid enim tam contrarium consensui est, quam error, qui imperitiam detigit — не существует согласия между теми, кто заблуждается; истина противоречит согласию по заблуждению, под которым скрывается незнание. (371) При актах, заключенных по заблуждению действовал принцип: nulla voluntas errantis est. (372)

Однако не всякое заблуждение или ошибочное представление являлось право-релевантным. Для этого требовалось несколько условий: оно должно было быть приемлемым, существенным и возникать по незнанию фактов (error facti).

Заблуждение было приемлемым (error tolerabilis или error justus), когда его нельзя было приписать крайней небрежности заблуждающегося лица. Заблуждение было существенным (error essentialis), когда относилось к незнанию существенных фактов. Если шла речь о несущественных фактах, применялось правило: de minimis non curat praetor — судья не судит о мелочах.

Заблуждение не могло относится к незнанию предписаний правопорядка (error juris), так как существовала предпосылка о том, что все граждане знают право: juris quidem ignorantiam cuique nocere — любому вредит незнание права. (373) В виде исключения, воины, женщины, несовершеннолетние и некоторые неграмотные люди иногда могли сослаться на error juris как на основание для погашения сделки.

Согласно этому, для того, чтобы быть право- релевантным, заблуждение должно происходить из незнания фактов, существенных для заключения договора (error facti). Error facti, или заблуждение по фактам, являлось право- релевантным, если одновременно являлось и tolerabilis и essentialis: facti vero ignorantiam non nocere — никому не вредит незнание фактов. (374)

Приемлемые и существенные заблуждения по поводу фактов, существенных для заключения сделки (error facti) делились на несколько видов.

Error in negotio являлось ошибкой в сущности и содержании сделки. Такая ошибка возникала, когда между сторонами не было точно и согласованно утверждены элементы договора, который они намеревались заключить (одна сторона полагала, что речь идет о договоре найма, а другая о договоре дарения). Достигнутое соглашение в таких случаях было мнимым и поэтому не приводило к заключению сделки.