Файл: Politicheskaya_globalistika_Vasilenko_I_A_Uch_pos_2000_-360s.doc

Еще совсем недавно европейцы считали другие цивилизации варварскими, но сегодня, перед угрозой глобальных кризисов, порожденных экспансией западной культуры, именно к опыту неевропейских цивилизаций обращаются кающиеся западные интеллектуалы. Самым опасным искушением европейского рационализма, как отмечает Х.Гадамер, были поиски законченного единственного текста, в котором в снятом виде заключался бы весь предшествующий опыт мировой истории: «по Гегелю... диалектика опыта должна завершиться преодолением всякого опыта, достигаемым в абсолютном знании...»¹⁶

Преодоление гегельянского логицизма способно возродить живую диалогическую историю цивилизаций, утвердить принципиальную, нередуцируемую гетерогенность социально-исторического опыта. Об этом убедительно свидетельствуют изменения, которые произошли на цивилизационном макроуровне в течение XX столетия. Те народы, которые пытались копировать «универсальный технический текст» западной цивилизации, говоря словами А. Тойнби, пополнили ряды всемирного пролетариата. Универсальный текст оказался «мертвой буквой» вне культурной интерпретации. И, напротив, там, где модернизация происходила на основе текста национальной культуры с использованием адаптированного опыта других цивилизаций, возник феномен «тихоокеанского рывка» Японии, Южной Кореи, Китая, Гонконга, Сингапура и Тайваня.

Проблема интерпретации текстов других культур — одна из самых спорных в процессе гуманитарного диалога. Достижения современной герменевтики в области интерпретации текстов способны помочь политологам и конфликтологам увидеть глубинные социокультурные пласты конфликтов, которые на поверхности выступают как политические.

Каждая цивилизация как самореферентная система может себя наблюдать и описывать, создавая текст своей культуры. С одной стороны, это значительно облегчает коммуникацию с иными цивилизациями, с другой стороны, необыкновенно усложняет ее, поскольку существует феномен «тавтологии и парадоксов в самоописаниях современного общества»¹⁷.

Современные цивилизации — это асимметричные, гетерогенные общества, построенные на неравенстве. Невозможно говорить о целостности текстов данных культур: они мозаичны и внутренне противоречивы. Асимметричность общественной дифференциации предполагает множество позиций, исходя из которых может проектироваться и распространяться самоописание цивилизаций: позиций центра и периферии, политической элиты и маргиналов, правых и левых. Ни одно из этих самоописаний не дает нам цельного представления о культуре и ее ценностях. Современное общество утратило репрезентацию тождества. Как замечает Н.Луман, «целое, никогда не наличествующее всецело, не может быть представлено в наличии как целое»¹⁸.

Однако каждое из самоописаний претендует на то, чтобы представлять общество в целом. Поэтому оно переводит проблему тождества в абстрактный план. Н.Луман считает, что существуют две формы рефлексии системы: тавтологическая и парадоксальная. Первая утверждает: общество есть то, что оно есть (консервативно-либеральные теории). Вторая, наоборот, подчеркивает: общество есть то, что оно не есть (леворадикальные теории).

Tак образуется спектр политических идеологий в культуре. Опора каждого из них состоит в некоммуницируемости той проблемы, с которой она связана, в зашифровке того, что ее вдохновляет. При этом возникает проблема ложных ценностей, которые идеология пытается навязать обществу порой вместо ценностей родной культуры. Именно это стремились сделать большевики в России, прививая передовое марксистско-ленинское учение «отсталому» народу.

Каждое из идеологических самоописаний цивилизации по-своему искажает и замутняет символы и ценности культуры.

Ведь от структуры дискурса зависит отношение обозначающее-обозначаемое-соотносящее, т.е. все то, что образует основу всякого символа. Множественность внутренних самоинтерпретаций в культуре приводит к их конфликту. Поэтому текст современных цивилизаций трудно читать: он зашифрован идеологическими наслоениями и ложными ценностями.

Парадокс современных цивилизаций состоит в том, что они утратили способность самопознания: попытки обрести целостность (хотя бы в абстрактном плане) в разорванном, разобщенном мире привели к утрате собственной идентичности. Поэтому для культуры сегодня так важно увидеть себя глазами другой культуры. В конце XX века, как пишет В.Библер, «культура способна жить и развиваться (как культура) только на грани культур, в одновременности, в диалоге с другими целостными, замкнутыми на себя (на выход за свои пределы) культурами. В таком конечном (или изначальном) счете действующими лицами оказываются отдельные культуры, актуализированные в ответ на вопрос другой культуры, живущие только в воплощениях этой иной культуры»¹⁹.

Именно в диалоге цивилизаций каждая культура обретает вновь свою идентичность, возвращается к своим истокам. Значение коммуникации состоит в том, что в этом процессе актуализируются истинные ценности, а ложные, рожденные тавтологией и парадоксом в самоописаниях культуры теряют свое значение.

У. Джеймс называл ценности слепыми пятнами, которые вооружают культуру способностью к наблюдению и действию²⁰. Ложные ценности идеологии вооружают только политическую элиту в ее стремлении к власти, они не укоренены в цивилизационном сознании. У.Джеймс считал, что самым главным признаком истинных ценностей культуры является их незаметная коммуницируемость. Они допускаются или предполагаются в процессе общения в форме импликаций или намеков, что свидетельствует об их предполагаемой самоочевидности. Так, участник переговоров вместо того, чтобы сообщить партнерам о своей убежденности в идеалах справедливости и равноправия, скорее сосредоточит внимание на справедливом решении спорного вопроса.

Ценности всегда скрыты в процессе диалога, в то время как переговоры ориентируют на решение проблем, которые нуждаются в обсуждении. Ценности воспроизводятся через непрямую коммуникацию. Во время диалога к ним апеллируют в тех случаях, когда хотят пресечь возражения — это известный тактический прием.

Против ценностей чужой культуры возразить нечего: их можно либо добровольно признать, либо проигнорировать. Второе в цивилизованном обществе недопустимо. Поэтому остается проблема сосуществования разных систем ценностей. Сложность этой проблемы нельзя преуменьшать: очевидно, что столкновение ценностей блокирует процесс коммуникации культур. Недостаточно и дежурных деклараций об уважении к «традициям и обычаям других народов».

10.3. Конфликт ценностей как гуманитарная проблема

Я могу быть не согласным с вашим мнением,

но я отдам жизнь за ваше право высказать его.

Ф. Вольтер

Проблему ценностей нельзя рассматривать абстрактно: ценности всегда связаны с социальным развитием. К.Манхейм сравнивал ценности с дорожными огнями, они регулируют коммуникацию внутри культуры. Ни в одной цивилизации ценности не являются «сверхфеноменологической суперструктурой», процесс образования новых ценностных норм происходит перманентно.

Всякое изменение целей и структуры общества ведет за собой переоценку ценностей: благодаря этому человек получает возможность действовать в новых социальных условиях. Этот феномен позволил Ж.-П.Сартру со свойственной ему категоричностью заявить о том, что ценности и идеалы выдумываются человеком. Более осторожный В.Франкл определил ценности «как универсалии смысла, кристаллизующиеся в типичных ситуациях, с которыми сталкивается общество или даже все человечество»²¹.

До эпохи индустриальной революции структура цивилизаций была статична и проста, установленные системы ценностей существовали длительное время. Сегодня под влиянием научно-технической революции цивилизации динамично изменяются, ускоряя процесс образования новых ценностей.

К.Манхейм сформулировал два парадокса, которые происходят в ценностной сфере современного общества расширяющихся контактов. Он обратил внимание, что цивилизации используют метод перевода ценностей из одной системы в другую при переходе от более простых ценностей к более сложным, чтобы заставить систему ценностей функционировать еще раз. Этот прием приводит к парадоксальной ситуации: ценности неожиданно превращаются из инструмента социальной справедливости в инструмент эксплуатации. Так случилось со всей системой оценок, сгруппированных вокруг идеи собственности. В обществе мелких крестьян и независимых ремесленников это была справедливая и творческая система, защищающая орудия труда человека, делающего общественно полезную работу. Смысл этой системы полностью изменился в мире крупной промышленной технологии. Здесь сам принцип частной собственности на средства производства стал подразумевать право эксплуатации большинства меньшинством²².

Аналогичная ситуация происходит на наших глазах сейчас, когда ценности западной цивилизации пытаются представить в качестве универсальных во влиятельных международных миротворческих организациях. Внутри западного мира эти ценности выполняют регулирующую функцию, а на международной арене они становятся средством подавления других народов.

Второй парадокс связан с принципиальным изменением всей процедуры оценки в современной культуре. Если в традиционных обществах, основанных на обычном праве, люди принимали систему ценностей благодаря древней традиции и вере в то, что такова воля божья, то сегодня создание новых ценностей и их принятие основаны на сознательной и разумной оценке.

И хотя сам по себе этот процесс нельзя не назвать прогрессивным, в культуре он парадоксальным образом привел к немыслимому прежде смятению в области оценок и релятивизации ценностей.

Утилитарное определение ценностных норм со ссылкой на их полезность или вера в неоспоримое влияние лидера стали настолько же благополучными, как и вера в право сильного. Когда в культуре нет признанной системы ценностей, то власть рассеивается, методы оправдания становятся произвольными и никто не несет ответственности.

Э.Фромм отметил, что существует значительный разрыв между тем, что современный человек считает своими ценностями, и действительными ценностями, которыми он руководствуется и которые им не осознаются. В демократических странах официально признанными осознанными ценностями являются гуманистические и религиозные: индивидуальность, сострадание, любовь, ответственность, милосердие. Но многие люди считают их проявлением идеологии, значит эти нравственные нормы не оказывают реального воздействия на мотивацию человеческого поведения. Вместе с тем бессознательные ценности — собственность, потребление, общественное положение, развлечения — служат непосредственными мотивами поведения большинства людей. Разрыв между осознанными и неэффективными ценностями, с одной стороны, и неосознанными и действенными — с другой, приводит к девальвации ценностей, опустошает человека и общество²³.

Помимо этого из-за увеличения числа контактов внутри общества изменилось отношение к ценностным нормам. Раньше можно было говорить о конкретных пространствах распределения ценностей: о ценностях аристократии или ценностях мещанства. Сегодня, благодаря росту социальной мобильности, произошло объединение самых разных и противоречивых ценностей. Причем нет ни техники посредничества между антагонистическими ценностями, ни времени на их взаимную ассимиляцию. Это значительно снизило значение ценностей в обществе.

Процесс взаимного культурного облучения цивилизаций еще более усилил релятивизацию в сфере оценок. Благодаря средствам массовой информации и коммуникациям, ценности «чужих» цивилизаций получили широкое распространение, привлекая одних людей, отталкивая других и усиливая всеобщую моральную растерянность. Человеку становится все труднее жить в аморфной культуре, где даже в простейших ситуациях он вынужден выбирать между различными моделями действия и оценок. Фромм с горечью подчеркивал: «... большинство людей колеблется между различными системами ценностей и поэтому никогда не развиваются полностью в том или ином направлении. У них нет ни особых добродетелей, ни особых пороков. Как Ибсен превосходно выразил это в "Пер Понте", они похожи на стершуюся монету»²⁴.

В конце XX века возник феномен двойного конфликта ценностей: внутри каждой культуры и между цивилизациями. Как освободить коммуникацию, блокированную на самых разных уровнях?

Парадоксальным образом ситуация разрядилась благодаря взрыву глобальных проблем. Казалось, уже ничто не сможет вернуть человечество к прежнему пиетету перед ценностями, так глубоко релятивизм подорвал устои культуры. Неожиданным образом это сделал страх, осознание угрозы всеобщей экологической катастрофы. Страх стал тем невидимым дирижером, который сумел преодолеть смятение в мире оценок и расставить акценты в партитуре ценностей.

В публичной риторике тема страха становится априорной. Ироничный Н.Луман пишет: «Тому, кто говорит о своем страхе, нельзя возразить, что он заблуждается. Следовательно, страх творит для себя уважение, как минимум терпимость; он делает не-коммуницируемым противоречие и потому служит точкой фиксации новых ценностей»²⁵.

Оказалось, что в конце XX века, как и столетие назад, процесс образования и актуализации новых ценностей связан с решением новых моральных вопросов. И поскольку глобальные проблемы являются едиными для всех цивилизаций, появляются и новые общие ценности. Человечество наконец стало совместными усилиями возделывать общее поле духовных проблем, и это естественным образом сблизило народы и культуры.

Политологи назвали новые ценности постматериалистическими — термин, способный ввести в заблуждение. Что может быть более материальным, чем мир природы, сохранение здоровья и генофонда человечества?

Появление общих ценностей позволило по-новому посмотреть на проблему консенсуса в современном диалоге культур. Угроза глобальной экономической катастрофы заставляет осознать, что консенсус — это не просто уступки и компромиссы, это прежде всего совместная деятельность по созданию общих ценностей и единого социокультурного пространства, в котором смогут свободно развиваться и взаимодействовать разные цивилизации. Как отмечал К.Манхейм, «согласованность — это нечто большее, чем достижение теоретической договоренности по определенным вопросам. Это общность жизненных установок. И подготовить почву для такой согласованности — значит подготовить ее для совместной жизни»²⁶.

В ценностной сфере существует любопытный феномен: с появлением новых актуальных проблем и отвечающих этим проблемам новых ценностей старые нормы и установки частично пересматриваются и постепенно перестраиваются в духе времени». Вспомним, например, какими радикальными изменениями в ценностной сфере сопровождались промышленные революции на Западе и на Востоке. Это позволяет предположить, что ценностные системы разных цивилизаций в будущем станут сближаться по мере расширения поля общих проблем и общих нравственных норм. Уже сегодня основным принципом нового полагания ценностей в разных цивилизациях является стремление избежать риска перед угрозой экологической катастрофы и обострением глобальных проблем.