Файл: Серия Разыскиваемые #1 Перевод Евгения Гладыщева Редактор и оформитель.doc

Стефано повернулся и знаком указал Фурио и Алесио на дверь.

Фурио встал, недовольный, что его попросили уйти.

— Ты, нахрен, серьезно?

Выражение лица Стефано изменилось, и Ева увидела, каким пугающим он мог стать, если ему перечить.

— Я сказал.

Насупившись, Фурио вышел в открытую Алесио дверь. Алесио последовал за ним.

— Теперь ты собираешься меня убить? — поинтересовалась Ева, чтобы заполнить повисшую в комнате тишину.

— Нет.

— Собираешься объяснить, что подразумевал под «Возможно, да, возможно, нет»?

Уголок рта Стефано дрогнул от ее настойчивости.

— Ты так же допрашивала моего брата?

Тоска по Габриэлю сдавила горло.

— Временами.

Стефано замолчал, и Ева попыталась собраться. Он хотел что-то сказать ей, но сам себя остановил. Прямые вопросы не сработают, поэтому Ева попробовала другую тактику. Решила сделать разговор более личным.

Она мысленно вернулась к одному из уроков Калеба по самообороне.

«Похитители видят в жертве объект, а не живого человека. Поэтому, если тебя когда-нибудь похитят, делай все, чтобы выставить себя личностью, показать свои чувства. Кем-то с прошлым, семьей. Воплощением жизни. Есть надежда, что это отсрочит, а может, и предотвратит планы этих ублюдков».

От попытки хуже не будет.

Ева прокашлялась.

— Я могу понять ненависть к родственникам. Я годами ненавидела своего отца, считая, что он предал нас с мамой. Были дни, когда только ненависть заставляла меня вставать по утрам с постели. Чтобы доказать, что он мне не нужен.

Стефано кивнул.

— Понимаю.

Ева отметила, каким потрепанным выглядел человек, сидевший перед ней. Несмотря на элегантный костюм, Стефано казался почти... поверженным. Всего на несколько лет старше Габриэля, он выглядел намного взрослее. Уставшим.

— Когда я узнала, кто мой отец, — продолжила она, — поняла, почему он ушел от нас. Все было совсем не так, как я думала. Абсолютно. Я так сильно ошибалась. Совершенно неправильно судила о ситуации. Можешь себе такое представить?

Он пошевелился, откидываясь на стуле.

— Как ни странно, могу. Я и Габриэль, мы... черт. — Стефано выглядел таким же озадаченным, как и Ева. Прокашлявшись, осторожно продолжил: — Возможно, я был не справедлив к своему брату в детстве.

Ева была потрясена до глубины души. Он казался... искренним. Как и Фурио, когда сказал, что собирается взорвать «Кроун Джевел».

Лучше не быть такой доверчивой, Ева. Вот что привело тебя сюда.

— Зачем ты это сделал? — осторожно поинтересовалась она.

---

Стефано повел плечом.

— Потому что устал от того, что каждый божий день мне в пример ставили Габриэля. Идеальный Габриэль. Любимчик отца. Любимый всеми. Возможно, потому что мне приходилось иметь дело с дерьмом, которое не должно касаться детей моего возраста. Возможно, я заставлял Габриэля страдать только потому, что сам был несчастным. — Он снова покачал головой, на скуле подергивалась жилка. — Мой единственный шанс убраться от этой проклятой семьи, шанс начать новую жизнь на своих условиях, без постоянно попрекавшего меня Альберта Моретти.

— Взрыв, — прошептала Ева. Она вспомнила страх, который почувствовала, когда Фурио угрожал убить Габриэля. Ужас от того, что могла стать причиной его смерти. Она сама испытала то, что Стефано чувствовал все эти годы, хотя и не хотела признаваться в этом.

— Да. Тот чертов взрыв. — Он встал и принялся мерить шагами комнату, ероша волосы. — Габриэль даже не спросил ничего о задании отца, — продолжал Стефано замученным голосом, — просто сделал и наплевал на последствия.

Наполнившись нежелательной симпатией, Ева грустно покачала головой. Ей стоило ненавидеть этого человека. И частично ненавидела за то, через что им пришлось пройти из-за него. Но еще она понимала его горе. Разочарование. Предательство.

Злился ли Стефано, не желая мириться со смертью его девушки? Так же, как и Ева после гибели мамы. Продолжает ли злиться только потому, что от этого чувствует себя лучше? Так же, как она. Молился ли, утопая в своем горе, о возможности провести еще один день с Адрианой, чтобы наконец смириться с ее уходом? Ведь у Евы все то же самое.

— Твой брат тоже был юнцом, Стефано, — произнесла она, словно была старше своих двадцати четырех лет. — И мы все должны учиться на своих ошибках. Обычно, такие уроки жестоки.

Он замолчал и посмотрел на Еву, эмоции бурлили в его глазах.

— Ты должна была стать моей местью за смерть Адрианы. Моим способом заставить брата страдать так же, как я. И это сработало. Я позвонил ему после того, как тебя забрали, и услышал неприкрытый страх в голосе, когда он осознал, что потерял тебя. Гнев. Отчаяние. Беспомощность. — Стефано сел, уперся локтями в колени и опустил голову, теперь Ева не могла больше видеть выражение его лица. — Впервые в жизни я услышал агонию в голосе Габриэля. Из-за того, что мог с тобой сделать.

Между ними повисло натянутое молчание.

— И? — не выдержала Ева, больше не в силах выносить молчание.

— И я не почувствовал того удовлетворения, какого ожидал, — признался он честно.

---

Ей не нравилось слышать, что Габриэль страдал из-за нее. Ненавистное чувство. Из-за этого щемило сердце. Но сейчас нельзя об этом думать. Что-то происходило между ней и Стефано. Он разговаривал с ней. Открывал душу. Наконец логически оценил действия своего брата, что должен был сделать еще много лет назад.

Возможно, это последний шанс закончить опасную вендетту, не пролив больше крови.

«И я снова смогу увидеть Габриэля!», — кричало сердце.

Или это было последние признание Стефано перед тем, как он даст Фурио добро делать с ней все, что захочется.

— Я знаю, что для тебя это тяжело, — произнесла она, по коже внезапно пробежал озноб.

Стефано смерил ее хмурым взглядом.

Ева несколько раз видела подобный взгляд у Габриэля. И чуть не закатила по привычке глаза. Но потом вспомнила, что сейчас стоит вопрос жизни и смерти.

— Это не лицемерие, — поспешно добавила она, — я серьезно. Не знаю, в курсе ли ты, но моя мама, которую я любила больше всех на свете, была убита из-за каких-то счетов с моим отцом. Думаешь, я не знаю, каково это, когда твой мир рушится из-за семейных разборок? Знаю. Но в глубине души так же понимаю, что отец не виноват. Он не отдавал приказ убить мою маму. Никогда бы не сделал этого. Но те люди мертвы из-за того, что они убили ее. И если быть полностью честной, то не думаю, что с Габриэлем будет по-другому. Твой отец единственный, кого тебе стоило винить все эти годы.

Стефано поднял голову и задумчиво посмотрел на нее. Ева моргнула. Его глаза. Они... изменились. Она вспомнила, когда впервые встретила Стефано в квартире Калеба. Самым пугающим в его облике был пустой бездушный взгляд. Теперь он был не таким.

Теперь он стал... человеческим.

— Габриэль открыл тебе всю свою жизнь, да? Даже ее непривлекательную сторону?

Ева пожала плечами.

— Было достаточно трудно скрыть это, я превратилась в ходячую мишень. За что, кстати, спасибо, — добавила она сухо. Ему хватило приличия выглядеть смущенным.

— Мой брат был марионеткой своего отца. Вот почему он так дико раздражал меня. Его отец собирался передать бразды правления кукле. Тому, кто не отдает приказы, а принимает их, Дон не может таким быть. А я всегда находился рядом.

Ева подумала о собственной злости длиной в двадцать четыре года, она во многом обвиняла отца. Пыталась быть идеальной, чтобы мама продолжала любить ее. Конечно, войну среди мафии не начинала и не убивала людей, но, похоже, у всех свои проблемы.

---

Ева фыркнула совсем не по-женски.

— Кажется, нам обоим стоит оставить проблемы детства и отцов в прошлом.

К огромному удивлению, Стефано улыбнулся.

— Может и так. — Улыбка сделала его на годы моложе.

Что-то щелкнуло в мозгу.

— Подожди. Ты только что сказал его отец, не ваш?

Стефано вновь нахмурился.

— Этот желчный, властолюбивый ублюдок не был мне родным. Альберт Моретти женился на нашей матери, когда она обнаружила, что беременна от другого мужчины, и пообещал вырастить меня как своего ребенка. Мне даже восьми еще не было, когда он дал мне понять, какую честь оказывает, позволяя быть частью «его» семьи.

Гребаный. Чертов. Ад.

Должно быть, это дерьмо годами давило Стефано на плечи. Ева не видела другой причины того, что он сейчас все это высказал ей. Но как бы ни было интересно слушать, ей так же хотелось, чтобы Стефано заткнулся. Ему придется убить ее после таких признаний!

— Это ужасно. Мне жаль, Стефано, — произнесла она, злясь на себя, что сильнее прониклась симпатией к мужчине, который сам признался, что делал детство Габриэля отнюдь не сладким. Когда настроение изменится, вернется ли дьявол-Стефано?

По крайней мере, Фурио и Алесио точно вернутся.

Они тихо вошли в комнату, когда Стефано кивнул в ответ на нагло вздернутую бровь Фурио. У Евы все сжалось внутри, но она отказывалась показывать страх. Вместо этого сконцентрировалась на брате Габриэля и той информационной бомбе, которую он сбросил на нее.

Определенно, путь к пониманию причин чужих поступков оказался долгим. Как ребенок мог не взбелениться, когда ему постоянно напоминали, что он чужой?

— Я только сегодня встретилась с собственным отцом, — призналась она, — поэтому могу понять тебя. Ты видел его? Своего настоящего отца?

— Я не мог. Мама сказала, что он умер, когда я был маленьким, — последовал небрежный ответ. — Ты сказала, что росла без отца. Ты нашла его?

— Нет. Нас свел Габриэль.

Стефано замер и встретился с ней взглядом.

— Объясни.

— Ну, мой отец занимается тем же... бизнесом? — Ева пожала плечами. — Что и ты. И он попросил Габриэля присмотреть за мной, пока его самого не будет в стране. Ему нужно было кое с чем разобраться. — Стоит ли ей так открыто говорить об их бизнесе, даже если Стефано принадлежит к этому же миру? Ева не была уверена, а потому оставила недосказанность, почувствовав удовлетворение от опасливого взгляда Стефано.

— Кто твой отец, Ева?

— Василий Тарасов, — произнесла она с явной гордостью в голосе.

---

Алесио, который стоял, прислонившись к двери, издал шокированный возглас. Фурио же сидел молча, ибо, судя по его словам, когда он поймал ее, уже знал.

А Стефано так смачно выругался, что Габриэль бы гордился им.

— Наконец-то! Вот тот кусочек, которого не хватало для полной картины. — В его глазах промелькнуло уважение, но тут же сменилось беспокойством. — Я покойник, черт побери.

Ева все еще сомневалась, не принимал ли он ее за дурочку.

— Могу я тебя кое о чем попросить?

Он бросил на нее сдержанный взгляд.

— Естественно. Ты и так уже из меня вытянула больше, чем мой мозгоправ. Если она узнает, то будет в бешенстве. — Но его лицо тут же закрылось, став угрюмым, словно Стефано только что вспомнил что-то плохое.

Ева нахмурила брови, он ей показался таким нормальным в этот момент. Просто парень запутался, как и все они. Ему так же приходилось иметь дело с дерьмовыми моментами прошлого и настоящего. Просто зашел чуть дальше в игре мести, в которой другие обычно ограничиваются лишь размышлениями на эту тему.

— Те женщины, которые умерли, — произнесла она, возвращаясь к теме. — Габриэль говорил мне о троих. Если ты отступишься сейчас, значит, они отдали свои жизни ни за что. Ты зря убил их. Заставил страдать их семьи ради...

— Это он тебе так сказал? Что я убил их? Чертов парень. Он убил их. Или выставил их убитыми, чтобы прикрыть свою задницу. На мой взгляд, это уже слишком, но убийства на его совести, а не на моей.

— Ложь, — уверенно выпалила Ева.

— Верь во что хочешь.

— Я никогда не поверю, что Габриэль сможет забрать жизни у трех невинных женщин после того, как сблизится с ними. Зачем ему это делать?

— Убить их, прежде чем я доберусь до них, потому что я пообещал убить каждую, с кем он трахается? Черт меня подери, я не знаю. Тебе стоит спросить у него.

Он встал и потянулся, как делают люди, когда напряжение становится невыносимым. Еве хотелось сделать так же, но плечо все еще болело, хоть и было вставлено на место. Кроме того, если бы она и пошевелилась, то чтобы выцарапать Стефано глаза за упоминание о том, что Габриэль трахал других женщин. И после этого убил их.

— Я не жду, что кто-то вроде тебя поймёт наш мир, Ева, — снисходительно произнес Стефано. — Просто знай, что чаще всего мы делаем то, что необходимо, и неважно, насколько нам это не нравится. Однако нужно не пересекать линию. Она становится размытой, когда то, что раньше тревожило, больше не имеет для тебя смысла. Вот тогда нужно сделать шаг назад. Попытаться снова отыскать свою душу. — Он сел на место. — Гейб знал это. Поэтому ушел. И сделал это очень умно и вовремя.

---