Банкьери принадлежит несколько мадригальных комедий, сре­ди которых наиболее известна «Старческое сумасбродство» (1598). По-видимому, этот жанр на первых порах имел успех. Де­лались попытки создать и пасторальную мадригальную комедию («Верные влюбленные» Гаспаро Торелли, 1600). Однако с возник­новением оперного искусства мадригальная комедия сперва отсту­пила на второй план, а затем ее история оборвалась. У самого порога оперы соединение комедийного спектакля с многоголосной музыкой воспринималось многими современниками как остро­противоречивое, даже как доказательство несовместимости по­лифонии с драматической формой. Однако своеобразный интерес мадригальные комедии все же представляли для своего времени, будучи связаны с любопытной эволюцией мадригала.

РЕФОРМАЦИЯ В ГЕРМАНИИ.

НЕМЕЦКАЯ ПЕСНЯ. ПРОТЕСТАНТСКИЙ ХОРАЛ.

Мейстерзингеры. Ханс Сакс

Для немецкого музыкального искусства, в эпоху Ренессанса самым важным оказалось движение Реформации, с которым свя­зан целый круг новых творческих явлений, весьма существенных на общем пути художественного развития страны. К этому вре­мени немецкая музыка накопила уже большой исторический опыт: помимо традиций церковной музыки средневековья и лишь недавно иссякшего искусства миннезанга, то были достижения

225

полифонической школы с XV века (к ней примыкали и немецкие мастера, например А. Агрикола) и, параллельные ей, очень инте­ресные творческие опыты крупнейших немецких органистов К. Паумана и П. Хофхаймера. Однако наиболее широкое жизненное влияние приобрела в XV веке немецкая песня, одновременно близкая быту (происхождение мелодий нередко бы­вало народным) — и обрабатываемая в духе полифонии строгого стиля. Характерный к началу XVI столетия «обмен» между поэ­тическими текстами, народными мелодиями и песенными произ­ведениями композиторов способствовал тому, что народно-быто­вое — и авторское, старая музыка — и новый текст порой были уже так прочно слиты, что отграничить одно от другого даже современники не могли. Советский исследователь приводит пример с четырехголосной песней Изаака «Insbruck, ich muss dich lassen», созданной около 1475 года: она приобрела популярность, впоследствии к ее мелодии подобрали духовный текст, во время Реформации она была воспринята как духовная песня и снабже­на новым текстом, а спустя много лет поэт П. Герхард вновь сочинил к ее мелодии духовные стихи ³⁶. В это общее широкое рус­ло попадали и подлинно народные (быть может, крестьянского происхождения) мелодии, и стихи поэтов-гуманистов, и создания композиторов. Тематика песен в XV—XVI веках была самой разнообразной: от любовной лирики до сатиры,- от охотничьих, застольных, шуточных куплетов до духовных напевов, от календар­ного цикла, баллады, легенды до боевого гимна во время крестьян­ской войны. Здесь чувствуется и демократическое начало — в самом происхождении песен, и следы серьезной полифони­ческой традиции — в обработке мелодий.

Один из самых старинных памятников этого песенного искус­ства относится примерно к середине XV века (рукопись) и полу­чил в истории название «Лохаймского сборника» (по надписи на нем, быть может обозначающей имя владельца). В нем содер­жатся прекрасные мелодии, как бы из исторического далека предвещающие песни Шуберта. Светлое лирическое чувство, мело­дическая широта одних образцов, яркая танцевальная динамика других соединяются с удивительной свежестью их общего стиля, с ясностью структуры, легкой доступностью (пример 90).

В дальнейшем немецкие песни в изобилии выпускались изда­телями и тем самым получили в своей стране особенно широкую популярность.

Из всего прошлого немецкой музыки именно песня привлекла к себе главное внимание деятелей Реформации, что было совер­шенно естественным в тех исторических условиях. Реформационное движение отнюдь не сводилось, как известно, к религиозным, конфессиональным проблемам. «Реформация — лютеранская и кальвинистская, — писал Энгельс, — это буржуазная революция

³⁶ См.: Симакова Н. Из истории вокальных форм эпохи Возрождения. Рукопись.

226

№ 1 с Крестьянской войной в качестве критического эпизода» ³⁷. Деятели Реформации в Германии стремились опереться на искус­ство, доступное широким общественным кругам, и противопоста­вить его белее сложному искусству католической церкви (ла­тинские тексты, крупные полифонические формы). Это полностью соответствовало их общим позициям. Энгельс определяет Рефор­мацию как единственно возможное популярное выражение общих стремлений ³⁸. Самым прямым и самым значительным в этой связи художественным следствием Реформации было создание протестантского хорала. В XVI веке он не только знаменовал новый тип духовной музыки, но приобрел гораздо более широкое, боевое значение. Поскольку социальное движение вылилось в фор­му Реформации, его гимнами стали духовные песнопения. С именем Мартина Лютера связывается непосредственное участие в созда­нии первого их круга, даже самого типа этой вокальной музыки. Известно, что Лютер любил и понимал музыку, высоко ценил, в частности, произведения Жоскена (о котором говорил, что о н властвует над звуками, а над другими властвуют звуки), всячески поощрял занятия музыкой, признавал ее воспитательную роль, поддерживал издание песенных сборников и хотел бы, чтобы все искусства, особенно музыка, служили религии, а не отрицались «суеверными людьми». «Музыку я любил всегда, — признавался Лютер. — Кто знает это искусство, тот хороший человек, искусный ко всему. Музыку необходимо сохранять в школах. Школьный учитель должен уметь петь, иначе я на него и глядеть не хочу» ³⁹. Естественно, что при живых музыкальных интересах Лютер мог в большей мере лично повлиять на формирование протестант­ского хорала. Ему, как известно, принадлежит перевод Библии на немецкий язык (1521 — 1522); он стремился преодолеть ограничен­ность нижненемецкого и верхненемецкого языка и, основываясь на единой форме саксонской имперской письменности, обогащал словарь из жизненных, бытовых источников. Заботясь о создании духовной музыки, по-настоящему близкой его соотечественникам, Лютер восставал и против латыни, сочиняя стихи на немецком языке, и против усложненности музыкального звучания, поощряя поиски более простых музыкальных форм на основе песни. Все это вместе, вне сомнений, способствовало значительной демокра­тизации немецкой культуры в те годы. «Лютер вычистил авгиевы конюшни не только церкви, но и немецкого языка, — утверждал Энгельс, — создал современную немецкую прозу и сочинил текст и мелодию того проникнутого уверенностью в победе хорала, который стал „Марсельезой" XVI века»⁴⁰. Имеется в виду известнейший хорал «Ein' feste Burg ist unser Gott» («Бог — наш крепкий оплот»).

³⁷ Маркс К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 21, с. 417.

³⁸ Там же, с. 418.

³⁹ Цит. по изд.: Музыкальная эстетика западноевропейского средневековья и Возрождения, с. 379.

⁴⁰ Маркс К., Энгельс Ф. Соч.. т. 20. с. 346—347.

227

В наше время трудно с полной ответственностью судить, что именно в области духовных песен было создано самим Лютером, а что возникло в его кругу, под прямым его воздействием. Надо полагать, однако, что его. сильная личность инициатора и вдохновителя не могла не проявляться в выборе текстов и мело­дий для хорала, а его вкус, в свою очередь, не мог не учитываться в кругу близких ему музыкантов во главе с Иоганном Вальте­ром (1496—1570). Самому Лютеру приписывается создание не только хорала «Ein' feste Burg», но и ряда других духовных песен. Возможно, что в ряде случаев ему действительно принадлежали и стихотворный текст и музыка: Вальтер свидетельствовал, что Лютер «сам написал ноты» на некоторые духовные стихи. Так или иначе, его направляющее участие (а возможно, и действие личного примера) сказалось в твердости, последовательности и единстве устремлений тех, кто положил начало протестантскому хоралу.

По идее Лютера и его единомышленников протестантский хорал как новый род духовной музыки должен был привлечь всю общину к исполнению напевов, сблизить области церковной и бытовой музыки. Отказавшись от католической мессы (оставив из нее лишь некоторые части), резко ограничив тем самым ла­тынь в богослужении, деятели Реформации выполнили и важную социальную задачу (идя навстречу широким кругам бюргерства, отчасти даже крестьянства), и — в немецких условиях — даже прогрессивную национальную миссию. Ведь для немецкой церков­ной общины католическая церковь в целом и ее приверженность к латыни были гораздо более далекими и чуждыми, чем для итальянских прихожан, давно свыкшихся с католичеством (не только как всемирным, но и как местным явлением) и лучше понимавших латынь.

Не следует думать, впрочем, что в борьбе за протестантский хорал Лютер вместе со своими единомышленниками подвергнул вообще сомнению ценность полифонической музыки строгого сти­ля. Новизна протестантского хорала и связь его с народно-быто­выми истоками еще не означали полного отрицания полифони­ческих традиций. В 1520-е годы, когда появились первые сборники новых протестантских песен, нидерландская полифоническая шко­ла находилась в полном расцвете в итоге достижений Жоскена Депре и композиторов его поколения. К этой же школе принадле­жал Людвиг Зенфль (ок. 1486— 1542 или 1543), певец и извест­ный композитор в капелле короля Максимилиана I, работавший также в Цюрихе и при дворе в Вене, автор месс, мотетов и — одновременно — множества немецких песен. Лютер был дружен с Зенфлем, восхищался его мотетами, обращался к нему с прось­бой создать многоголосное произведение на напев антифона, ко­торый был особенно любим Лютером и постоянно пелся им. Все это следует так или иначе учитывать, поскольку и протестантский хорал складывался как многоголосный, причем — на пер­вых порах — с мелодиями в среднем голосе (!). Строго говоря, новый склад протестантских духовных песен означал не упраздне-

228

иие, а гармоническое прояснение вокального, многоголосия. Это хорошо видно на примере первого же сборника, выпущенного в 1524 году Иоганном Вальтером под названием «Geistlich Gesangk — Buchlein» («Книжечка духовных песен»). Здесь хо­ральные мелодии получили несложную полифоническую обработку и звучали в среднем голосе. Позднее, при переиздании сборника мелодия была перенесена в верхний голос — и это затем стало-типичным для протестантского хорала.

Мелодические истоки этого хорала оказались достаточно мно­гообразными, но в общем определялись живыми музыкально-бытовыми традициями. Лютер и окружающие его черпали мате­риал отовсюду, сообразуясь только с его доступностью и яр­костью. В хорал частично вошли мелодии некоторых допротестантских гимнов и секвенций, даже отдельные григорианские мелодии, укоренившиеся в быту, и, конечно, многочисленные мелодии народно-бытовых песен — немецких, чешских, быть мо­жет и других народов. На протяжении XVI века круг напевов все пополнялся, причем в него сплошь и рядом входили светские мелодии (с новыми текстами), произведения современных компо­зиторов (в переработке), мелодии, созданные мейстерзингерами, особенно Хансом Саксом. Так, прообразом хорала стал прослав­ленный «Серебряный напев» Сакса (в свою очередь вдохновлен­ный старинной духовной мелодией). В другом случае основой для хорала стала песня известного композитора Якоба Реньяра (фламандца по происхождению, работавшего в Праге, в Аугс­бурге, в Италии) «Венера, ты и твое дитя — оба слепы». Любо­пытно также, что в 1583 году Реньяр выпустил сборник «Не­мецкие песни для трех голосов по образцу неаполитанских вилланелл»; он имел большой успех.

При жизни Лютера в создании немецких духовных песен при­нимали участие композиторы как непосредственно из его круга, так и работавшие в иных немецких центрах: Генрих Финк (ок. 1450—1527), Арнольд фон Брук (ок. 1490—1554), Вильгельм Брайтенгразер (ок. 1495—1542), Сикст Дитрих (ок. 1494 — 1548), Балтазар Резинариус (ок. 1485—1544) и другие. Неко­торые из них (Финк, Брук, Резинариус) были опытными поли­фонистами и создавали также мессы или мотеты на латинские тексты. Да и в дальнейшем многие немецкие авторы духовных песен отлично владели полифоническим мастерством, но созна­тельно шли на прояснение многоголосного склада ради большей доступности духовных сочинений. Иоганн Эккард (1553— 1611), работавший в Мюнхене, Аугсбурге, Берлине, был учеником Орландо Лассо — и одним из популярнейших протестантских ком­позиторов. Ганс Лео Хаслер (1554—1612) много работал над псалмами и духовными песнями, будучи при этом блестящим немецким представителем итальянской школы, автором крупных полифонических сочинений, мадригалов, канцонетт и танцеваль­ных сюит. Немецкие духовные песни есть и у Орландо Лассо: они стати к концу века особым музыкально-поэтическим жанром,

229

в котором могли пробовать свои силы самые различные компози­торы.

Каким же сложился протестантский хорал к концу века? Его формирование, по существу, подчинялось очень сильным и вполне определенным стилевым тенденциям, постепенно проявляв­шимся в различных музыкальных жанрах, в том числе крупных полифонических. Стремление к простоте многоголосного склада, ясности гармонии, четкости ритмической структуры уже проступа­ло в духовных песнях Вальтера. В дальнейшем эта тенденция крепла. Важное значение здесь имел сборник, выпущенный в 1586 году вюртембергским протестантским священником Лукой Озиандером под названием «Пятьсот духовных песен и псалмов для четырех голосов». Мелодия теперь помещалась в верхнем голосе, остальные же голоса, сохраняя мелодическую плавность, подчинялись гармоническим закономерностям, общая композиция была близка структуре бытовой песни (чаще всего две строфы

и припев).

Если б протестантский хорал был только формой религиозной музыки и имел соответственное распространение, ни один его об­разец не заслуживал бы названия Марсельезы XVI века. Особый смысл этого хорала в эпоху Реформации и крестьянских войн в Германии обусловлен именно тем, что выводило его за пределы церкви и даже за рамки собственно духовного назна­чения. Когда под знаком религиозных движений разыгрывались большие социальные битвы, хорал (в частности, напев «Ein' feste Burg») стал боевым, воинствующим гимном. В крестьянских войнах он обрел свой облик «Марсельезы XVI века». Таким образом, реальный общественный смысл протестантского хорала стал более актуальным и глубоким, нежели это предполагалось самой реформой богослужения. Текст хорала возник как стихо­творное переложение 46-го псалма. Вполне возможно, что мелодия гимна сложилась на основе народно-бытового напева, во всяком случае она претворила в себе живые песенные истоки. Она отличается ясностью, лапидарностью, широкими общими контура­ми, словом, целой совокупностью признаков, которые создают впечатление простоты и силы (пример 91).

Эта живая, коренная связь хорала с народно-песенной тра­дицией, со вкусами и потребностями широких кругов, характер­ная для эпохи Реформации, постепенно ослабевала впоследствии, когда религиозные движения утрачивали свое революционное значение, а протестантский хорал соответственно суживался в своей общественной роли. В XVII веке хорал, уже в большей мере ограниченный рамками церковности, становился скорее воспоминанием о прошлом, носителем исторической традиции, чем актуальным художественным явлением. Следы его непосредственной связи с народно-песенной культурой посте­пенно сглаживались — в самой «объективной», размеренной манере исполнения. Но вплоть до XVIII века наиболее прозорливые немецкие музыканты умели различать и подчеркивать в про