Файл: Международная конференция Россия Украина Белоруссия пути интеграции.doc

ваний в деле рациональной эксплуатации ре­сурсов и охраны морской среды — только со­блюдение этих условий может позволить нам с оптимизмом смотреть в будущее уникаль­ного Черноморского бассейна. Кирюхин Д.И.: Спасибо Вам за позитивную концовку! А то вначале как-то грустно стало. Те экологические проблемы, на которых ак­центировал внимание наш докладчик, по моему мнению, требуют скоординированных международных усилий для их преодоления. Поскольку экологическая проблема не может быть проблемой одной страны, это проблема всех. И как раз в Черноморском регионе в по­следнее время наблюдается не столько коор­динация международных усилий по целому ряду проблем, сколько наоборот возрастание межгосударственной конкуренции. В мае этого года Asia Tmes опубликовала такую статю: «США играет мускулами в Черном море». Первое предложение этой статьи зву­чит так: «Россия и Турция вот-вот утратят свое историческое монопольное право на Черное море». И действительно, последнее время в Черноморском регионе, как мы сейчас услы­шали, появилось много игроков со своими за­явленными, очень мощными интересами. И пользуясь правом модератора, у меня уточ­няющий вопрос Алле Алексеевне о позиции Румынии. Даже в этой статье Asia Tmes Румы­ния воспринимается как проводник интересов США. Между тем, она довольно сильный са­мостоятельный игрок, чья политика такого экспансионистского толка базируется на идео­логии возрождения Великой Румынии, кото­рая сейчас в регионе очень популярна. Это является идеологической подоплекой для мощной политической экономической экс­пансии в регионе. Как вы оцениваете пози­цию в отношении Румынии в этом отношении и необходима ли координация усилий Украины и России по возможной ней­трализации румынского фактора. Язькова А.А.: Румыния с самого начала 1990-х гг. была первая, по сути дела, страна, которая подала заявление на вступлении в НАТО.

Причем 96%, согласно опросам обществен­ного мнения, хотели тогда вступления в НАТО. То есть такая общественная под­держка у Румынии была, но первоначально, когда был еще президент Илиеску, затем Эмиль Констатинеску, все эти проблемы были немножко приглушены. Но с приходом ны­нешнего президента они абсолютно все вышли на поверхность. Румыния делает по­пытки и открытые предложения объединения Молдавии с Румынией, выдачи молдавским гражданам румынских паспортов. В то время как в Молдавии все-таки есть какие-то запад­ные европейские тенденции в обществе, но только в отношении Евросоюза, но не в от­ношении объединения с Румынией. В этом смысле слишком жива память прошлого и межвоенных лет. Ведь когда президент Бэ-сэску говорит о необходимости присоедине­ния не Молдавии, а именно Бессарабии, то имеется в виду часть Одесской области и часть Черновицкой области, то есть, по сути дела, всей Черновицкой области. Таким образом, такого рода претензии не находят, как мне представляется, должного ответа. Но если сей­час молдавский альянс за европейскую без­опасность все-таки держит какую-то проевропейскую линию (не пророссийскую!), но ни в коем случае не прорумынскую, то в Украине я этого не видела. В общем, конечно, это проблема Румынии, особенно в том кон­тексте, что Румыния (и Болгария тоже, они все время идут в паре), активно придерживается позиции применительно к Черному морю. Европейский союз наметил программу модер­низации черноморских портов, и речь идет только о портах Румынии и Болгарии. В то время как Украина имеет 19 портовых выхо­дов, но нигде и никогда не говорится о том, что Евросоюз готов каким-то образом пойти навстречу Украине в этом смысле. И здесь не дело в членстве Евросоюза, здесь речь идет о портовых сооружениях на Черном море во­обще. Все это может привести к смещению товаропотоков через порты Черного моря. В конце концов, это будет невыгодно не Евро-

союзу, не странам Причерноморья. Что касается Румынии, тут более общая про­блема, это не черноморская проблема. Румы­ния давно заявила о себе как о форпосте евроатлантической цивилизации на Черном море, обращенной на Ближний Восток. Это подкрепление идеи Великой Румынии. Но к чему приводят идеи «Великих Румыний», Ал-баний и других, мы знаем. Алёмов С.В.: По поводу зоны экологического бедствия. Как это часто бывает в биологии любых процессов, сначала какая-то информа­ция получается, потом она перерабатывается, потом она передается СМИ и используется дальше и дальше. В начале 1980-х гг. до сере­дины разных участков побережья в зависимо­сти от их местоположения были зоны близкие или на грани экологического риска. В частно­сти, в Севастопольской бухте было 10% во­обще безжизненных зон. Сейчас в целом ситуация стабилизировалась как по уровню в основных точках загрязнения, так и в целом по открытому побережью. Сейчас наблюда­ется с 2000 года рост и количество рыб, видо­вого разнообразия, растут уловы у рыбаков. В принципе сейчас ситуация достаточно ста­бильная и относительно того, что было не­плохая. Причины этого, как я уже сказал кратко, просто в недостатках нашей эконо­мики. То есть эта стабилизация идет не за счет специальных мер, а за счет снижения темпов экономического роста и воздействия на окру­жающую среду.

А насчет Фукусимы: по морю она к нам точно не дойдет.

Гулевич В.А.: Я бы хотел вернуться к румын­ской тематике. Немного напомнить, что этот вопрос является для безопасности Украины вызовом номер один. Что интересно, ответ Украины на этот вызов запоздалый и вялый. Сравнительно недавно была усилена воинская группировка украинских вооруженных сил в Одесской области. И Румыния обыгрывает Украину, прежде всего, в сфере гражданских технологий и НПО (неправительственных ор­ганизаций). Давно уже говорится о том, что молдавская диаспора Украины постепенно пе­реползает в зону влияния Румынии. Причем делается это непосредственно Бухарестом через Кишинев: украинские молдаване полу­чают учебники истории, где прямым текстом пишется - наша родина Молдова и далее идет прорумынский дискурс.

Алёмов С.В.: Буквально несколько слов по выступлению Аллы Алексеевны. Мы нахо­димся сейчас далеко не в конце развития ин­тереса Америки и Европы к Черному морю, и связано это, я думаю, с тем, что в 1989 году были открыты сначала струйные газовыделе­ния на шлейфе материкового склона Черного моря, буквально через год-два - открытие га­зогидратов. Сейчас, по разным оценкам, до и свыше 40 триллионов кубометров содержа­щих газогидратов оценивается, а один кубо­метр газогидрата содержит до 200 кубометров метана. Представляете, какой это объем газа, только надо придумать технологии, как под­нять. И, конечно, интересы к этому региону будут только расти и расти. Казарин В.П.: Я хочу высказать ряд замеча­ний немного критического характера. Кол­леги, если мы экспертное сообщество, то не надо обманывать себя и тех, которым мы даем рекомендации и советы. Я считаю, что это устаревшая точка зрения и выдуманная про­блема - ограничивает или нет пребывание американцев в Черном море доктрина Монтрё. Не ограничивает, предположим, если положено 36 дней, то один корабль вышел, другой зашел и продолжает пребывание. А тем более теперь, когда три страны Черномор­ского бассейна являются странами НАТО, и поэтому натовские корабли приходят не в гости, а они приходят в тот регион, где порты натовские, где страны натовские и т.д. Хочу сказать, что на самом деле ситуация обстоит острее и сложнее, чем мы иногда сами себе это представляем.

Второе, очень важное упущение. Черномор­ский бассейн имеет стратегическое значение не только в силу того, что здесь открыты за­пасы углеводорода. Сегодня Черноморский

бассейн - это важнейший транспортный узел: идет гигантская перестройка всей транспорт­ной системы, условно говоря «запад-восток-запад». Обратите внимание, как перенаправляются транспортные потоки из того же Китая и других стран. Они идут сего­дня южнее Каспия. Россия отсекается от этих транспортных потоков. Раньше мы гордились тем, что у нас Транссиб, и мы обеспечивали это «плечо». Не обеспечим мы его сегодня. Китай сегодня работает через Киргизию, также через другие потоки и страны. Вокруг Черного моря строят кольцевую дорогу. Только две страны не построили свои участки дороги — это Россия и Украина. Все остальные построили. На этой трассе в Турции я стоял: три ряда в одну сторону, три ряда в другую сторону, мощная разделительная полоса, гру­зовики идут бесконечным потоком. А дальше она идет на Стамбул. Они перенаправляют эти потоки, минуя нас, дальше на Дунай. И в результате мы выпадаем из финансового, эко­номического и любого другого оборота. В этом смысле тезис о том, что это периферий­ный регион — отражение каких-то устаревших представлений, которые на севере до сих пор живы, хотя на самом деле все обстоит совер­шенно иным образом.

Последнее, что касается военной составляю­щей, это тоже странный тезис, который часто звучит: какое военное стратегическое значе­ние имеет Черноморский флот в этом закры­том море? Сергей Павлович Горбачев совершенно правильно сказал: «Нет Черно­морского флота — нет Средиземноморской эс­кадры, нет Средиземноморской эскадры, нет стратегического положения в Атлантическом океане». Это совершенно непрофессиональ­ный подход, который приводит к стратегиче­ским просчетам и потерям. Новикова И.В.: Маленькая ремарка. Когда я была в Южной Корее на конференции, ока­залось, что там очень ждут трансконтинен­тальную магистраль. Очень интересуются, когда построят трансконтинентальную ма­гистраль. Для них это крайне важно, эта ма­гистраль должна соединить Токио, Лондон и должна даже пройти по Белоруссии. Оганесян А.Г.: Я бы ужаснулся, увидев здесь две по три полосы (то есть шесть полос), иду­щие по Крыму. Это будет уже и не Крым, а транспортная артерия. Тут надо подумать: стоит ли овчинка выделки? Это все-таки среда человеческого обитания. Хотя Владимир Пав­лович в большей части все-таки прав, это под­тверждается годами практики, поскольку он работал в Севастополе. Относительно Черно­морского флота наши позиции совпадают. Я считаю, что Россия уделяет мало внимания развитию Черноморского флота, недоста­точно понимает его стратегическое значение. Вернее понимает, но делается мало. Из каких стратегических соображений и опасений это происходит - можно только гадать. Конечно, эта позиция, учитывая ситуацию сейчас на Ближнем Востоке, является абсолютно не­обоснованной. Флот надо укреплять, и дей­ствовать в этом направлении. Здесь я согласен совершенно.

Что касается транспортных путей, Россия до сих пор сохраняет позицию, которая может предложить альтернативные пути (для этого возможности есть). Но вечно это не будет продолжаться.

Я хотел бы еще особо коснуться темы эколо­гии. Тема экологии — это та тема, которая могла бы объединить Россию, Украину и Бе­лоруссию. Потому что здесь много отдыхает белорусов. Потому что Черное море было со­ветским морем. Здесь и санатории, и большое количество отдыхающих. Здесь у нас есть по­литические и дипломатические рычаги воз­действия. 20 стран Европы (значительная часть из которых участники Европейского союза) сбрасывают свои воды в Днестр, Днепр и Черное море. Есть причины обра­тить внимание на них, чтобы они несли ответ­ственность за свои действия. Причем, это не только тяжелые металлы - это и азот, и другие, которые являются подкормкой для тех нехо­роших животных, которые здесь водятся. Это не только удобрения, это еще питание для

этих морских микроорганизмов. Все это через эти реки сходит к нам. Здесь интеграция воз­можна. Более того, дипломатически у нас есть даже возможность призвать к ответу и реаль­ному сотрудничеству страны Евросоюза. В си­стеме МАГАТЭ есть очень интересная организация и ряд институтов, которые зани­маются вопросами экологии морей со штаб-квартирами в Монте-Карло. Совсем недавно наш представитель России, руководитель представительства России в Вене при Между­народных организациях и ООН, предложил нашему журналу, и это поддержало руковод­ство МИД, присмотреться к возможным шагам того, чтобы эти международные орга­низации, в частности МАГАТЭ, сначала на стадии диагностики (у них есть уникальные технологии по диагнозу и анализу загрязне­ния), перейти уже к конкретным вопросам и ставить их перед странами Средиземноморья. Руководители этой лаборатории МАГАТЭ сказали: «Учтите, у вас есть союзники в Сре­диземноморском бассейне. Это сообщаю­щиеся сосуды, и вы вполне можете найти общий язык в международных организациях (не обязательно только в европейских, а во­обще в организациях, которые занимаются во­просами экологии). Это все выстраивает очень сложную парадигму отношений, но пробо­вать надо. Во всяком случае здесь есть у нас благородная и ответственная задача перед гря­дущими поколениями - выстроить модель со­вместных интеграционных усилий в этом направлении.

В Одессе ЛУКОЙЛ начинает добычу нефти. Как вы расцениваете, это может отразиться на экологии. Хотя ЛУКОЙЛ клятвенно обещает, что никакого загрязнения не будет. А в Сева­стополе хотят строить угольное предприятие. Алёмов С.В.: Этот вопрос всегда очень сло­жен. Он и в Севастополе стоял очень остро. Сейчас есть технологии, которые позволяют, если не полностью, то крайне минимизиро­вать загрязнения. Но все зависит от того, для чего мы выбираем регион: для рекреации или для промышленности.

Кирюхин Денис Игоревич, модератор (Украина): Отрадно, что мы уже вышли на рекомендации и предложения для координа­ции усилий и совместных действий в сфере экологии.