Файл: Гусейнов..doc

Глава 8. Эпикур: живи незаметно

Противоречие между добродетелью и счастьем воспроизводится также в каждой из

этих противоположностей в отдельности. Добродетель — не просто служение

другим людям, а такое служение, за которое индивид не отдает отчета никому,

кроме себя. Это — обязанности индивида перед самим собой за других людей. Так,

нравственного человека, совершившего недостойный поступок, мучают угрызения

совести независимо от того, стало об этом известно другим или нет. В свою очередь

счастье — не просто служение себе, а такое служение, которое санкционируется

мнением окружающих. Это — обязанность индивида перед другими за самого себя.

К примеру, доволен человек своим достатком или нет, в решающей степени зависит

от того, каким достатком обладают его соседи, знакомые, какой достаток считается

достаточным в его среде и в его время, от того, стыдно ему за свое положение

перед другими людьми или нет. Если понимать под добродетелью бескорыстие, а

под счастьем — корысть, то первую можно конкретизировать как корыстное

бескорыстие, а второе — как бескорыстную корысть.

Противоречия между добродетелью и счастьем могут пролегать через преодоление

самопротиворечивости одной из его сторон. Сократ предложил версию этики,

основанную на преодолении самопротиворечивости добродетели. Отождествив

добродетель со знанием, он придал добродетели общезначимый вид. По сути дела,

Сократ истолковал добродетели как такого рода обязанности индивида перед

другими людьми, которые для них, других людей, обладают такой же

достоверностью, как и для самого индивида. Эпикур подошел к проблеме с другого

конца. В отличие от сократовой этики, которую можно назвать моралистической,

его этика является эвдемонистической (от греческого слова eudaimonia, озна-

чающего счастье). Эпикур считал, что решение этической

178

проблемы заключено в правильном истолковании счастья, преодолении его

противоречивости. Для Сократа добродетельные люди являются счастливыми. Для

Эпикура счастливые люди являются добродетельными. У счастливых людей пет ни

нужды, ни повода ссориться между собой — таков моральный пафос учения Эпикура.

Под эвдемонизмом обычно понимают учение, рассматривающее счастье в качестве

высшей цели человека. Это верно, если рассматривать эвдемонизм в контексте ант-

---

ропологии. Но в этике эвдемонизм означает нечто иное. Здесь стремление к счастью

рассматривается в качестве способа разрешения моральной проблемы и по этой только

причине в качестве высшей цели (блага).

Первоначально понятие счастья означало везенье, удачливость, благосклонность

судьбы (на это указывает этимология слова eudeimonia, означавшего поддержку до-

брого божества, в русском слове "счастье" также содержится сходный смысл —

получить свою часть, свой удел). Аристотель расчленил понятие счастья на две

составляющих: а) внутреннее (душевное) совершенство — то, что зависит от самого

человека, и б) внешнее (материальное) — то, что от человека не зависит. Они

соотносятся между собой таким образом, что душевные качества человека определяют

его счастье в существенной мере, но не полностью. Эпикур идет дальше, полагая, что

счастье целиком находится во власти индивида. Он понимает счастье как

самодостаточность индивида. Для достижения такого состояния, считает Эпикур,

человек должен жить незаметно, свернуть свое бытие до безмятежного покоя.

Основными источниками этики Эпикура являются его письмо некоему Менекею, в

котором он излагает свои основные этические идеи; два собрания кратких изречений;

очерк жизни и творчества Эпикура в историко-философском сочинении Диогена

Лаэртского "О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов".

Жизнь

Жизненный путь Эпикура (341—270 до и. э.) не был ярким, событийно насыщенным,

что вполне естественно для мыслителя, одно из изречений которого гласит: "Живи

незаметно!" Он родился и вырос на острове Самосе.

1 Материалисты древней Греции. М., 1955. С. 236.

179

где было поселение афинян. Интерес к философии у него проснулся рано, с 14 лет.

Толчком к этому послужило, по одним свидетельствам, случайное знакомство с

сочинениями Демокрита, по другим — разочарование в учителях литературы, которые

не могли объяснить, что значит слово "хаос" у Гесиода и откуда хаос возникает. О

других философах он по преимуществу отзывается нелестно, имея в виду философские

учения своего времени. Он писал в одном из писем: "От всякого воспитания, радость

моя, спасайся на всех парусах!"1 Своего учителя философии Нафсифана считал неучем,

не выказывал он особого почтения даже к Демокриту. В философии Эпикур считал

себя самоучкой. Такая акцентированно спесивая позиция Эпикура, но всей видимости,

---

связана с его этической концепцией. Если идеалом является самодовлеющий индивид,

а важнейшим средством его достижения — философия, то необходимо было доказать,

что индивид сам может овладеть философией, что и в этом случае он мало от кого

зависит.

В 35-летнем возрасте Эпикур стал учить философии, основав в 306 г. до н. э. в Афинах

философскую школу. На воротах его школы-сада было начертано: "Гость, тебе здесь

будет хорошо, здесь удовольствие — высшее благо", а у входа стояли наготове кувшин

с водой и лепешка хлеба. Школа Эпикура, насколько можно судить, была общиной

друзей-единомышленников, спаянных философ-ско-жизненными целями. Она

основывалась на философии Эпикура и почитании его личности. Ее можно еще назвать

философской сектой. Ее не посещали, в нее уходили, подобно тому как в христианскую

эру уходили в монастыри. Эпикурейская община была беспримерной в истории по

своей деятельности и преданности необожествленному учителю. В течение почти 600

лет, сменяя друг друга, последователи Эпикура сохраняли в неизменном виде его

учение и благоговейную память о нем.

Умер Эпикур в возрасте 71 года. По свидетельству одного из его учеников, "он лег в

медную ванну с горячей водой, попросил неразбавленного вина, выпил, пожелал

друзьям не забывать его учений и так скончался" (373). Последнее письмо Эпикура,

написанное им накануне смерти другу Идоменею, свидетельствует о силе духа фило-

1 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986. С. 370. В

дальнейшем ссылки на это издание будут даваться в тексте указанием страниц.

180

софа и его ценностных предпочтениях: "Писал я это тебе в блаженный мой и

последний мой день. Боли мои от поноса и от мочеиспускания уже так велики, что

больше стать не могут; но во всем им противостоит душевная моя радость при

воспоминании о беседах, которые были между нами. И по тому, как с малых лет

относился ты ко мне и к философии, подобает тебе принять на себя заботу и о

Метродоровых (Метродор — друг и талантливый ученик Эпикура, умерший за

семь лет до него. — А. Г.) детях" (374). Даже невыносимые телесные боли нипочем

Эпикуру, так как он может вспомнить о прекрасных философских беседах с одним

своим другом и позаботиться о детях другого. В завещании Эпикур позаботился об

"устроении сада и житья в нем", чтобы его преемники могли проводить там "время,

---

как подобает философам" (373).

Эпикур был плодовитым философом, он написал около 300 сочинений, многие из

которых, судя по названиям ("О любви", "О цели жизни", "О справедливом поведе-

нии" и др.), были посвящены моральным темам. Его наследие дошло до нас лишь

частично — в виде отдельных писем, изречений, свидетельств античных авторов. У

Эпикура и его учения было много раздраженных и злобных противников, его

обвиняли в чванливости, невежестве, разврате и обосновании разврата, лести,

многих иных грехах. Эти наговоры, однако, не пристали ни к самому Эпикуру,

добродетельный образ жизни которого документирован многими достоверными

свидетельствами, ни к его учению, которое скорее является целомудренным, чем

развратным.

Счастье как безмятежность

"Наслаждение есть первое и сродное нам благо" (404), — читаем мы у Эпикура.

Человек, как и вообще все живые существа, стремится к наслаждению (удовольст-

вию) и избегает страданий. И, казалось бы, человеческое бытие не заключает в себе

никакой тайны: живи в свое удовольствие — вот и вся мудрость. Однако в опыте

жизни удовольствия теснейшим образом переплетены со страданиями. Одно

переходит в другое. Стремление к наслаждениям приводит к человеческим

конфликтам. За удовольствия приходится платить. Проблема заключается в цене,

ибо часто за удовольствия приходится платить

181

непомерно дорого. Как устанавливать подходящую цену, как измерять "себестоимость

удовольствий"? Или, говоря иначе, где проходит граница между удовольствиями и

страданиями? Эти вопросы не решаются автоматически, в стихийном опыте жизни.

Чтобы получать на них ответ методом проб и ошибок, понадобилось бы бесконечно

долгое время, которого у человека нет. "Для плоти пределы наслаждения бесконечны, и

время для такого наслаждения нужно бесконечное" (408). Поэтому требуется

вмешательство мысли, разума. Нельзя жить приятно, не живя разумно. Разум

вмешивается через этику, одна из важнейших задач которой состоит в том, чтобы

найти правильную меру соотношения между удовольствиями и страданиями.

"Предел величины наслаждений есть устранение всякой боли" (407) — таков

центральный тезис эпикурейской этики. Стремлением к удовольствиям человек

восполняет . какой-то недостаток, устраняет неприятные ощущения, душевный или

телесный дискомфорт. Человек чувствует боль. Но безболия он не чувствует, что и

---

делает это состояние приятным. Приятность состоит именно в прекращении боли,

страдания. Наслаждение нельзя определить иначе как отсутствие страданий. Эта

негативная формула становится позитивной нравственной программой.

"Наслаждение есть и начало и конец блаженной жизни" (404). Столь полное

отождествление наслаждения и счастья (блаженной жизни), которое часто рассмат-

ривалось как апология грубой чувственности, в действительности является

своеобразной доктриной этического абсолютизма. Если "все, что мы делаем, мы делаем

затем, чтобы не иметь ни боли, ни тревоги" (403), то счастье как некое завершение

этого стремления представляет собой отсутствие какой бы то ни было боли и тревоги.

Счастье есть полнота наслаждений. Учитывая, что под наслаждением понимается

отсутствие страданий, то единственный признак полноты наслаждений — полное

отсутствие потребности в них. Это — такое состояние, при котором "живому существу

уже не надо к чему-то идти, словно к недостающему, и чего-то искать, словно для

полноты душевных и телесных благ" (404), Когда говорится, что у человека все есть, то

это означает, что он ни в чем не нуждается. Достичь состояния самодостаточности,

тождества с самим собой человек может, абстрактно говоря, двумя путями: а) или

полностью слившись

182

с миром, растворившись в нем; б) или полностью изолировавшись от мира, став

независимым от него. Первая возможность является слишком фантастической и анти-

персоналистской, чтобы она могла удостоиться внимания такого по античному ясного

и жизнелюбивого мыслителя, как Эпикур. Остается вторая.

Идеал Эпикура — независимость индивида от мира, вернее, та безмятежность, тот

внутренний покой, свобода, которая обретается в ходе и результате этой независи-

мости. "Когда мы говорим, что наслаждение есть конечная цель, то мы разумеем...

свободу от страданий тела и от смятений души" (404), — разъясняет Эпикур свое

понимание. Только человека, тело и душу которого уже ничего не смущает, который ни

в ком и ни в чем не нуждается, вполне можно считать счастливым; он будет "жить, как

бог среди людей" (405).

Человеческое бытие характеризуется незавершенностью, неполнотой. Человек

ощущает потребность завершить, восполнить свое бытие, Отсюда — его стремление

совершенствовать себя и условия своей жизни. Если помыслить это человеческое

движение вверх завершенным, то мы получим эпикуровского самодовлеющего,

---