Файл: Politicheskaya_globalistika_Vasilenko_I_A_Uch_pos_2000_-360s.doc

При описании идеального политического устройства общества, которое можно найти в «Рамаяне», особый акцент сделан на том, что приобретение власти над собой всеми гражданами общины — необходимое условие для гармоничных общественных отношений: «И не было там над собой не имеющих власти»³⁸. Гармония общественных отношений в древнеиндийской традиции изначально связана со стабильностью. Если людьми в государстве овладевает смута, если они поддаются дурным инстинктам, теряя власть над собой,— все приходит в упадок: сильные начинают губить слабых, свободные превращаются в рабов, никто не может наслаждаться своей собственностью, торговля прекращается, хозяйство рушится и голод охватывает страну.

Индийцы традиционно убеждены в том, что для поддержания стабильности в государстве прежде всего необходим высокий нравственный уровень подданных и самого государя. В трактате «Артхашастра», который называют «Наука политики», и в «Законах Ману» сообщается о тех качествах, которыми должен обладать эффективный политический деятель и его окружение. Но мы не найдем здесь коварных рекомендаций в духе Н.Макиавелли, хотя принципы государственного управления призваны создать «твердую царскую диктатуру».

Индийская политическая традиция в числе первых царских добродетелей называет способность правителя .жить интересами своих подданных—так в политике преломляется философский принцип «одно во всем и все в одном». Если царь действительно осведомлен об истинной природе своих интересов и хочет править долго, желая благополучия себе и своим подданным, то он следует главному правилу: «Счастье царя — в счастье подданных, в пользе подданных—его польза. Польза царя не то, что ему приятно, но что приятно подданным — в том польза царю»⁸⁹. «Надо знать, что царь, не соблюдающий правил поведения..., неверующий..., жадный, не охраняющий (подданных], губящий их, идет в преисподнюю»⁹⁰.

Древнеиндийская традиция рассказывает об идеальном государе, обладающем глубоким умом, сильной волей, не изменяющем своему слову, справедливом и правдивом, благодарном и щедром. Он обязан обращать внимание на советы умудренных опытом людей, стараться «все удерживать в памяти, познавать, размышлять по поводу осознанного, отвергать негодное и проникать в истину»⁹¹. По «Законам Ману» царь ни при каких условиях не может взимать налог со знатока Веды — так высоко уже в Древней Индии ценилась мудрость в политическом управлении⁹².

Кроме того, царь должен умело руководить своим собственным окружением, действуя в высшей степени энергично: «Поэтому царь, всегда напряженный в работе, пусть велит делать то, что нужно. Корень того, что нужно,— это напряженность в работе, противоположное — корень вреда». Когда царь деятелен, то вслед за ним стараются быть деятельными и его подданные, если же он медлителен и равнодушен, то его подданные развращаются и уничтожают его дела: «он одолевается ненавидящими его»⁹³. Иными словами, только нравственная неустанность правителя, его моральная активность предохраняют общество от хаоса. Имеет смысл сопоставить этот принцип индийской культуры с западным либеральным принципом laissez faire, уповающим на стихийную самоорганизацию граждан.

Путь к совершенному политическому устройству эта цивилизация изначально видела не через совершенствование внешних форм жизни (как большинство современных цивилизаций), а через совершенствование самого человека. Несомненно, эта идея во многом сближает политическую культуру индо-буддийской цивилизации с православно-христианской. Но пути совершенствования человеческой личности в православном христианстве и индо-буддизме различны. Если православие делает акцент на нравственно-религиозных и аскетических проблемах воспитания человека, то индуизм решающее значение придает специальным упражнениям йоги. Еще в древности индийцы рассказывали о йогах чудеса, и путешественники из разных стран мира неизменно поражались этому феномену индо-буддийской цивилизации: «Он (йог.— И.В.) может... приручать диких животных; доставать любую вещь с помощью простого желания; знать непосредственно прошлое, настоящее и будущее; видеть через закрытые двери; проходить через каменную стену»⁹⁴.

Изучение возможностей человеческой психики в этой культуре достигло впечатляющих размеров, и это — еще один весьма сильный аргумент индо-буддийской цивилизации в современном диалоге культур. Здесь скрыт важный альтернативный путь развития человечества — не через развитие внешних форм жизни (что преобладает в современном мире), а через совершенствование человеческой психики. Этот путь не может не привлекать интеллектуалов из самых разных цивилизаций, поскольку разочарование в инструментальном освоении Вселенной и открывшиеся пределы такого освоения в виде экологической катастрофы становятся повсеместными.

Но главные особенности индийского национального характера и политического темперамента связаны с концепцией реинкарнации (перевоплощения). Махатма Ганди в письме к Л.Толстому просил писателя разрешения исключить места с критикой реинкарнации из его статьи об Индии: «Вера в перевоплощение или переселение душ очень дорога миллионам людей в Индии, а также и в Китае. Можно сказать, что для многих это уже вопрос личного переживания, а не только теоретической допустимости. Она служит утешением.. .»⁹⁵

Вера в реинкарнацию предопределила удивительную для европейского сознания неиндивидуалистичность индийцев. Они не склонны придавать основополагающее значение собственной личности как таковой, поскольку она не более чем сменная одежда вечного «я» — человеческой души, которая после смерти бренного тела способна переселиться в другое тело. Поэтому индийцы так терпимы к другим людям, к их мнениям, верованиям, политическим взглядам. Поэтому они проповедуют этику ненасилия, заботы о природе и окружающем мире (ведь после смерти тела душа человека может войти не только в других людей, но и в животных).

Индуистская традиция буквально культивирует глубокое почитание жизни: «Образ жизни, основанный на полном непричинении вреда или (в случае крайней необходимости) минимальном причинении вреда — вот высшая добродетель»⁹⁶. Эта благородная этическая максима в политической сфере приводит к благородному миротворчеству. Миротворческая деятельность во все времена пользовалась здесь особым уважением и почетом: политический деятель только тогда мог снискать национальное признание, когда его деятельность была признана благой для дела мира. Политики помнят, что в царстве Индры (бога княжеской дружины) необходимы вдохновенные речи: «Речью, о жрецы, победите речь врага», «После того, как все правители уселись и наступила полная тишина, Кришна, с великолепными зубами и голосом глубоким, как звук барабана, начал говорить: "О Бхарата, я пришел сюда, чтобы установить мир без кровопролития... Помимо этого, о владыка, у меня нет добрых слов... Мир, о правитель, зависит от тебя и меня"»⁹⁷.

Вместе с тем существует глубокое противоречие между широтой и многоплановостью духовного кругозора, поразительной терпимостью в вопросах понимания и интерпретации высших символов и обескураживающим догматизмом в вопросах прагматической организации социально-политической жизни. Основные идеи индуистской традиции закрепляют политический консерватизм: мир сложился раз и навсегда и существует в вечном круговороте форм. Добро и зло, войны, неравенство, угнетение — все это естественно. Поэтому надо выполнять предписанное от века. Если ты воин—убивай, если погонщик слонов — коли их своим посохом. Это священно. Верность кастовой морали должна поддерживать общество в равновесии. Исследователи подсчитали, что почти четверть всех гимнов Ригведы посвящены Индре — богу княжеской дружины: «Следуйте за ним, братья! Уподобьтесь героям! Подражайте Индре отвагой, друзья! Индра с нами, когда наши знамена вместе!»⁹⁸ Индуизм глубоко консервативен в освящении политической власти, утверждая, что она дана человеку богами изначально и не подлежит изменениям.

Влияние буддийской традиции

Гораздо более гибкой в политическом отношении является мораль буддизма, появившегося в Индии значительно позже индуизма (в VI-V веках до н.э.). Исследователи отмечают, что обе эти религии очень близки друг другу: буддийская и индуистская мораль соотносятся примерно так же, как новозаветная и ветхозаветная в христианстве". Известно, что в Индии буддизм дважды становился чем-то вроде государственной религии—при Ашоке в III веке до н.э. и при царях Кушанской династии, в I-II вв. н.э. Но «старая» индуистская традиция, обновившись под влиянием буддизма, постепенно изменила свою форму и сумела вернуть утраченные позиции.

Убедившись в популярности Будды, индуисты признали его аватарой (воплощением) Вишну. Согласно индуистской теологии, Вишну рождается последовательно в образах рыбы, черепахи, вепря, человекольва, карлика, дикаря (человека с топором), Рамы, Кришны и, наконец, Будды. В свою очередь буддизм попытался также приспособиться к народным верованиям, «просветляя» индуистских богов и даже признавая их бодисатвами²*. Буддисты включили в свой культ яркие индуистские праздники, а индуисты стали отмечать дни рождения и просветления Гаутамы. Сегодня без помощи теологов средний человек вряд ли сумеет разобраться, чем одна религия отличается от другой. Существует и развивается единая духовно-религиозная традиция, накладывающая отпечаток на все сферы общественной жизни.

Буддизм во многом смягчает крайние проявления сословного консерватизма, свойственные индуизму, обращаясь к каждой личности, минуя касты, сословия, племена: «Закон один и тот же для всех. Закон заботится и о низшем, и о среднем, и о высшем... Никто не может противиться закону»¹⁰⁰. Однако в целом современная политическая этика все еще не преодолела полностью сословный, кастовый характер. На буддийском Цейлоне (Шри Ланка) кастовый строй существует сегодня в несколько смягченной форме. В Индии в настоящее время насчитывают 70 млн неприкасаемых, которым запрещено пользоваться общими колодцами, ходить по правой стороне улицы, посещать храмы. Теоретически эти запреты в современной республике Индии отменены, за неприкасаемыми забронированы места в парламенте, в высших учебных заведениях, они имеют равные политические права с другими гражданами страны. Однако в сельской местности все остается по-старому. Попытки воспользоваться своими законными правами вызывают погромы, иногда с человеческими жертвами. В городах такие погромы случаются редко. Но европейские журналисты отмечали: когда лидер неприкасаемых (ныне покойный) адвокат Амбедкар вел дела в суде, служащие, принимавшие от него дела, совершали потом омовения, а клиенты—воры и проститутки—отсаживались от своего защитника, чтобы «не потерять касту»¹⁰¹,

Нельзя не сказать и о том, что религиозный фундаментализм нередко приводит к политическим конфликтам и даже преступлениям. Известно, что коровы в Индии — священные животные, их не убивают, дают спокойно умереть. С европейской точки зрения почитание животных доходит до абсурда. Судите сами: сегодня в Индии человека, купившего на базаре кусок говядины, могут избить до полусмерти. Почти каждый год здесь происходят мусульманские погромы (мусульмане употребляют мясо). Ультраиндуистские партии, такие как Джан Сингх, пытаются использовать религиозные противоречия для укрепления своего политического влияния.

Можно возразить: мол, фундаменталисты других религий также устраивают погромы, значит, это вовсе не отличительная особенность индо-буддийской цивилизации. Однако подобные констатации не снимают проблему: кастовая, догматическая религия вызывает страстное чувство протеста у индийской интеллигенции. Р.Тагор в своей драме «Жертвоприношение» писал об Индии как о «сумрачном храме», «недоступном лучам, недоступном ветрам», где спит душа народа, опившись дурмана, окунувшись в мир грез*³:

Сколько времени так протекло в полусне?

Погрузившись в себя, жил я в смутной стране.

Озираясь, душа возносилась на миг

Точно огненный, взвившийся к небу язык,

Но потом цепенела и гасла. Я сник

Без лучей в духоте. Кровь застыла во мне.

Сколько времени так протекло в полусне?¹⁰²

В среде индийской интеллигенции достаточно распространено свободомыслие — реакция на консерватизм застывших культовых форм духовно-религиозной традиции. В XIX-XX веках предпринималось несколько попыток реформировать индуизм, но все они вырождались в сектантство. Современные религиоведы отмечают, что совершенствование индо-буддийской цивилизации сегодня в значительной мере зависит от буддизма. Эта религия содержит глубинные мотивации развития человеческого духа, в сфере политики она представляет собой конкретную внесословную жизненную программу, посильную человеку.

Верная «срединная дорога», истинный путь спасения нацелен на прекращение человеческих раздоров через внутреннее самосовершенствование: «истинное воззрение, истинное намерение, истинная речь, истинные поступки, истинный образ жизни, истинное усилие, истинное памятование, истинное сосредоточение»¹⁰³. Что это означает в сфере политики?

Восемь ступеней верной срединной дороги могут быть осмыслены как универсальная схема действий нравственно ориентированного политика-миротворца. Истинное воззрение—усвоение четырех кардинальных истин Будды: есть страдание, есть причина страдания, есть прекращение страдания — нирвана, есть путь, ведущий к прекращению страдания—верная срединная дорога. Стремление к власти — несомненный источник страдания:

Это жажда, себя поддерживающая,

прелесть, сопряженная со страстью,

то тем, то этим готовая прельститься,

а именно:

жажда обладать,

жажда быть, жажда избыть [ВМ,446].

Буддийский идеал в политике предполагает освобождение от привязанностей к доброму и злому, бесстрастие (нирвана в переводе с санскрита означает «остывание»). Монах Нагасенна, обращаясь к государю, подчеркивает: «Да, государь,... умом воспринимаема нирвана. Чистым, возвышенным, прямым, не корыстным, свободным от помех умом истинно делающий арийский слушатель видит нирвану» [ВМ, 255].

Истинное намерение — принятие всех четырех истин как личной жизненной программы:

А вот, монахи, каково пресечение тяготы:

без остатка всей этой жажды

бесстрастное пресечение, уход,

покидание, свобода, безуютность [ВМ, 446].

Истинная речь— воздержание от лжи. Истинные поступки— ненасилие, ненанесение вреда живому: «Ибо никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она» [ВМ, 5]. «Все боятся смерти—поставь себя на место другого. Нельзя ни убивать, ни понуждать к убийству» [ВМ, 129].

Истинный образ жизни— развертывание истинных поступков в линию поведения. При этом буддийские идеалы предостерегают политика от крайностей: «Но ни к той, ни к другой крайности не клонится верная срединная дорога... к умиротворению, к постижению, к пробуждению, к успокоению ведет» [ВМ, 445]. Интересно, что истинный образ жизни предполагает также свободу выбора, и это весьма важно для формирования демократической политической культуры. Никакой авторитет не должен становиться между человеком и истиной, даже авторитет самого Будды, каждый должен открыть истину сам и только сам: «Будьте сами своими светильниками». «Сам человек совершает зло и сам оскверняет себя. Не совершает зла и сам очищает себя. И чистота, и скверна связаны с самим собой. Никто не очистит тебя, кроме самого тебя».

Наконец, истинное усилие: постоянное бодрствование и бдительность, так как дурные мысли имеют свойство возвращаться: «Ученики Гаутамы, наделенные великой бдительностью, всегда бодрствуют. И днем и ночью их ум радуется ненасилию» [ВМ, 300].

Практическая этика буддизма указывает политику на этику ненасилия как на конечную цель: ненасилие выше борьбы между добром и злом. Более того, оно есть добро, не ограниченное необходимостью противостоять злу, Нравственность интерпретируется в данном случае в ее практически действенном: выражении как путь спасения Человек отказывающийся убивать-не бездействует: он действует иначе. Джатаки дают множестве образов буддийских царей-святых, управлявших государством по законам любви, а не выгоды. Но в реальной историк Индии, конечно _: таких правителей было мало, Народ Индик сохранил память о легендарном императоре Ашоке содрогнувшимся при виде десятков тысяч людей, которых пришлось убить, его армии, чтобы покорить царство Калиту (на юге страны). После этого к царю пришло «просветление», он приказал вырезать на скалах по всем границам империи, что навсегда отказывается от войны и теперь будет посылать в чужие страны, не войска, а только буддийских, миссионеров — проповедников ненасилия, и сегодня надписи Ашокк можно прочесть на скалах - время пощадило их. Символично, что эта колонна Ашокк со львами на капители стала гербом республики Индия,