Файл: ПОНЯТИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА.doc

В праве немеждународного вооруженного конфликта эта схема не работает: термин «комбатант» употребляется лишь в техническом смысле, в основном в целях соблюдения принципа различия. Здесь он обозначает лиц, которые участвуют в военных действиях и не пользуются защитой от нападений, но и не имеют права на статус комбатанта или военнопленного, применимый в международных конфликтах. Хотя в случае пленения (задержания) такое лицо в любом случае пользуется гарантиями гуманного обращения, участники антиправительственных вооруженных формирований могут быть подвергнуты уголовному преследованию за сам факт участия в боевых действиях в соответствии с внутренним законодательством того государства, на территории которого происходит конфликт. Разница эта обусловлена тем, что международное право не ограничивает возможность суверенного государства преследовать своих граждан или иных лиц за действия, которые расцениваются по национальному закону как вооруженный мятеж и т.п. В ряде соглашений лица из числа антиправительственных вооруженных формирований также именуются «сражающимися», «лицами, принимающими непосредственное участие в военных действиях», «лицами из состава антиправительственных вооруженных сил или других организованных вооруженных групп», «гражданскими лицами, принимающими непосредственное участие в военных действиях» и т.п.[53]

В любом случае (как в контексте международных, так и в контексте внутренних конфликтов) комбатант не пользуется защитой от нападений лишь до тех пор, пока он не прекратил принимать непосредственное участие в военных действиях по причине ранения, болезни, явно выраженного намерения сдаться в плен, пленения и т.п.

Покровительствуемыми лицами (в случае внутренних конфликтов применяется термин «защищенные лица») считаются все лица, не принимающие или прекратившие принимать непосредственное участие в военных действиях (франц. hors de combat). Во-первых, это гражданские лица; во-вторых, это лица из числа вооруженных сил или иных вооруженных формирований, вышедшие из строя (прекратившие принимать непосредственное участие в военных действиях по причине ранения, болезни, пленения и т.п.); в-третьих, это лица из числа медицинского и духовного персонала, представители организаций, оказывающих гуманитарную помощь, персонал миссий по поддержанию мира и журналисты. Представители третьей группы обобщенно именуются лицами, пользующимися особой защитой.

Гражданские и иные покровительствуемые (защищенные) лица пользуются защитой от нападений до тех пор, пока они не принимают непосредственного участия в военных действиях.

Отдельной особо защищенной категорией являются дети (лица, не достигшие 14 лет): их участие в боевых действиях запрещено, но они пользуются особой защитой даже в случае, если все-таки принимают в них участие.

Защищенными объектами в широком смысле считаются гражданские объекты, т.е. все невоенные объекты. Особо защищенным статусом пользуются объекты, необходимые для выживания гражданского населения, медицинские и религиозные объекты, объекты, задействованные в оказании гуманитарной помощи или миссиях по поддержанию мира, культурные ценности, установки и сооружения, содержащие опасные силы, санитарные, безопасные, нейтрализованные и демилитаризованные зоны, открытые города и необороняемые местности. Защищенные объекты пользуются защитой до тех пор, пока не становятся военными объектами, т.е. не используются для поддержания военных усилий.

Еще одним важнейшим принципом международного гуманитарного права является принцип соразмерности (пропорциональности). Очевидно, что даже нападения на законные военные цели могут повлечь и, как правило, влекут за собой попутные жертвы среди гражданских лиц и ущерб гражданским объектам. В условиях войны этого зачастую просто невозможно избежать. Однако в соответствии с принципом соразмерности «запрещены нападения, которые, как можно ожидать, попутно повлекут за собой потери жизни среди гражданского населения, ранения гражданских лиц и ущерб гражданским объектам или то и другое вместе, которые были бы чрезмерны по отношению к конкретному и непосредственному военному преимуществу, которое предполагается таким образом получить»[54]. Другой модальностью этого принципа является недопустимость причинения излишних страданий и чрезмерных повреждений, не оправданных военной необходимостью. Он выражается в запрете или ограничении использования определенных видов оружия и оружия неизбирательного действия. Так, запрещено применение ядов и химического оружия (за исключением нелетального химического оружия, применяемого для борьбы с беспорядками), биологического оружия, разворачивающихся в теле и разрывных пуль, оружия, действие которого заключается в нанесении повреждений необнаруживаемыми осколками, мин-ловушек, определенных типов наземных мин, ослепляющего лазерного оружия. Существенно ограничено использование зажигательного оружия, а также незапрещенных типов наземных мин. Таким образом, от последствия применения этих средств ведения войны защищены не только гражданские лица, но и комбатанты.

Наконец, принципом, также непосредственно вытекающим из принципа гуманизма, является принцип гуманного обращения. Международное гуманитарное право гарантирует всем гражданским лицам, лицам, вышедшим из строя, и лицам, попавшим во власть неприятеля, гуманное обращение. Данный принцип артикулируется в виде недопустимости проведения неблагоприятного различия по признакам расы, пола, языка, религии, политических и иных убеждений, происхождения и т.п., а также в виде запрета совершения убийств, применения пыток и других видов бесчеловечного обращения, причинения увечий, применения телесных наказаний, коллективных наказаний, проведения научных, медицинских или биологических экспериментов, изнасилований и других форм нарушения половой неприкосновенности, порабощения, принудительного труда, взятия заложников, использования живых щитов, осуществления насильственных исчезновений и произвольного лишения свободы. Также в связи с этим принципом для всех лиц, обвиненных в преступлении, гарантируется справедливое судебное разбирательство, уважение убеждений и религиозных обрядов и уважение к семейной жизни. Лицам, лишенным свободы, должен быть предоставлен кров, продовольствие, вода, одежда и медицинская помощь. Раненых, больных и потерпевших кораблекрушение надлежит подбирать, эвакуировать, оказывать им медицинскую помощь и обеспечивать надлежащий уход, а также защищать их от дурного обращения и разграбления их личного имущества. На формирование раздела гуманитарного права, связанного с реализацией принципа гуманного обращения, значительное влияние оказало международное право прав человека.

Традиционно, в соответствии с предметом регулирования, международное гуманитарное право подразделяется на два направления: «право Гааги» и «право Женевы» (в связи с названиями городов, где были заключены основные соответствующие конвенции). Гаагские правила посвящены в основном средствам и методам ведения войны, тогда как Женевские уделяют особое внимание положению жертв войны, попавших в руки противной стороны. Иногда отдельно выделяют также «право Нью-Йорка», сформировавшееся в 60-х и 70-х годах прошедшего столетия в результате активного интереса ООН к вопросу соблюдения основных прав человека в ситуациях вооруженных конфликтов[55]. Однако, благодаря процессу слияния этих направлений (так, например, Третья Женевская конвенция в том числе определяет различные классы комбатантов, вторгаясь таким образом в «право Гааги», Дополнительный протокол I существенно дополняет нормы, обращенные к средствам и методам ведения войны и т.д.), различие между этими двумя сводами правил исчезает, и в настоящее время данная классификация имеет преимущественно лишь описательно-историческое значение[56].

2.3.2. Договорное гуманитарное право

В настоящее время основными источниками договорного (конвенционного) международного права являются следующие соглашения:

— Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны, Гаага, 19 октября 1907 г. (Гаагская конвенция IV), и являющееся приложением к данной конвенции Положение о законах и обычаях сухопутной войны, Гаага, 18 октября 1907 г. (Гаагское положение).

— Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств, Женева, 17 июня 1925 г. (Женевский протокол о газах).

— Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении, 13 января 1993 г. (Конвенция о химическом оружии).

— Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие, Женева, 10 октября 1980 г. (Конвенция о конкретных видах обычного оружия) и пять Протоколов к ней.

Четыре Женевские конвенции от 12 августа 1949 г., а именно:

• Конвенция об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях (Первая Женевская конвенция);

• Конвенция об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море (Вторая Женевская конвенция);

• Конвенция об обращении с военнопленными (Третья Женевская конвенция);

• Конвенция о защите гражданского населения во время войны (Четвертая Женевская конвенция).

— Дополнительные протоколы к Женевским конвенциям 1949 г. от 11 декабря 1977 г.:

• Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Дополнительный протокол I);

• Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающийся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера (Дополнительный протокол II).

— Конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта, Гаага, 14 мая 1954 г. (Гаагская конвенция о защите культурных ценностей) и два ее Протокола 1954 и 1999 годов.

Следует упомянуть такие новые соглашения, как Оттавская конвенция о запрещении противопехотных мин и Факультативный протокол 2000 г., касающийся участия детей в вооруженных конфликтах.

В данном перечне не упомянуты некоторые соглашения, регулирующие отдельные специфические вопросы (такие, как война на море, бактериологическое оружие и т.п.), а также договоры, имеющие сейчас уже преимущественно историческое значение.

Иногда к международному гуманитарному праву относят такие документы, как Лондонский статут (Устав Международного военного трибунала) и Римский статут Международного уголовного суда. Разумеется, их влияние на развитие гуманитарного права нельзя переоценить. Однако, по нашему мнению, данные соглашения правильнее отнести к источникам собственно международного уголовного права как самостоятельной правовой отрасли. Поэтому они будут рассмотрены нами в соответствующем разделе.

Международный Комитет Красного Креста к числу главных нормоустанавливающих (law treaties) договоров, образующих международное гуманитарное право, относит четыре Женевских конвенции и оба Дополнительных протокола к ним, Гаагскую конвенцию о защите культурных ценностей и Конвенцию о конкретных видах обычного оружия[57]. Действительно, данные основополагающие соглашения образуют основной каркас договорного гуманитарного права.

Как и любые международные соглашения, договоры в области международного гуманитарного права применяются только в отношении государств, которые их ратифицировали.

2.3.3 Дихотомия международного и внутреннего конфликтов в договорном гуманитарном праве

При рассмотрении основных соглашений в области международного гуманитарного права бросается в глаза следующее: в то время как его нормы детально регулируют поведение сторон во время международного вооруженного конфликта, регламентация внутренних вооруженных конфликтов представлена в самом общем виде. Если правила поведения в международных войнах подробно прописаны на сотнях страниц соглашений, то защите лиц и объектов в ходе вооруженных конфликтов немеждународного характера посвящены, по большому счету, лишь статья 3, общая для четырех Женевских конвенций, Дополнительный протокол II, который насчитывает всего лишь 15 основных статей (для сравнения, в Дополнительном протоколе I их более восьмидесяти), да некоторые нормы Гаагской конвенции о защите культурных ценностей.

Вследствие этого в договорном гуманитарном праве между регламентациeй международнa href=ых и /aнемеждународных вооруженных конфликтов существует значительная разница, и для последних здесь явно недостаточно норм, определений, деталей и требований. И это при том, что большинство современных вооруженных конфликтов носит немеждународный характер[58]. Данное положение вещей является следствием отражения в конвенционном праве известной коллизии, которую судьи Международного трибунала по бывшей Югославии назвали «традиционной дихотомией» между правом международного и внутреннего конфликта[59].

«Здравый смысл подсказывает, что нормы и ограничения, которые [договоры] налагают на методы ведения войны, должны в равной степени применяться как в международных, так и немеждународных вооруженных конфликтах»[60]. Так ли это на самом деле? Насколько современное состояние права согласуется со здравым смыслом? К этому вопросу мы вернемся после краткого обзора обычного гуманитарного права.

2.3.4. Обычное гуманитарное право

Как заявлено еще в Нюрнбергском приговоре, «законы войны могут быть найдены не только в договорах, но и в обычаях и методах действия государств, которые постепенно получили универсальное признание, а также в общих принципах правосудия, применяемых юристами и военными судами. Это право не является статичным, но в процессе непрерывной адаптации следует за потребностями изменяющегося мира»[61].

Как и всякие нормы обычного права, нормы обычного гуманитарного права обязательны для всех государств, за исключением тех, которые постоянно возражали против их применения (хотя базовые принципы гуманитарного права, очевидно, носят характер jus cogens, и обязательны для всех государств без исключения)[62].

Формирование норм обычного гуманитарного права и его взаимодействие с нормами договорного права осуществляется несколькими основными путями.

Во-первых, нормы, возникающие вследствие практики opinio juris государств, могут существовать, не будучи кодифицированными в международных договорах. Например, норма обычного права, запрещающая заключать соглашение о перемирии с намерением неожиданно напасть на неприятеля, полагающегося на это соглашение, не закреплена ни в одном международном договоре. Однако ее существование подтверждается вербальной практикой государств, выраженной во многих военных уставах и наставлениях, также как и многовековой физической практикой.

Второй путь – кодификация обычных норм в международных договорах.

Третий путь – превращение договорной нормы в обычную, т.е. обязательную не только для подписавших договор сторон, но и для всех государств, постоянно не возражающих против ее применения. Так, в докладе Генерального секретаря ООН от 3 мая 1993 г., посвященном учреждению МТБЮ, констатируется, что «некоторые основополагающие нормы договорного гуманитарного права стали частью обычного международного права», в том числе «нормы, <...>, которые были закреплены в Женевских конвенциях от 12 августа 1949 г. о защите жертв войны; Гаагской конвенции (IV) о законах и обычаях сухопутной войны от 18 октября 1907 г. и положениях, изложенных в Приложении к ней»[63]. Это касается и общей для Женевских конвенций статьи 3, регулирующей немеждународные вооруженные конфликты. Как постановил Международный Суд ООН в деле «Никарагуа против США», нормы этой статьи, в связи с тем, что она стала частью обычного права, обязательны не только для государств, но и для представителей оппозиционных вооруженных группировок. Также, как постановила Апелляционная камера МТБЮ в деле Тадича, это же касается и сущности Дополнительного протокола II к Женевским конвенциям, многие положения которого «сейчас могут рассматриваться как разъясняющие содержание существующих норм, подлежащих применению, или как кристаллизовавшие появляющиеся нормы обычного права, или же как весьма способствующие их развитию как общих принципов»[64].