Файл: ПСИХОЛОГИЯ КОНФЛИКТА_Гришина.doc

Эти результаты вполне согласуются с известными фактами из области исследо­вания процессов и феноменов каузальной атрибуции, в частности данными о тен­денции людей воспринимать свое собственное поведение как предопределенное в большей мере влиянием ситуационных факторов, а поведение других — влиянием их личностных особенностей.

В обосновании своей позиции участники конфликта часто используют выраже­ния типа «У меня не было другого выхода», «Так сложились обстоятельства», «Меня вынудили к этому» и интерпретируют свое поведение как вынужденную реакцию на действия (решения, слова, поведение) противостоящей стороны. Напротив, партнер воспринимается как «свободный» в своих действиях, которые потому рассматрива­ются как преднамеренные, а следовательно, он несет за них полную ответствен­ность.

Еще одна линия морального обоснования своих действий в конфликтной ситуа­ции — стремление придать им статус «типичности». В этом легко увидеть аналогию с тем, что в области каузальной атрибуции описывается как «ошибка ложного со­гласия». Смысл этого явления заключается в том, что «индивид считает свое пове­дение и суждения "нормальными" и соответствующими обстоятельствам. Люди в повседневной деятельности для обоснования естественности, разумности своего поведения используют для сравнения с собой примеры поведения тех людей, кото­рые похожи оцениваемыми характеристиками на него» (Трусов, 1981, с. 153).

Специалисты в области этики, отмечают, что если противоречие между «долж­ным» и «желаемым» разрешается в пользу последнего, то человек стремится обо­сновать это для самого себя ссылками на то, что «все так делают» (Мораль: созна-

ние и поведение, 1986, с. 203). В экспериментальных исследованиях также получе­ны факты влияния мотивационных элементов на интерпретации (Showers, Cantor, 1991, p. 276).

Интерпретация, как «единство личностного и интеллектуального способов ос­мысления субъектом действительности» (Славская, 1994, с. 87), в свою очередь, определяет избираемые стратегии поведения. В исследованиях, выполненных под руководством Г. М. Андреевой, показано, что поведение в конфликте связано с ха­рактером используемых атрибуций (Общение и оптимизация совместной деятель­ности, 1987, с. 164-165).

Отмеченный выше «двойной стандарт» конфликта, проявляющийся в возможно­сти существования разных нормативов «для себя» и «для другого», за которыми сто­ит «двойное оценивание», приписывание разного смысла одним и тем же действи­ям, может отражаться в разной интерпретации не только действий, но и позиций, отношений, психологических особенностей участников конфликта.

Напомним уже приводившиеся нами результаты изучения взаимоотношений в медицинских организациях. При общей благоприятной оценке своих отношений подавляющее большинство врачей и медсестер считает, что «мы к ним» «относимся доброжелательно», а «они к нам» «могли бы относиться более уважительно». Таким образом, «мы» — «доброжелательны», а «они» — «недостаточно уважительны».

По нашим данным, именно в межгрупповом взаимодействии, которое «снимает» индивидуальные проблемы и как бы «позволяет» индивиду говорить «от лица» груп­пы, двойной стандарт системы оценивания обнаруживается наиболее явно и не­прикрыто.

Мы склонны интерпретировать полученные факты как тенденцию к обоснова­нию своей позиции. Своеобразие конфликтной ситуации, которая по самому свое­му определению заключает в себе противоречие между позициями сторон, интен­сифицирует стремление индивида к приданию своей позиции статуса обоснованно­сти, легитимности. Часто оно реализуется в логике «наивной психологии»: «хоро­шие люди совершают хорошие поступки», «плохие люди — плохие», в силу чего позитивная оценка себя автоматически придает позитивный смысл собственным действиям, а негативная оценка другого — негативный смысл его действиям. Тем самым происходит обоснование своей позиции и ее усиление за счет дискредита­ции позиции другого.

Критерий справедливости / несправедливости

Критерием, к которому в условиях различных позиций (при уверенности в своей правоте) апеллируют участники конфликтной ситуации, оказывается понятие справедливости.

Тема справедливости тесно связана с проблемой конфликта, с чем согласится не только теоретик, но и практик, имеющий дело с разрешением конфликтов. По сло­вам Дойча, когда он начал интересоваться, а затем и вплотную заниматься темой справедливости, он ощутил себя в положении героя Мольера, который внезапно узнал, что всю жизнь говорил прозой. Подобно этому персонажу, Дойч понял, что многие его работы и исследования в области конфликтов фактически могут рас­сматриваться как изучение проблем справедливости (Deutsch, 1985, р. 5-6).

Понятие справедливости по традиции относится к категориям философии и эти­ки и определяется как «понятие морального сознания, характеризующее такое по­ложение вещей, которое рассматривается как должное, соответствующее опреде­ленному пониманию сущности человека и его прав.Смысл, вкладываемый людьми в понятие справедливости, кажется им чем-то само собой разумеющимся, пригодным для оценки всех условий жизни, которые они требуют сохранить или изменить» (Словарь по этике, 1981, с. 324). Несмотря на очевидное значение концепта спра­ведливости в повседневной жизни человека, первые социально-психологичес­кие исследования по данной проблеме появляются лишь в 60-е годы, по свидетель­ству Г. Микулы, автора обзорной статьи в фундаментальном сборнике европейских психологов (Micula, 1981).

Этика и философия главным образом интересовались значением и ролью концеп­та справедливости в действиях и суждениях отдельных индивидов. При этом гораз­до меньше уделялось внимания «межчеловеческому» значению справедливости, т. е. тому ее социальному содержанию, которое становится непосредственным регу­лятором межличностных отношений в конкретных ситуациях взаимодействия людей.

Микула указывает, что исследователи справедливости пытаются интерпретиро­вать закономерности ее проявления в терминах наличия мотивов достижения спра­ведливости и избегания несправедливости, которые рассматриваются как цели че­ловеческого поведения. Общее обоснование нередко дается на основе представле­ния о социальном научении: общество ограничивает эгоистические проявления че­ловека и вознаграждает его за соблюдение установленных стандартов, при нарушении которых он может быть наказан. Другие исследователи делают акцент на индивиду­альном когнитивном развитии: в процессе овладения навыками планирования сво­их действий, выдвижения альтернатив и предвидения последствий развивается способность к отказу от немедленного удовлетворения во имя «стратегических» интересов. Часто дискутируемым является вопрос, может ли справедливость рас­сматриваться как реальная цель действий, или она представляет собой просто сред­ство достижения других целей? Однако, как замечает Микула, в данном случае бес­смысленно пытаться доказать или опровергнуть то или иное положение, поскольку мотив как теоретическая конструкция не может быть подвергнут эмпирической ва-лидизации и невозможно отличить, есть ли нечто цель действия сама по себе или же это нечто — средство достижения других целей (Micula, 1981, р. 207).

В любом случае, понятие справедливости (в значении того, что должно быть, что является само собой разумеющимся, «правильным») выступает в качестве од­ного из принципов морального обоснования своей позиции участниками конфлик­та. И, напротив, ощущение несправедливости становится основанием как для воз­никновения конфликта, так и для продолжения конфронтации.

Дойч разбирает проблему несправедливости применительно к решению задач распределения. Предметом распределения может быть едва ли не все что угодно. Дойч ссылается на исследование, в котором все ресурсы, распределяемые в меж­личностных столкновениях, были сгруппированы в следующие шесть категорий: любовь, статус, информация, деньги, материальные блага и услуги. Дойч считает, что несправедливость может иметь несколько оснований:

1) Несправедливость, связанная с характером распределяемого блага (или ущерба). Например, принимается во внимание то, что не соответствует при-

роде распределяемою «заслу1И» учшываклся при предоставлении меди цинской помощи, или услуги оказываются некачественными, выданные сви детельства недействительными, денежные соглашения фальшивыми и т д.

2) Несправедливость, связанная с ролями, вовлеченными в процесс распре­деления. Например, функции по распределению осуществляются лицами, не имеющими соответствующей квалификации, литературные премии присуж­даются комитетом, состоящим из некомпетентных лиц; контрольные работы студентов оценивают ассистенты, не знакомые с прочитанным курсом, и т. д. Или, например, кто-то из «распределителей» оказывается лицом, заинтере­сованным в том или ином исходе, и т. д.

3) Несправедливость в отношении стиля и времени распределения. Проце­дура может носить закрытый или тайный характер, что усиливает подозре­ния в отношении ее объективности. Или же ощущение несправедливости может быть связано с тем, что признание приходит к человеку слишком по­здно. Или же, напротив, наказание слишком отсрочено во времени от момен­та совершения преступления.

4) Несправедливость, связанная с ценностями, лежащими в основе распре­деления. Например, на чем может основываться руководитель, принимаю­щий решение об увеличении заработной платы своим сотрудникам? Суще­ствует несколько ценностей, которые могут стать критерием решения' прин­цип «равенства» — разделить возможную прибавку поровну; принцип «по­требности» — исходить из возможных потребностей того или иного человека, принцип «заслуг» — за основу берется вклад или ценность сотрудника для организации; принцип «рынка» — исходить из оплаты, принятой для данной должности в других местах, и т. д. Если руководитель, например, выбирает принцип заслуг человека перед организацией, то другими это может воспри­ниматься как несправедливость

5) Несправедливость, связанная с правилами. Даже если люди приходят к со­гласию относительно того, каковы могут быть принципы распределения (из чего мы будем исходить), они могут столкнуться с трудностями определения того, как эти принципы должны быть операционализированы. Каковы крите­рии «потребности» или «заслуг» человека? Как их можно измерить? Что взять за основу оценки? Например, на основании чего можно судить о «зас­лугах», о вкладе человека в деятельность организации? Если это преподава­тель, как оценить его работу — по числу публикаций за прошедший год, по оценке коллег, исходя из мнения студентов?

6) Несправедливость, связанная с измерительными процедурами. Если бы мы решили взять за основу оценки работы психолога в центре по разреше­нию конфликтов число успешных случаев, насколько было бы справедливо приравнивать друг к другу «легкий» конфликт, участники которого сами на­строены на достижение согласия, и «тяжелый», где психологу вместе с учас­тниками конфликта пришлось пройти трудный и долгий путь?

7) Несправедливость, связанная с процедурами принятия решений. В дан­ном случае речь идет не о характере принятого решения, но о способах его принятия. Например, даже если в соответствии с принятым решением чело­век выигрывает, он может испытывать неудовлетворенность из-за того, что,

Посади свинью за стол (источник. Международная выставка «Интерпресс-фото 66» Л , 1966)

по его мнению, такого типа решения должны приниматься не индивидуально руководителем, а коллективно.

Как отмечает Дойч, по результатам многих социально-психологических иссле­дований именно последний упомянутый тип несправедливости является наиболее важным. Действительно, данные социальной психологии, и в особенности психоло­гии управления подтверждают, что если люди принимают участие в принятии ре­шений, они более склонны считаться с ними и выполнять их. Участие в принятии решений считается важным средством их легитимизации, особенно в демократи­ческом обществе. Если сами процедуры принятия решений воспринимаются как не­законные, тогда и все остальное — принципы, правила, конкретные приемы распре­деления — ставится под сомнение (Deutsch, 1985, р. 31-34).

Сам Дойч и другие исследователи связывают тенденцию к использованию того или иного принципа распределения с типом групповых отношений. Так, для коопе­ративных групп, основной целью которых является экономическая продуктив­ность, доминирующим будет принцип оценки и распределения в соответствии с оценкой индивидуального вклада и индивидуальной результативности. Группы, ориентированные прежде всего на поддержание и укрепление отношений, будут иметь тенденцию к использованию принципа равенства, равного распределения. Наконец, в кооперативных группах, для которых главной целью является поощре­ние личностного развития и личное благополучие, доминирующей становится ори­ентация на удовлетворение потребностей. Поскольку большинство реальных групп, отмечает Дойч, имеют не одну ориентацию, они могут переживать конфликт до тех пор, пока не попадут в ситуацию, где используются разные принципы или по крайней мере пока одна из ориентации не станет доминирующей по отношению к другим (там же, р. 38-44).