Файл: Т. Ливанова - История западно-европейской музыки до 1789 года. Т. 1.doc

389

ва по античному образцу. Трудно заметить, как именно сказались воззрения и вкусы аркадийцев на музыкальном искусстве, культи­вируемом в их кругу. Вероятнее всего, что эмоциональный тонус сочинений Скарлатти и Корелли в общем соответствовал тем художественным критериям, которые действовали в этой сре­де. Вероятно также, что самому Скарлатти, с его пониманием опе­ры как драмы чувств, были достаточно близки идеалы «Аркадии». Идиллия, в частности пасторальная идиллия, и у него зачастую становится образным воплощением полноты счастья. Помимо всего прочего связи Скарлатти с Аркадской академией давали ему необходимое ощущение художественной среды, причем среды просвещенной, даже избранной, какую он вряд ли мог найти тогда в иных условиях.

Будучи, вне сомнений, основателем неаполитанской оперной школы и наметив ее важнейшие характерные черты, Скарлатти, однако, не может полностью отвечать за ее состояние в после­дующие годы: эпигоны еще сузили его оперную концепцию, пре­увеличили роль виртуозного пения и певцов в оперном театре, превратили типические выразительные приемы в шаблонные.

Как и венецианские композиторы, Скарлатти обращался в опе­ре к различным сюжетам — историко-легендарным, античным мифологическим, даже комедийным. К ряду его серьезных опер добавлялись вставные комические сцены, которые могли быть ис­полнены отдельно и переставлены из оперы в оперу (как интер­медии). Приходилось Скарлатти сочинять вставные арии и целые акты для опер других композиторов. Это было связано с практической, театральной необходимостью. Но и сам метод со­чинения опер становился таким, что подобные задачи никого, ви­димо, не смущали. В операх Скарлатти еще меньше, чем у вене­цианцев, заметны различия в отношении к сюжетам мифологичес­ким, легендарно-историческим или комедийно-бытовым. Для него существуют люди и их чувства в определенных ситуациях, а не исторический колорит и не стилизация античности. Даже действия и поступки героев отходят на задний план: важны предваряющие их или вызванные ими эмоции. Трудно говорить и о характерах (как это понимал, например, Монтеверди) : их обрисовка возни­кает только из выражения нескольких эмоций, не слишком к тому же индивидуализированных.

Для Скарлатти уже не было выбора: музыка или драма. Он целиком отдает преимущество, даже монополию музыке. При этом музыка оперы отражает, так сказать, лишь лирические верши­ны текста, а не все его развитие. И само это отражение принимает постепенно музыкально-обобщенный характер, основывается на стремлении к типизации. Выражение любовной скорби и тоски или чувств героического подъема будет сходно у разных героев, будь то персонажи комедии или пасторали, исторические лич­ности или мифологические образы. Историко-легендарные сюжеты давали, видимо, только больше возможностей, больше простора для этого круга эмоций, поскольку несли с собой героику как

390

таковую. В остальном же любовные объяснения, сцены ревности, жалобы (lamento), гнев, душевный подъем, жажда мести, идил­лические настроения получают музыкально-обобщенный смысл подобно тому, как эмоционально «наполнялись» части инстру­ментальных произведений в ту пору. Единство оперной компо­зиции поддерживается в этих условиях не единством драмы, не последовательностью характеров, а чисто музыкальными соотно­шениями частей внутри акта. В связи с этой основной художест­венной тенденцией находится и постепенная кристаллизация всех приемов музыкального письма в опере, которую уже можно было заметить на примерах Кавалли. У венецианского автора эти типичные приемы явно намечались, у Скарлатти они созревают, после него становятся шаблонными.

Бесспорным средоточием выразительности в неаполитанской опере стали развитые и завершенные музыкальные номера — арии и дуэты. Установились типы и формы арий, их функции в отличие от речитатива, принципы соотношения вокальной партии и оркестра.

Речитатив уже у Скарлатти становится, как правило, изло­жением драматического содержания оперы: в него отходит все, что относится собственно к действию, к событиям. Не слушая речитатива, нельзя понять, что происходит на сцене. Он не задер­живает сценическое движение, его музыка быстро следует за текстом. Впрочем, таков лишь речитатив secco, то есть «сухой», свободный, почти «говорной» (идущий от римских опер комедий­ного плана), поддерживаемый лишь аккордами клавесина по ци­фрованному басу. В отличие от secco «аккомпанированный» речи­татив (accompagnato) характеризуется большей напевностью, ритмической точностью, поддержкой инструментального ансамб­ля, партии которого выписаны, а выразительная роль значительна. Этот тип речитатива более всего наследует традиции выразитель­ной напевной декламации ранних опер или Монтеверди, но все же отличается от нее «открытостью» формы при большой самосто­ятельности сопровождения. Он отмечает моменты наивысшего душевного подъема и встречается на пиках напряжения, то есть редко, как сильный драматический эффект.

В ариях и других замкнутых музыкальных формах оперы действие задерживается, и чисто музыкальное начало побеждает драматическое. Как правило, ария у Скарлатти воплощает один образ, выражает одно чувство или противопоставляет две сторо­ны, две грани образа — по контрасту. Первая фраза текста полу­чает, так сказать, заглавное значение: она «объявляет» эмоцио­нальный смысл целого. Далее слова и фразы могут повторяться столько раз, сколько потребуется музыкальным формообразова­нием. Скарлатти предпочитал форму da capo, то есть репризную трехчастную, как наиболее замкнутую и стройную. Оперные певцы обычно импровизировали множество украшений в репризе, кото­рые тем более выделялись, что при первом звучании эта же музыка была слышна в первоначальном композиторском изложении. Внут-

391

ри арии продолжался процесс тематической концентрации — в развитие композиционного метода венецианцев. При этом во­кальный стиль Скарлатти был уже много богаче и сложнее, чем у его предшественников. Наряду с ариями в народном духе сицилианы, с широкими кантиленными мелодиями, с песенно-танцевальными, у него немало виртуозных, бравурных арий широкого плана. Нередко голос вступает в соревнование с инструментом или двумя инструментами: кроме партии basso continuo выпи­саны партии концертирующей скрипки или других инструментов, причем композитор обнаруживает мастерство полифонического письма. При всем многообразии арий у Скарлатти, который об­ладал редкостным мелодическим дарованием, в его операх отчет­ливо выделяются образные типы их, связанные с определенными ситуациями (то же самое происходит и в дуэтах).

Так, душевный подъем часто вызывает схожие музыкальные образы — будь то воплощение чувства бурной радости, торжества, мести, ревности, будь то призывы к сражению, к борьбе и т. д. Мелодия в этих случаях становится бравурной, взлетающей вверх, ритм — энергичным, иногда маршевым, движение — стремитель­ным, звучность сильной (концертируют порой медные инструмен­ты, нередко с воинственно-фанфарными элементами). Для арий-lamento особенно характерны сдержанная в своем движении кан­тилена, минор, интонации «вздохов», медленные или умеренные темпы (сарабанда, в частности), гармоническая острота (II по­ниженная ступень лада), сочетание плавности и возгласов в мело­дии. Легкие, динамичные арии — буффонные или просто весе­лые — нередко выделяются живой мелодической «скороговоркой» в быстром темпе и грациозном песенно-танцевальном движении (часто на ³/8), простотой и ясностью сжатой формы, прозрачно­стью изложения. Светлые, спокойно-идиллические арии иногда вы­держаны в движении сицилианы и приобретают пасторальный от­тенок. Их эмоциональные рамки — желанный покой, добродетель, идиллия, мечтательное созерцание — поистине мир «Аркадии».

И в lamento, и в идиллической пасторали, и в легком ариозном стиле, и в бравурно-героических ариях Скарлатти в конечном счете исходит из исторически сложившихся, отчасти жанрово-бытовых приемов музыкальной выразительности: из народных плачей, из сицилианы, из неаполитанской песенки, из фанфар и военных сигналов. При этом он свободно развивает знакомый, хо­довой интонационный «фонд» в богатом, зрелом, уже отшлифован­ном оперой вокальном стиле.

Вокальное начало, мелодия певца бесспорно преобладает в операх Скарлатти и является их ведущей силой. Но и оркестровая партия у него выполняет важные художественные функции. Оперный оркестр Скарлатти вполне сложился на основе заложен­ных еще венецианской школой принципов. Роль его повсюду активна в опере, за исключением речитатива secco, партии струн­ных и духовых по-новому дифференцированы, часто требуется концертирование инструментов. Определенные приемы выделения

392

тембров связаны с типичными оперными ситуациями: деревянные духовые звучат в пасторальных, идиллических сценах, трубы — в воинственно-подъемных, тромбоны — в особо мрачных, таинст­венных и т. д.

Параллельно кристаллизации типов арий и речитативов у Скар­латти происходит и созревание трехчастной оперной увертюры, которая еще называлась «sinfonia». После увертюр Ланди, Монте­верди, венецианцев в неаполитанской школе устанавливается тип так называемой итальянской увертюры, то есть циклической орке­стровой пьесы из трех частей: быстрой, активно-полифонической — спокойной, кантиленной и — моторного (иногда танцевального) финала. Этот тип цикла стоит в определенной связи с развитием инструментальной музыки того времени, с тенденцией к циклич­ности и сопоставлению контрастных частей внутри цикла. Оперная sinfonia не имеет каких-либо резких отличий от других инстру­ментальных циклов. Для нее характерны разве лишь более простые общие контуры и более крупные штрихи, не показательные для камерных жанров. Что касается связей увертюры с оперой, кото­рую она открывает, то они, как правило, еще не обозначились, хотя в отдельных случаях могут и присутствовать.

Общий склад изложения в операх Скарлатти (в увертюре с ее выписанными партиями, в вокальных номерах, где фиксированы партии голоса, концертирующего инструмента и continuo) соединяет полифонические и гомофонные приемы. С одной стороны, контрапунктирование мелодий, частые имитации, специфическая пассажность в общих формах движения обнаруживают полифо­нические истоки этого стиля. С другой стороны, четкий тональ­ный план арий, танцевальное движение, многие особенности мелодико-ритмической структуры (периодичность, секвенционность, гармоническая завершенность построений, мотивное чле­нение) свидетельствуют о кристаллизации гомофонного письма. Преобладание мелодии в конечном счете обеспечивает победу именно этих тенденций в операх Скарлатти. Гармонический язык его достаточно зрел. Складываясь, он обнаруживает некоторые типично оперные приемы, получившие затем всеобщее распростра­нение: драматическую трактовку уменьшенного септаккорда (оперные ужасы, смятение, страсть) и сентиментальную окраску II пониженной, так называемой неаполитанской сексты (вздохи, жалобы, рыдания).

Среди многочисленных опер Скарлатти есть произведения на самые разные сюжеты, с преобладанием, однако, историко-легендарных: «От зла — добро», «Альцимир, или Услуга за услу­гу», «Флавий», «Сатира», «Розаура, или Причуды любви», «Пирр и Деметрий», «Безумная Дидона», «Падение децемвиров», «Ана­креон», «Эраклеа», «Коринфский пастух», «Тит Семпроний Гракх», «Великий Тамерлан», «Митридат Евпатор», «Любовь непостоян­ная и тираническая», «Верная принцесса», «Кир», «Сципион в Испании», «Тиберий, император Востока», «Телемак», «Марк Аттилий Регул», а также десятки других. От монументальных

393

историко-легендарных драм (впрочем, безо всякой исторической точности!) с участием множества действующих лиц, обилием кар­тин и поводов для смены декораций — до легких пьес с переоде­ванием, близких комедии дель арте, — таков либреттно-драматургический диапазон оперного творчества Скарлатти. У него было бесспорное музыкально-драматическое чутье, умение выделить некоторые фрагменты большой драматической силы, а в его кан­татах есть много выразительных тонкостей, остроумных деталей, даже гармонической изощренности. Но и драматизм, и детализа­ция не зависят в операх Скарлатти от выбора сюжета, историче­ского колорита, даже характеров героев: они проявляются там, где этого требуют те или иные эмоции в определенных ситуациях.

С наступлением новой исторической эпохи драматический ин­терес опер Скарлатти быстро иссяк: жизнеспособной оказалась лишь его музыка как таковая, ценность которой в конечном счете не зависела от драматургии целого. К сожалению, оперные парти­туры Скарлатти долго оставались в рукописях: только фрагменты из них издавались как репертуар вокалиста. В настоящее время мы можем судить об оперных произведениях Скарлатти лишь по не­многим образцам их партитур, увидевших наконец свет.

Прежде всего выделим одну из ранних опер Скарлатти как простейший пример оперной композиции на схематичный, лишен­ный действия либреттный стержень: «Розауру» (1690, на либрет­то Дж. Б. Лючини). В основе либретто — любовно-лирическая комедия, независящая от места (остров Кипр) и времени (?) про­исходящего. Две влюбленные пары выдерживают всевозможные испытания и муки ревности из-за взаимных недоразумений. Все улаживается, когда жених Климены, вообразивший, что он влюбился в Розауру (откуда и цепь заблуждений), узнает, что она — его давно потерянная сестра: обе пары возвращаются к своему «исходному состоянию», и наступает счастливая развязка. В целом это, так сказать, чистый пример оперы чувств, в которой все остальное не важно, действие может происходить в любой обстановке и никаких мотивировок для того не требует­ся. Действия как такового здесь почти нет. Одна за другой следуют сцены любви, ревности, печали, гнева, занимающие полностью три акта.

К четырем действующим лицам присоединен еще слуга, кото­рый переносит любовное письмо не по адресу и этим усугубляет путаницу. Герои приходят и уходят, сталкиваются на сцене и удаляются с нее безо всякой драматической мотивировки: лишь бы были поводы для лирических излияний. У каждого действую­щего лица (кроме слуги) есть и арии-жалобы, и бравурно-патети­ческие арии — в зависимости от ситуации. Мужские партии по общему складу не отличаются от женских, одна из них написана для альта. Ансамбли ограничены, хоров, разумеется, нет. Скар­латти сохраняет при этом в композиции оперы известную худо­жественную гибкость. Речитатив и ария у него разграничены, но ария может порою и прерваться речитативным фрагментом.